Рожденные в завоеваниях

«Я могу дать тебе бессмертие, Затар, гарантировать силу твоей династии. Дать тебе такое понимание, что ты сможешь свести на нет все экстрасенсорное преимущество Азеи. Я могу дать тебе ключ к обнаружению той силы, которая все еще осталась у твоего народа — и одновременно показать тебе такую боль, что ты пожалеешь об этой встрече и будешь жалеть до конца жизни. Я могу сделать тебя всесильным правителем, Затар, — непревзойденным правителем! — и заставлю страдать так, что наконец моя жажда мщения будет удовлетворена».

Каким огнем сверкали ее глаза! Ненависть на его сознание действовала, как приятная ласка, прикосновение давней любовницы.

— Феран показал мне как, — заявила Анжа. — Я не зонд, поэтому не могу сделать все чисто, любой контакт между нами будет окрашен моим опытом. Но Феран установил определенные модели у меня в сознании и показал, как с ними работать. Чтобы дать тебе силу, притиера Затар. Чтобы еще раз восстановить равновесие между Империей и Холдингом. Чтобы выполнить условия моей психологической обработки — и освободиться, — и тогда она прошептала его Имя, звук, преисполненный боли и страстного желания. — Выбор за тобой, — прошептала Анжа.

Затар прошел по серебристому ковру и встал рядом с ней перед древней картиной, что рассказывала об их родстве.

— Этот портрет был написан очень давно, — сказал он еле слышно.

Анжа предложила ему руку; вместо этого Затар обхватил ее за плечи и прижал к себе так, как обнимает любимый, желая, и ненавидя, и любя.

— Мой враг, — прошептал Затар, когда резкая, горькая, щемящая тоска объяла его. — Сделай самое худшее.

В глазах — слезы? Может, показалось… ему… ей.

— Я сделаю, — прошептала она.

* * *

Воспоминания:

Наслаждение свободой, мыслями о захвате и покорении; свобода в Пустоте, с несколькими избранными товарищами и мечтой, главной мечтой, для собственной поддержки.

Попробуй какова на вкус эта планета, погладь ее поверхность: Цейлу, так она зовется, и на ней живут пять миллиардов человек, все они преданы тебе. Наблюдай за ними, направляй их, наслаждайся их жизнью, потому что они — орудия твоей мести и поэтому ценнее, чем любое сокровище.

Разве когда-то существовала более красивая планета? Да, улицы, переполненные людьми, над которыми висит смог; океаны загрязняет мусор, выбрасываемый этими неосторожными, глупыми людьми. Но чистое небо и плодородная земля никогда тебе не нравились; вот это — истинная красота, цвета прогресса. Сам воздух провонял запахом человеческого насилия? Вскоре он будет пахнуть победой, а это — самый сладкий запах из всех. Ночное небо светится нездоровым светом, когда взлетевшие в воздух осколки и радиоактивные отходы отражают иллюминацию городов? Через две сотни лет это будет главное место сражения, и оно очистится кровью врага. Потерпи, подожди, потому что эта месть — твоя; ты посеяла зерна смерти на Цейле, и Бракси пожнет плоды твоих рук.

Теперь, Пустота: обыщи ее, направь свои чувства в ее глубину и наслаждайся, потому что это — твой любовник, твой союзник, дающий тебе время и охраняющий твой секрет. Пелена Танцора станет причиной гибели Бракси, поскольку Танцор — это Смерть, и ее музыку пишешь ты. Проникни во тьму своими особыми чувствами и наслаждайся ее пустотой…

…которая нарушена, как ты внезапно понимаешь; пока ты наслаждалась в экстазе предвкушения, враг пробрался в твою крепость. Очень хорошо, это и раньше бывало; один раз появлялись разведчики, целых пять, и ты догнала их и разобралась с ними так, как они заслуживали, даже до того, как беглецы покинули систему. Так будет и с этими. Уточни количество и определи их силу…

Внезапно ты пугаешься. Неужели их и вправду так много? Неужели Бракси бросит все военные действия ради одного этого усилия, согласится на мир на других фронтах, чтобы отправить своих воинов на разгром армии Анжи?

Ты подсчитываешь боевые корабли. Их оказывается больше, чем ты когда-либо видела в одном месте. Ты прикасаешься к сознанию людей на кораблях противника, и чувствуешь безжалостность, которая затмевает все, ранее слышанное тобою о враге. Ты можешь надеяться сражаться с ними, этой сотней боевых кораблей с единственной «звездной птицей» и групкой экстрасенсов?

Ты должна отступить, и ты отступаешь в тень планеты. Тут тебя не заметят, когда твоя «звездная птица» будет тихо стоять в сильных метановых ветрах. Здесь тебя не смогут убить, но ты бессильна — и обречена на ожидание здесь, пока они посыпают твои поля солью. Другого пути нет.

Сотня боевых кораблей стабилизирует положение на скорости ниже световой; две тысячи истребителей бросаются вперед с их палуб, встают на позиции вокруг обреченной планеты. Десять тысяч лет назад лугастинские ученые искали понимание Жизни и хотя не смогли найти способы начать ее, их эксперименты оказались плодотворными в одном отношении: они разработали процесс, который осушал и разрушал жизнь. Они назвали его полем отрицания, а браксинцы — жератом. Превращенный в оружие, жерат могут использовать только браксинцы — это слишком жестокое оружие, чтобы другие нации даже думали о нем, но идеальное для нужд Холдинга. И они планируют использовать теперь именно его — то оружие, которое сметет все живое с планеты-выскочки.

Истребители медленно занимают свои позиции. Компьютеры определили их положение — во всех точках, окружающих планету, напряженность жерата должна быть одной и той же. И только тогда ужасающее поле отрицания сделает свою работу.

Что касается Цейлу, то она ничего не знает. Планета не видит врага, потому что на планете нет для этого оборудования. Люди не наблюдают в ужасе, как две тысячи истребителей занимают позиции вокруг планеты, не кричат в страхе, когда линии поддержки поля расставляются меж кораблей. Цейлу не знает страха, пока небо не прошивает сеть горящих голубых молний, — но тогда становиться уже слишком поздно. Работа началась; жерат установлен. Теперь остается только ждать, и Цейлу больше не будет представлять из себя угрозу.

В ужасе Анжа касается мысленных потоков Цейлу — и оказывается в плену у разума планеты, и вынуждена разделить с ней смерть. Пять миллиардов человек; они не умирают медленно, не умирают легко. Мысленные потоки полнятся отчаянными планами, гаснущей надеждой, криками тех, кто готов бороться с самой Смертью, если бы она только показалась наяву. Дети умирают, и матери плачут, и отцам больше не о чем беспокоиться. Жерат безжалостен и работает болезненно медленно. Требуется шесть дней, чтобы задушить Цейлу, чтобы на поверхности не осталось никакой жизни. Шесть дней, на протяжении которых умирают люди, и боятся; шесть дней, на протяжении которых Анжа разделяет их смерть.

Они обвиняют Анжу. Ненависть поднимается потоками, взрываются волны обвинений, которые заставляют ее сознание кружиться, искать убежища от этой страшной бойни — но ей не уйти, потому что смерть повсюду. Она переполнила ее корабль, ее тело, ее душу; от ярости мертвецов не убежать. Почти шесть дней они держат Анжу в плену, мучают ее своими страданиями; когда же наконец уходят, наступает безмолвие, такое абсолютное, что Анже трудно прийти в себя и понять, где она находится, и вернуться в мир живых.