Розовый Дождь

Милена взвыла и бросилась вниз, приказывая солдатам контратаковать, открыв врата, но выживших было так мало - в изодранных плащах, усталые - ведь почти двое суток почти непрерывных боев!
– они были ни на что не способны. Кто-то безучастно лежал на мостовой, кто-то спал... собрать это деморализованное стадо даже Милена не знала как...

А твари как специально прекратили атаки на замок и всей толпой накинулись на несчастных, как стервятники набрасываются на раненое или умирающее животное, чувствуя его беззащитность. Но "черепаха" упорно отбивала все новые волны нападающих, мгновенно смыкая свои ряды, когда кто-то падал убитым или раненым, не давая тем самым врагу прорваться в брешь.

– "Создатель! И кто теперь скажет, что люди - слабые и изнеженные создания..." - невольно подумала Милена.

– "Ну дела-а-а-а-а-а... Видимо, правы были Черные Камни - эра поднебесных уходит в небытие, наступает эра людей...".

Но ход её мысли прервал громкий рев медведобразных шестилапых горилл. И в стройную "черепаху" серебристых щитов с размаху ударили обломки крепостных стен - "черепаха" рассыпалась на куски и тут же на них с торжествующим воплем кинулись все эти бесчисленные волко-, вепре-, козло-, змееголовые уроды. Рыцари с серебристыми щитами были теперь обречены - без строя устоять против таких масс они уже не могли... Милена до крови прокусила губы, но здесь магия не действовала и помочь Асмунду - если он ещё был жив - она ничем не могла...

И в этот момент до Милены донеслись крики с вершины Главной Башни Кронбургского Замка:

– Дождь! Дождь! Розовый Дождь! Мы спасены-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Милена подняла голову и увидела, что ночное небо засияло розовым светом, заполнившись - куда только хватало глаз - чередой розовых пушистых барашков, горевшим в темноте, из которых вырывались ливневые струи... И визг сгоравших в этих струях черных тварей был самой приятной музыкой на свете для ушей Милены, как и для нескольких тысяч выживших защитников замка...

ГЛАВА 20. Тяжелый выбор.

...Две недели бежали по пустошам и мертвым лесам Люк с карликом Хрофтом, останавливаясь только на краткие периоды сна. Даже не по-человечески выносливый карлик не мог выдержать такого ритма, так что приходилось Люку порой тащить его, прям как отец иной раз катает своего ребенка, - на плечах. Старались бежать днем, по ночам прятались в расщелины или овраги, которые в изобилии были вокруг - "видимо, борьба двух братьев", - подумалось Хрофту, - "отразилась на всем Хартленде, если не на всей Целестии...".

Всюду, куда бы ни смотрел зоркий глаз карлика и не менее зоркий глаз Люка - простиралась пустыня - изгаженная, изуродованная, изнасилованная земля некогда цветущей как сад Целестии. Мертвые сухие мертвецерукие деревья, хищные кусачие цветы, шепчущая что-то замогильное черная трава, сухая черная треснутая земля... На редкость отвратительное зрелище! Но ещё отвратительнее были попадающиеся им то тут, то там пустые стеклянные дома с выбитыми окнами, ржавые летательные и самодвижущиеся аппараты в канавах, а то и белые обглоданные скелеты людей, животных, да насмешкой надо всем этим кошмаром выглядели красочные в несколько человеческих ростов плакаты с румяными веселыми людьми, с надписями типа "Жить стало лучше, жить стало веселее", "Раньше было хорошо, завтра будет ещё лучше", а то и такие - "Целестия - земля вечного изобилия" - с нарисованной крылатой феей с золотистыми волосами, протягивающая к зрителю огромную корзину, наполненную самыми разнообразными спелыми и аппетитными фруктами и овощами... Плакаты были кое-где рваные, кое-где загаженые, кое-где выцветшие... А рядом - разоренная земля, брошенные детские игрушки, забытое на площадке белье, сиротливо развевающееся на ветру, словно в немой тоске тянущее свои тряпичные руки к бросившим его хозяевам, растерзанные остатки плюшевых зверят - и пустота и тишина вокруг, только глухие удары разбитых ставен, скрип ржавых конструкций...

Карлик хмурился и отворачивался от этого зрелища, старался смотреть под ноги, но Люк осматривал все внимательно, особенно его привлекло как раз изображение феи с золотистыми волосами. Люк к большому неудовольствию карлика Хрофта остановился и показал на неё пальцем...

– Мама...
– вдруг еле слышно прошептал Люк.
– Мама!
– уже громко закричал Люк.
– Мама-а-а-а-а-а!

– Тише, тише, тише, господин Люк! Тише, а то Вас услышат!
– от испуга замахал руками карлик, и быстро озираясь вокруг, зашипел.
– Это не Ваша мама, милорд, не Ваша, это - Владычица этой земли, Её Величество Королева Эсмеральда. Она не может быть Вашей мамой, у неё свои дети есть...

– Нет, ты не понимаешь... не понимаешь...
– прошептал Люк, стискивая пальцами свои виски и мелко тряся головой.

– Что... что...?
– прошептал карлик.
– Вы что-то вспоминаете? Да, милорд?
– и озабоченно взглянул в глаза Люку.

– Да... Золотистые волосы... Кожа... тоже золотистая... И лицо... тоже круглое... Глаза... Глаза... Глаза как яркие свечи, без зрачков, без ресниц... Нет! Это не моя мать! Это не моя! Не моя! Не моя! Не моя! Не моя-я-я-я-я!
– закричал Люк, зарыдал и отвернулся.
– Моя мать умерла! Умерла моя мать! Умерла!
– И Люк в истерике упал на сухую выжженную землю возле плаката и зарыдал.

Карлик не знал, что и сказать, переминаясь с ноги на ногу, но и оставаться здесь ему было жутко. Лучше уж в пустыне, овраге или в мертвом лесу, но только не в этих городах-призраках с этими ужасными улыбающимися, как сама смерть, лицами на бесчисленных, натыканных на всех видных местах, плакатах...

Карлик уже не знал, что и делать, как Люк вдруг прекратил плакать и встал:

– Её убили. Да, я вспомнил, Азаил мне говорил, что её убили вот эти самые феи, как и моего отца... И если все это разорение не случайно, то это наказание свыше за все преступления этих золотоволосых фурий!
– и Люк вдруг с яростью подняв кусок сухой грязи, кинул в плакат и с поразительной меткостью попал прямо в лицо золотоволосой красавице. Лицо стало черным, а Люк злорадно рассмеялся...

– Пойдемте, милорд, пойдемте...
– вдруг задергал его за руку карлик.
– А то вдруг они нападут или ещё чего...

– Что, боишься?
– усмехнулся Люк и презрительно посмотрел на своего низкорослого спутника.
– Не боись, со мной не пропадешь... Непобедимое Солнце никогда не покроет тьма...
– Люк замолчал, о чем-то какое-то время думая...
– Ну и тех, кто пребывает под его пресветлым покровительством тоже, ха-ха!
– Люк потрепал покровительственно карлика по рыжей шевелюре.
– Пойдем, зайдем в тот дом - не вечно же мне в этом дряном халате бегать, там полно человеческой одежды...

Когда Люк облачился в золотистую тунику с серебристым ремнем на поясе и мягкие пробковые сандалии - к его удивлению, в домах одежды иного покроя и не было!
– а заодно вместе с карликом они достали из больших холодильных шкафов кучу совершенно не испортившихся овощей и фруктов - "эх, мяса бы..." - грустно подумал было Хрофт, но ни мяса, ни рыбы, ни даже яиц в холодильных шкафах не оказалось..., они тронулись дальше в путь. Теперь Люк с карликом не голодали, как в первые дни их путешествия...

Таких поселков они встретили немало, и к Люку мало-помалу возвращалась память - он даже вспомнил свой последний плен в доме у Апельсинки и очень расстроился, что не увидел её после... Хорошая она всё-таки была девушка...

– Слушай, Хрофт, - как-то спросил карлика Люк, без устали неся его на своих широких плечах.
– скажи, а почему все-таки со мной это происходит.... Ну, почему я превращаюсь в какого-то другого, а потом опять становлюсь собой... Неужели я какой-то особенный, не как все нормальные люди?