Розы Гленросса

Она тяжело вздохнула.

— Прости меня, Джейми. Я знаю только, что я пообещала леди Анне восстановить былую красоту сада, чтобы скрасить ожидание, к которому она приговорена. И даже больше — в свидетели я призвала отца Лазаря, — Алекса снова тяжело вздохнула. — Теперь ты понимаешь, почему я не смогу уехать отсюда, пока розы не зацветут? Я не могу нарушить обещание.

— А если розы не зацветут, когда мои люди приедут за мной? Что тогда, Алекса? Я уеду один?

Алекса спрятала глаза.

— Если так суждено, то да,

— Ты хочешь сказать, что любишь этот сад больше меня?

— Нет, — ее руки непроизвольно сжались в кулаки. Нет, она не позволит себе прильнуть к нему в поисках утешения и защиты! — Я никогда не буду любить кого-нибудь или что-нибудь больше тебя, Джейми Морган! Но я дала слово.

— Слово можно нарушить. Алекса грустно покачала головой.

— Нет. Я дала слово Леди Анне, и я его сдержу.

— Значит, слово, данное призраку, для тебя важнее нашей любви?

— Ты так ничего и не понял…

— Ты не права, кое-что я понял — здесь ты чувствуешь себя в безопасности, Алекса. Это место дает тебе покой, красоту и убежище от реальной жизни, которая кипит там, за стенами аббатства Жизнь, которую я тебе предлагаю, будет полна тяжелого труда борьбы и, возможно, войны. Но я также предлагаю тебе настоящую любовь. Разве может в жизни быть что-нибудь более важное

Так и не дождавшись ответа, Джейми добавил:

— Поверь мне, Алекса, никто из женщин здесь, в аббатстве, ни живые, ни та, чей дух бродит по саду, — не смогут любить тебя так, как я.

— Ты говоришь так, словно… — Алекса запрокинула голову чтобы не дать слезам пролиться. — Словно ты твердо реши/ уехать, и неважно, со мной или без меня.

— Я нужен своему народу, Алекса. Когда мои люди приеду за мной, я должен буду отправиться с ними. У меня на сердце будет тяжело, но я поступлю так, как решишь ты.

Алекса упрямо сверкнула глазами.

— Я люблю тебя, Джейми. Тебя и только тебя. И я с радостью назову твой народ своим, но только когда моя работа здесь буде закончена. Я дала леди Анне слово, что сделаю сад точно таким же, каким он был, когда она впервые пришла сюда.

— Если эти розы зацветут, будет ли твоя клятва выполнена? Или ты найдешь еще какое-нибудь оправдание, чтобы по-прежнему прятаться здесь от жизни? — спросил Джейми с вызовом.

— Значит, ты думаешь, что я просто нашла предлог, чтобы остаться здесь?

Джейми понизил голос.

— Я еще раз спрашиваю тебя, Алекса: если розы зацветут, ты поедешь со мной? Она кивнула.

— А если нет?

Девушка грустно покачала головой и отвернулась, чтобы он не увидел слез, которые у нее уже не было сил сдерживать.

Джейми еще долго смотрел на нее, а потом развернулся и ушел. Его шаги гулким эхом отдавались в коридорах притихшего аббатства.

Весть о ссоре влюбленных быстро разнеслась по аббатству, огорчив его обитателей. Монахини и послушницы каждый день забегали в сад, с грустью убеждаясь, что розы продолжают сморщиваться и умирать.

Каждый день Джейми шел в сад с надеждой на чудо. И каждый день, увидев, что Алекса, стоя на коленях, подбирает опавшие бутоны, он уходил с такой печалью в глазах, что у всех, кто его видел, сердце разрывалось от жалости.

Вскоре пришло известие, что отряд воинов-горцев прибыл в деревню, расположенную неподалеку. Как обычно, Мордрунд узнала об этом первой и поспешила поделиться со всеми этой новостью.

— Они такие огромные, — доложила она матери-настоятельнице, — и такие красивые, что девушки в деревне рыдают от счастья!

Настоятельница встала и направилась к двери, сухо заметив:

— Я полагаю, в присутствии воинов сестры и послушницы смогут сохранить самообладание, правда, Мордрунд? Идите и сообщите лорду, что его люди прибыли.

— Конечно, преподобная мать.

Когда воины-горцы подошли к воротам аббатства, все монахини и послушницы уже собрались во дворе. Там же была и Алекса.

Джейми торопливо пробрался сквозь толпу, чтобы поприветствовать своих товарищей. Когда он увидел их предводителя, радостный крик сорвался с его губ.

— Дункан, ради всего святого, это действительно ты?

Мужчины с хохотом обнялись.

— Я боялся, что уже никогда не увижу тебя, Дункан, — тихо сказал Джейми.

— Джейми, я вернулся домой две недели назад. Получив весточку, что ты живой, мы чуть с ума не сошли от радости. Мы боялись, что случилось непоправимое…

Джейми повернулся к Алексе.

— Это мой старый и самый верный друг Дункан Мак-Кей, — и уже тише продолжил: — Дункан, это прекрасное создание — Алекса Мак-Каллум.

Дункан поклонился девушке и увидел, что она непроизвольно отшатнулась.

— Я понимаю, что в таком виде не могу рассчитывать произвести на даму благоприятное впечатление, как и все мы, — он махнул рукой в сторону остальных воинов. — Но нам пришлось проделать долгий путь, чтобы поприветствовать нашего лорда.

Мать-настоятельница поспешила вмешаться, чтобы загладить неловкость.

— Добро пожаловать! Я — мать Мэри из ордена Креста Господня, настоятельница этого аббатства. Не угодно ли вам и вашим людям подкрепиться и отдохнуть перед дальней дорогой домой? В трапезной уже накрыты столы, а в часовне отец Лазарь разложит на полу тюфяки, чтобы вы могли провести там ночь.

— Мы благодарны вам за вашу доброту, преподобная мать, — Дункан хлопнул своего друга по плечу. — Ты присоединишься к нам в трапезной?

— Конечно.

Товарищи окружили Джейми со всех сторон. Он предпринял попытку вытянуть на середину круга Алексу, но она попятилась, повернулась и убежала в сад.

Джейми старательно улыбался, пока они с друзьями шли по коридорам аббатства, но все его мысли занимала девушка, которая, словно оставшийся без матери олененок, пыталась найти свой путь в пугающе новом мире.

Гости аббатства были веселы и всем довольны. Когда на столе появился эль, в трапезной стало шумно — то и дело раздавались взрывы смеха и громкие возгласы.

Джейми со своими людьми сидел за столом, а Алекса и остальные женщины устроились в маленьком алькове, поскольку монахиням не подобало сидеть в компании подвыпивших воинов.