Рождер Вест и скаковая лошадь

При виде всей этой благодати Хупер с упреком сказал:

— Почему ты заранее не предупредила, что наготовила таких вкусных вещей, Молли? Я бы не ел столько жаркого!

Жена не сочла нужным отвечать на такие глупости.

— Вам сразу же положить того и другого, мистер Вест?

— Можно попробовать пирог?

— Конечно. Передай мистеру Весту сливки, Берт.

Миссис Хупер, в восторге от собственного угощения, улыбалась, глаза у нее сияли, и «кусочек» яблочного пирога, положенный на его тарелку, был таких внушительных размеров, что суперинтендант даже крякнул.

— Пора вам, полицейским, понять, что вы вовсе не все на свете знаете, — весело продолжала миссис Хупер, — конечно, вам известно то, что творится под самым носом, но если заглянуть чуть подальше…

— Куда это ты клонишь, матушка? — резко спросил Хупер.

Она усмехнулась, глядя на него.

— Олл-райт, дурачок. Я помогу тебе выбраться из твоей трясины. Ты, конечно, можешь быть удивлен, но Джорджа несколько раз видели в кино в Ридинге с… — Она посмотрела на Роджера: — Можно говорить, мистер Роджер?

— С кем его видели в кино? — заорал Хупер.

— Ее девичье имя было Мейбл Картрайт, теперь она Мейбл Три, жена «Дуба», как его называют, сестра Сида, — ответила миссис Хупер. — Дуб — один из конюхов в конюшне мистера Гейла, знаете ли. И нечего таращить глаза, я знаю, что это правда, потому что один раз я сама их видела. Я не любительница бегать по соседкам и распускать сплетни, а вражда между Энзеллами и Картрайтами продолжается уже более двадцати лет. И все же могу прозакладывать свое праздничное платье, что вчерашнюю ночь Джордж Энзелл провел с Мейбл Три, бывшей Картрайт!

Миссис Хупер довольно захихикала:

— Забавно звучит, Мейбл Три, бывшая Картрайт, верно?

— Если это правда, тогда у Картрайта был серьезный мотив убить Энзелла, — произнес Роджер. — Ну, а как в смысле наоборот?

— Если Тед знал про эту связь и собирался поднять скандал, тогда и у Энзелла имеется мотив, — кивнул головой Хупер.

— Я уже раньше слышал прозвище «Дуб» по ходу расследования, — сказал Роджер. — Не он ли видел фолеевский «Остин» возле конюшен вчера вечером?

— Великий боже! — Хупер буквально ахнул: — Ваша правда… Так кого же мы вызовем в первую очередь, Джорджа Энзелла, Дуба или Мейбл Три?

— Думаю, Мейбл, — ответил Роджер, — но надо постараться избежать слухов, а если кто-то из ваших сотрудников отправится ее допрашивать, сразу же начнутся разговоры. Где она живет?

— На Корпс-роуд, на окраине Арнткотта, — ответил Хупер, — пять минут езды. Я мог бы довезти вас до угла улицы, а оттуда…

— Я дойду сам, как только выпью кофе. Это будет последний штрих в том восхитительном обеде, которым нас накормила ваша супруга. Огромное вам спасибо, миссис Хупер. Больше вы ничего не хотите нам сказать?

— С удовольствием, да вроде бы…

— Если вашему мужу не претит сидеть за одним столом с простым инспектором, пригласите как-нибудь к ужину моего инспектора-детектива Снелла, пока он еще здесь. Пусть он убедится, что хорошие поварихи еще не перевелись.

— Ради бога, приходите оба! — искренно обрадовалась миссис Хупер, лицо у нее просветлело. — Мне очень нравится, что вы не зазнаетесь и прямо говорите, что у вас на уме. Это так редко бывает. Берт, не стой здесь с видом потерянного, спроси у мистера Веста, какой он предпочитает ликер. Каждый год, отправляясь на континент, Берт привозит бутылочку ликера, — пояснила она доверительно Роджеру.

