Рождественские новеллы зарубежных классиков

– Бедной Белянке очень скучно, – сказал я, – она всегда одна в темном хлеву. Что, если бы мы поместили ее здесь, в уголку? Ведь ей немного нужно места. Мне кажется, ей будет приятнее и веселее с нами.

Предложение мое было принято и одобрено дедушкой, и я тотчас же принялся за устройство новой квартиры для Белянки. Я приделал ясли к стене в самом отдаленном углу кухни, положил сена, разостлал на полу солому и привел Белянку на новоселье. Она осталась очень довольна переменой и выражала свою радость громким и продолжительным блеянием. Конечно, она успокоится, когда привыкнет к своему новому положению, а то ее шумные восторги могли бы нам надоесть. В ту минуту, как я пишу это, она уже несколько успокоилась и легла на свежую солому с довольным и счастливым видом. Очевидно, ей ничего больше не нужно; есть хоть одно существо в хижине, вполне счастливое.

2 декабря

Мои записки были бы очень интересны, если бы дедушка позволил мне записывать все разговоры с ним, но он находит более полезным, чтобы я делал подробное описание нашей жизни здесь. Сегодня он рассказал мне очень интересную и поучительную басню, и я записал ее.

3 декабря

Какое ослепительное солнце сегодня! Снег перестал, и наступила ясная, морозная погода. Как блестит громадный белый ковер, раскинутый кругом! Если бы я мог передать дедушке, как хорошо здесь! Но мне пришла сейчас в голову одна мысль, и я так жалею, что не подумал об этом раньше. Ведь можно разгрести снег около двери нашей хижины и проделать маленькую дорожку. Конечно, это будет нелегко, придется немало работать и залезать в снег почти по пояс, но зато дедушка увидит то, о чем скучает всего больше, – он увидит солнышко. Я работал целый день и был рад, что дедушка мне это позволил. Теперь я сижу у огня, завернутый в одеяло, и пишу мои записки, а платье мое сушится перед очагом.

4 декабря

Дело идет вперед. Оказывается, дедушка давно уже думал об этом, но боялся, что для меня будет утомителен такой труд. Как ему не стыдно! Я чуть не поссорился с ним.

5 декабря

Мы можем выйти из хижины: дорога готова. Я вывел дедушку, поддерживая его под руку. Но, как нарочно, день был сумрачный, и на душе у нас было невесело. Мы с грустью смотрели на чернеющий вдали лес, на серое облачное небо и на массу снега, окружающего нас. Пролетела большая хищная птица и нарушила мертвую тишину пронзительным криком. Она летела по направлению к нашей деревне.

– Язычники приняли бы эту птицу за дурное предзнаменование, – сказал дедушка с грустной улыбкой. – Но что может знать птица? Наша судьба в руках Божиих, и от Него будем ждать указаний. Спасибо тебе, Луи, за твой труд и желание доставить мне удовольствие. В следующий раз, может быть, наша прогулка будет веселее.

Против ожидания, мы вернулись домой в более грустном настроении, чем были до прогулки. Разговор не клеился, и мы замолчали. Не дурная погода была виною нашей грусти, а то, что, выходя из хижины, мы как будто почувствовали себя свободными и увидели, что мы такие же пленники, как были раньше.

6 декабря

Одна мысль ведет за собой другую. На этот раз дедушка заговорил первый, зная, что я приму его предложение с восторгом. Дело в том, что мы можем откопать и окно, чтобы впустить хоть немного свету в нашу комнату. На это потребуется больше времени, потому что сугроб у окна еще выше, чем у двери; нужно приниматься за дело, не теряя времени. Дедушке я, конечно, не позволю вмешиваться – мне слишком дорого его здоровье. Он уступает моим просьбам, хотя работа доставила бы ему некоторое развлечение.

7 декабря

Сегодня мне не удалось поработать: опять пошел снег и поднялся сильный холодный ветер. Дедушка положительно запретил мне выходить из хижины. Только вечером я вышел ненадолго, чтобы отгрести от двери снег, выпавший за день. Необходимо следить за этим, а то весь мой труд пропадет даром.

