Рожденные в СССР. Часть Первая. Пришествие

— Наших они уважают?

— Еще бы! Почему войны до сих пор нет? Там же в генералах не дураки сидят! Любому зарвавшемуся политику тут же необходимые факты поднесут, тот и заткнется. Сильного противника следует обязательно уважать. Немцы вон своих умников из ОКВ не послушались, и где они теперь? Американские военные давно оставляют за нами право превосходства в сухопутных операциях, хоти и здесь они не лыком шиты. Раньше думали, что в воздухе однозначно сильнее. Но бои в Корее показали, что это далеко не так.

— Я слышал, что там наши асы по существу остановили начало Третьей мировой войны? — спросил чернявый паренек Ефим Спесивцев.

— Ну, её бы просто так не начали.

— Так есть план…

— Я слышал, — отмахнулся капитан. — Ну, во-первых, не факт, что это правда, а не деза. Во-вторых, в армии всегда и на все существуют планы.

— Даже со вторжением инопланетян?

— Наверняка этот вариант кто-то в Генштабе прокачивал. Сейчас война стала намного стремительней, думать некогда. Поэтому гораздо проще просто достать из сейфа конкретный план действий, чем рожать его на ходу.

Парни переглянулись. Это их наставник так мудро стебётся или говорит правду?

— Ну все, орлы. Давайте по хатам! Завтра в это же время. И утренней гимнастикой не манкируйте!

Глава 14. Долгие проводы — лишние слезы. Ярославский ЦПВП. 12 марта 1975 года

Холмогорцев сидел на краю кровати и смотрел в окно, где полыхала ярким солнышком расцветающая весна. К утреннему душу они опоздали. Причина опоздания лежала позади, вольно раскинувшись по диагонали на широкой кровати. Надежда любила вот так голышом отдыхать после эротических упражнений. Странная штука все-таки природа, наделяет нас наилучшими возможностями в самом юном возрасте, когда мы еще ничего не понимаем в отношениях между полами. Затем наверстать юную пору безмятежности невозможно. Сейчас силы им возвращены, но уже нет ощущения непознанной новизны. В первые дни еще было безумно интересно, затем уже не так. Любят взрослые люди в себе копаться вместо того, чтобы просто жизни радоваться. Или им следует немного остыть? Холмогорцев освежил в памяти дни самых бурных романов его молодости и согласился с собой. Рост, пик, затем плато, так всегда и бывает в отношениях. Безумные страсти обычно ни к чему хорошему не приводят.

— Что там интересного увидел?

Холмогорцев скосил глаза. Бывают же такие идеальные тела! И это все досталось только ему? «Подарок судьбы» повернулся набок, являя миру возбуждающий мужчину плавный изгиб бедра. Груди немного наклонились, но все так же задорно топорщились вперед. И никакой ставшей повсеместной в будущем эпиляции. Не дошел еще сюда прогресс в этой области гигиены и здоровья. Хотя Надя природная блондинка, так что нынешнее состояние некоторых частей тела ей даже идет.

— Весну. Жаль в такое время уезжать отсюда.

— Когда-нибудь бы это все равно случилось. С другой стороны, на новом месте весной легче начинать жизнь. Проще перемены проходят, новое лето — новая жизнь. Когда я в девяностые сбежала во Владик, там был самый разгар весны, пахло свежестью, океаном, вскоре зацвели невиданные мной растения. На Дальнем Востоке, вообще, много очень красивых мест, таких необычайно диких. В самой глуши до сих пор советской власти нет.

— Как это?

— Так они говорят, когда сами себе устанавливают некие правила, не согласующиеся с официальным законом. Но совсем без закона прожить все равно нельзя, путь и самостийного. «Закон тайги».

— Занятно.

В голове у Холмогорцев как будто прозвучал некий звоночек. Хм, а ведь в этом простонародном решении есть некий потаённый смысл и смутная надежда. Ягужинская встала с кровати, сверкая ослепительной наготой и сбивая своего мужчину с мысли, затем также неспешно накинула на себя халат. Любила Надежда производить впечатление!

— Идешь в душ?

— Там уже девчонки!

— Девчонки? — Надежда захохотала. — Самой младшей из них к твоему сведению пятьдесят два года от роду. Ты бы постеснялся такую бабку?

— Ну… — вот умела Надя ставить все с ног на голову! — Позже зайду.

— Смотри у меня! — женщина подошла к нему, и прижавшись вплотную, поцеловала его в губы. — Мы, наверное, еще успеем разок до обеда?

— Нам же белье сдавать!

— О боже, какие вы, мужчины, все-таки мелкотравчатые.

— За словами следи, женщина!

— А то что?

— Вот то!

Надежда не успела увернуться и получила по заднице вмиг скрученным полотенцем. Они оба засмеялись, любили иногда подурачиться. Занятное смешение прошлого взрослого и состоявшегося сознания с притоком юношеских гормонов и изменения поведения. Кто-то из ребят как-то заметил, что на их материале еще не один медик или биолог докторскую напишет.

— Держите, ребятушечки, это от нас! — стоявшая на раздаче Таисия, подала им две больших тарелки с творожной запеканкой, политой сверху малиновым вареньем.

— Ой, спасибо, Тосечка моя дорогая! — Надежда перегнулась через стойку и поцеловала девушку в щечку.

— Да что там! — повариха зарделась. Здесь работало много северного деревенского люда с белесой кожей и светлыми волосами. — Вам жить и добра наживать. Да детишек побольше!

— Как сердечно, милая.

Тося отвернулась и смахнула непрошеную слезу. Простой все-таки в России народ, прикипает даже к незнакомцам из другой эпохи. Так, грустно улыбаясь, Надя и Степан прошли по раздаче дальше, забирая на подносы куски свежего белого хлеба, масло, сыр. Чайник с заваркой и кубом кипятка стоял отдельно, наливай сколько хочешь.

— Какие наивные люди, — вздохнула Надежда, — и мечты у них такие же.

— Наивные, говоришь? — Степан уже усаживался за закрепленный за ними стол и помогал Надежде с подносом. — Вот такие простоватые людишки и уничтожили впоследствии наш мир.

— Да что ты такое говоришь? С самого утра не в духе!

Что нравилось Холмогорцеву в новоиспеченной жене так это то, что она никогда ничего не носила в себе. Высказывала свое «фи» сразу же, могла поспорить и поругаться. Но так даже лучше. Степан с первой женой разошелся как раз по причине их эмоционального несовпадения. Там, где лучше бы сказать вовремя резкое словечко, она замыкалась в себе и копила эмоции на потом. В конце концов это стало невыносимо для обоих сторон.

— Надя! — Степан успокаивающе поднял левую руку, не забывая размешивать другой сахар в стакане. — Это обычный мелкобуржуазный пережиток, отрыжка крестьянского прошлого большей части нашего народонаселения.

— Ну а что им еще остается делать? Наполнять свой дом достатком. В этом они видят смысл собственного существования.

— И совершенно не стремиться выше? Надя, много обычные обыватели смотрят наверх, на звезды, движутся к чему-то большему?

— Нужны они им больно, твои звезды! — Ягужинская фыркнула. Этот спор они продолжали уже давно, каждый раз рассматривая проблему с другой стороны. И не сказать, чтобы супруги находились по разные стороны баррикады. Просто им нравилось жонглировать словами, выискивая все новые и новые аргументы «за» и «против». Если сказать совсем честно, то каждому попаданцу вместе с надеждой на лучшее будущее передалась некая смутная тревога. Степан еще благоразумно умолчал о том, что рассказал ему Федоров, микробиолог из Новосибирского Академгородка. Не стоило ужас конца того мира выносить на поверхность. Они и так болтаются между небом и землей, как заблудшие души в Дантовом чистилище.

— Я вот не понимал раньше, почему в старых советских фильмах делали такой упор именно на работу над собой. Это же ведь повсюду шло негласным рефреном! Ходить в театр, консерваторию, библиотеку или заниматься рационализаторством считалось весьма престижным делом и поощрялось обществом. Власти буквально силком заставляли народ массово читать, где только можно понаставили клубов и дворцов культуры, каждому Мухосранску выделили бюджет под краеведческий музей и библиотеку. Понятно, что это была часть общесоюзной пропаганды, культурной революции. Но ведь и агитировали не за безумное потреблядство, а за внутреннее саморазвитие.