Роджер с наслаждением откинулся в удобном кресле и подумал, что ведь и правда уют и привлекательность дома вовсе не создавались красивой мебелью и изяществом убранства. В доме Хупера было удивительно тепло и уютно перед полыхающим камином с такой очаровательной по своему характеру хозяйкой.

Роджер переел, теперь перед ним стоял стакан кофе и графинчик с ароматным абрикосовым ликером, красиво отсвечивающий червонным золотом.

Не все ли равно, когда он придет к миссис Три. Самое важное, отвлечь пока ее мужа, чтобы иметь возможность совершенно откровенно поговорить с женщиной.

Теперь он уже начал сомневаться в надежности показаний Дуба в отношении «Остина» Фолеев. Конечно, со временем все выяснится, пусть только Хупер побеспокоится о том, чтобы не было тайного сговора между свидетелями или кажущимися противниками.

— Мне думается, вам следует отправить человека за этим Дубом и задержать его в управлении с расспросами об «Остине», о Картрайтах и порядках в конюшне, — обратился он к Хуперу.

Потом потянулся к своей рюмке с ликером и принялся его пить, запивая кофе.

— Что она из себя представляет?

— Такая же, как все женщины в семье Картрайтов, пухленькая и миловидная, — ответил Хупер. — Я бы никогда не поверил…

Его прервала жена:

— Э-э, дорогой мой, я сначала должна рассказать тебе про то раз двадцать!

Роджер невольно рассмеялся. Настроение у него было прекрасное. Он был уверен, что теперь можно не спешить.

Мейбл Три разглядывала вечернюю газету, которую только что принес ее муж, примерно в то время, когда Роджер входил в столовую Хуперов. Она стояла в маленькой общей комнате в их домике у самой пустоши, откуда были видны конюшни.

Мейбл обладала красивой фигурой и красивым лицом, но в данный момент она выглядела смертельно бледной, а глаза ее выражали смесь страха и горя. В газете говорилось, что Джорджа Энзелла взяли в полицейское управление для допроса. И рядом была помещена фотография Джорджа, который стоял возле санитарной машины над какой-то бесформенной массой, прикрытой не то простыней, не то одеялом. Это был ее родной брат Сид. На фотографии были и другие люди, но она не видела ничего, кроме этой закрытой фигуры и ужаса на лице Джорджа. Она прекрасно понимала, почему у него такое выражение. Она слышала шаги своего мужа наверху, он что-то громко насвистывал. Скоро он спустится. Она подняла глаза к потолку и закрыла глаза, как будто мысль о том, что ей может сказать Фред и чем он займется, была для нее невыносимой. Ее светлые волосы были в беспорядке, одета она была в костюм свободного покроя из цветастого нейлона, руки у нее были белые и красивые, а ножки весьма стройные.

Фред торопливо сбежал с лестницы. Теперь она уже не думала, как раньше, сошлась ли бы она с Джорджем, если бы у нее от Фреда были дети. Время подобных бесплодных размышлений миновало.

Сложив газету, она положила ее на стул мужа и задумалась. Фред был безразличен к этой истории, но ее отчаяние он, разумеется, припишет горю по отцу и брату. Ему и в голову не придет, что они с Джорджем…

Сейчас ей был важен только Джордж. Он был жив.

Фред остановился на половине лестницы и снова побежал наверх. Это в его стиле, он вечно что-то забывал. Единственное, о чем он помнил всегда, были его драгоценные лошади. Частенько он подходил к окну спальни и, вытягивая шею, смотрел на огни Арнткоттских конюшен. И, конечно, он куда сильнее переживал из-за гибели Сильвера, чем ее отца. Но вообще-то Сильвер не был его подопечным, так что Фред живенько утешился, сообразив, что ему теперь доверена одна из лучших лошадей конюшни.