Теперь уже я настолько выучился доить Белянку, что дедушка не боится доверять мне ее. Она чувствует себя прекрасно, и это очень важно для нас, потому что с тех пор, как она перестала скучать, у нее прибавилось молока.

8 декабря

Погода несколько улучшилась, и я мог опять приняться за дело. Во время работы со мной случилось небольшое несчастие, которое сначала меня только насмешило, но, в сущности, могло повлечь за собой довольно неприятные последствия. Я разбросал уже много снегу, и окно было почти свободно, когда вдруг сверху свалилась на меня довольно большая снежная глыба и покрыла меня с ног до головы. Кое-как, барахтаясь руками и ногами, я освободил голову, но дальше ничего не мог сделать. Мне очень не хотелось пугать дедушку, но в конце концов пришлось-таки позвать его на помощь. Совсем перепуганный, вышел он на мой крик и с трудом дотащился до меня. Первую минуту после того, как я был освобожден, он и слышать не хотел о продолжении работы; большого труда мне стоило все-таки выхлопотать себе позволение.

9 декабря

Боже, сжалься над нами! Такого ужасного дня не было еще за время нашего заключения. До сих пор я еще не знал, что такое ураган в горах. Трудно себе представить, что происходило за стенами нашей хижины. Невообразимый рев и гул доносился до нас, страшные порывы ветра потрясали до основания нашу хижину. Мы попробовали выглянуть за дверь, но ничего не увидели, кроме бешено крутящегося снега; потом ветер так рванул дверь, что мы с трудом закрыли ее и задвинули задвижку. Пришлось также опустить вплотную затворку на трубу, вследствие чего нам нельзя было затопить очаг, и некоторое время мы сидели в полнейшей темноте. Подоив Белянку и закусивши немного, мы зажгли лампу и прочли несколько страниц из «Подражания Христу». Дедушка старался ободрить меня. В то время, когда я начинал думать о том, что Бог забыл нас, он говорил мне об Его бесконечном милосердии. Его тихий, спокойный голос смешивался с дикими завываниями бури в трубе. Весь день не прекращался ураган; вечером мы легли в постель и покрылись сверх одеяла соломой. Сердце мое все время сжималось от страха и тоски, наконец я не выдержал и расплакался. Дедушка обнял меня, крепко прижал к себе и так держал, пока я не начал понемногу успокаиваться.

Во время одного из сильных порывов ветра раздался вдруг такой треск, что мы оба замерли от испуга. Дедушка опомнился первый.

– Надо зажечь огонь и посмотреть, не случилось ли чего-нибудь у нас, – сказал он.

Осмотрев наше помещение при свете, мы убедились, что никакого повреждения внутри не было. Тогда мы решились выглянуть за дверь. Она была совершенно завалена громадным сугробом снега. Все мои старания пропали. Я не стал роптать, чтобы не огорчать дедушку.

– Могло бы быть и хуже, – сказал он, – такая буря довольно опасна для нашей хижины.

Мы зажгли на очаге сосновые шишки, чтобы вскипятить молоко. Они горели хорошо и распространяли приятный сосновый запах.

Мы немножко согрелись перед сном.

10 декабря

Ветер как будто стих, но какая погода – неизвестно. Окно и дверь совершенно исчезли под снегом, затворку отодвинуть невозможно. Придется опять жечь понемногу сосновые шишки, потому что от них почти нет дыма. Как только позволит погода, я снова примусь за разгребание снега от окна и двери, чтобы впустить хоть немного света.

11 декабря

Невыносимо холодно. Масса снега, под которым мы погребены, заглушает звуки бури, но холод пронизывает до костей. Белянка сделалась очень нетерпелива, но все-таки ей лучше здесь, чем было в хлеву. Дедушка уверяет, что только самый сильный холод может проникнуть в нашу хижину, которая очень хорошо построена. Он предполагает, что ветер подул с севера.

13 декабря

Вчера мы пережили страшный день; еще сегодня я не могу спокойно писать о том, что было.