Рожденные в СССР. Часть Первая. Пришествие
Шрифт:
— Товарищ, я бы вас попросил…Маслов, садитесь в машину, нас давно ждут.
— Да ладно тебе, служивый! Человек можно сказать заново родился! Костя, не забывай нас. Приезжай в гости, — они уже уселись, и автомобиль тронулся с места, но Семен бежал некоторое время рядом. — Спроси в любом гараже по трассе Сеню Шуншина, подскажут. Давай, друг!
Маслов был на заднем сиденье один. Зингель несколько раз оборачивался, как будто хотел о чем-то побеседовать, но заметив состояние подопечного, разговор не начинал. Константин рассеянно поглядывал на красоты горного Алтая, размышляя о прошлом, настоящем, будущем. В голове нервной жилкой пульсировала тревожная мысль о том, что это все навсегда. Маслов с молодости жил настоящим, поэтому ни с какой стороны
— Командир, может расскажете, что у вас в мире творится. Мне же тут жить!
— Молодой человек, остановку не проспите! Вам же на конечной выходить?
Константин встрепенулся, кто-то тихонько тряс его за плечо. Повернув голову, Маслов заметил худощавого человека в очках. Его вытянутое лицо показалось ему смутно знакомым.
— Что? Ах да! Спасибо большое.
Мужчина с сомнением глянул на возможного студента и пошел к выходу. Константин быстро глянул в окно, точно — Цветной проезд, конечная автобусного маршрута! Он в этот раз нарушил правила и пошел к заднему входу салона. Поначалу Маслова удивляли сложившиеся в этом обществе негласные правила: вход сзади, выход спереди, и все старались его соблюдать. Зато не было лишней толкучки, посадка и высадка шли быстрее. И еще люди спокойно передали кому-то гривенник на билет, получив взамен пятак на сдачу. Да и разменять более крупную монету проблемы не составляло. Большая часть людей вполне благожелательно относились друг к другу. Бывали, конечно, исключения, но исключениями они и оставались.
Сейчас он уже привык, но иногда неосознанно действовал по въевшейся за многие годы привычке, чем сильно удивлял окружающих.
Вот и сейчас симпатичная девушка на задней площадке откровенно нахмурилась. В ответ Константин ослепительно ей улыбнулся. Стервец знал, что его шикарная улыбка определенно воздействует на женщин. Да и внешний вид не подкачал. Денег на модную одежду не было, но прожив долгую и замысловатую жизнь, Маслов умел использовать все возможности. Рост выше среднего, широкие атлетичные плечи, из-под коротких рукавов торчат выпуклые бицепсы, открытое лицо с широко поставленными серыми глазами, русые волосы средней длины с модной прической и с аккуратными «бачками». Клетчатая рубашка дополнялась чуть расклешенными по моде брюками. Рубаха-парень! Через несколько мгновений незнакомка уже делала ему глазка. Но извини, милая, не сейчас! Маслову в последнее время нравилось быть некоей загадкой. Женский пол сам он уже давно разгадал и иллюзий не питал.
Только одна девушка в этом мире еще могла вызвать в его душе хоть какой-то отклик.
Глава 17. 25 мая 1975 года. Подмосковье. Дачные посиделки
Генерал армии Ахромеев по случаю выходного и жаркого дня был одет в просторные брюки и рубаху-ковбойку. Он вышел на гравийную дорожку и с наслаждением вдохнул животворный воздух соснового бора, отдающего смолой и нагретым на солнце деревом. Со стороны речки дохнуло холодком проточной воды, свежестью трав и цветов, вольно расцветших вдоль берегов. Одуванчики яркими кружками желтели на общем зеленом фоне, покачивая набухшими головками на легком ветерку.
«Вот так и живем, все бежим куда-то, торопимся, а потом оказывается, что все пошло прахом».
Опять защемило сердце, мысли о далеком будущем не давали покоя ни днем, ни ночью. Это как перед атакой на плохо разведанную высоту. Есть приказ, батальон уже развернулся к бою, но что там тебя ждет наверху не ведает никто, остается только положиться на храбрость, выучку солдат и воинскую удачу. Судьба боя заранее никогда не известна. Широко озвучены случаи, когда, казалось бы, тщательно проработанные и обеспеченные всем необходимым операции проваливались от совершенно случайного поворота событий. Или наоборот заведомо проигрышная ситуация обращалась нежданно к отважному храбрецу более удачной стороной.
«Вот она сейчас — твоя высота!» — размышлял
министр обороны. — «Твоя Голгофа. У нас есть ясная цель, мы знаем цену поражения, мы предупреждены!» Он обернулся на шум приближающегося к воротам черного автомобиля и угрюмые складки на лице Ахромеева разгладились. — «И я уже в нашем полку не один».Генералы Сергей Федорович Ахромеев, Валентин Иванович Варенников и Дмитрий Тимофеевич Язов. При «той» жизни они не были друзьями, хотя Варенников в иные восьмидесятые станет его заместителем. Нынешние необычные обстоятельства нежданно свели генералов вместе.
Ахромеев отлично представлял, сколько у него в министерстве врагов и соперников. Прошлый министр обороны Гречко оставил после себя не самое лучшее наследие, именно при нем начались те процессы, которые к середине восьмидесятых здорово разложили советскую армию и нанесли непоправимый урон её боеготовности. Маршала Гречко многие современники, вообще, характеризовали, как надменного, равнодушного и чёрствого человека, который считал, что ему всё дозволено, всё можно. Нелестную характеристику о нем оставил в книге воспоминаний Герой Советского Союза Брюхов, служивший офицером для особых поручений в штабе Главного командования Группы советских войск в Германии в начале 1950-х годов — «Подтянутый, вечно с каменным выражением лица. В его взгляде чувствовалось презрение»
Жена маршала Катукова записала в своих воспоминаниях:
— «Я шла по коридору и несла Михаилу Ефимовичу обед. Вдруг подбежала дежурная медсестра и загнала меня с тарелками и супницей под лестницу. «В чем дело?» — спросила я сестру. — «Сюда идет маршал Гречко, и никто не должен попадаться на его пути». Не дай бог, я что-то сделаю маршалу Гречко! Маршал прошел мимо всех комнат, ни к кому не зашел и не поздравил с великим праздником — Днем Победы. Маршал А. А. Гречко знал, что в госпитале находятся маршалы и генералы. Каждый день ему давалась сводка о состоянии здоровья его боевых товарищей. Но маршал не нашел нужным зайти к ним в этот день, он приехал к пьянице и хулиганке «дочке-внучке» Ирине. Да, горьким был для нас в госпитале день Победы 9 мая 1974 года!»
Ошибки в строительстве советской армии росли и накапливались. С 1967 года в Вооруженные Силы стали призывать лиц с уголовным прошлым, и вскоре существующая с незапамятных времен «дедовщина» начала превращаться в криминальную систему жизни «по понятиям». Авторитет офицеров неуклонно падал, в войсках процветали мелкие хищения и очковтирательство, началось разложение руководящего состава армии. Ахромеева бросала в дрожь информация из будущего, например, о том, как самолет молодого немецкого пилота смог спокойно сесть прямо на Красную площадь. Немыслимо! Армия, которую боялся весь мир, не смогла защитить свою страну от воздушного хулигана.
Но все это уже осталось в прошлом, в прошлом будущем. Для того и собрались сегодня, чтобы не допустить даже в мыслях подобного!
— Пока мясо жарится, — Ахромеев кивнул в сторону большого мангала, — я бы хотел, чтобы вы все ознакомились вот с теми папками.
Вытянутое по вертикали лицо Варенникова выразило недоумение. Не нравились ему все эти шпионские игры. Тяжело после командования Прикарпатским военным округом, где ты царь и бог, привыкать к московским кулуарным игрищам. Если бы не информация из будущего, вряд ли боевой офицер согласился бы на эту встречу.
— Там что-то такое серьезное, чтобы мы, как декабристы собирались на тайную вечерю? — съязвил Язов. Непростой и ершистый мужик, хотя принципиальный и предельно честный. Именно за его кристальную честность и готовность идти до конца Ахромеев и выделил его из остальных претендентов. Этот не предаст и не побоится идти против авторитетов.
— Вы пока почитайте, а я распоряжусь принести кваса. Жарко сегодня, почти настоящее лето.
— Мы нынче только квас будем употреблять? — Язов приподнял левую бровь, косматую, как у медведя. В его облике, вообще, сквозила сибирская медвежатность и мужицкая основательность. Ахромеев сурово поджал губы и едко бросил: