Розы злы. Трилогия

Когда я вернулся со школы, то никак не мог открыть ключами дверь, она была заперта изнутри. Я постучал. Дверь открыл веселый и немного пьяный батя.

– О, Артемка, заходи, – прошептал он весело. – Только тихо.

Я сразу понял, что творится что-то неладное и капли крови на лице отца были тому подтверждением.

– Батя, – прошептал я и, понимая, что случилось, но, не желая в это верить, спросил: – Что ты наделал?

– Я, это, – весело гоготнул отец. – Я нас спас.

– Что ты наделал? – сквозь слезы запричитал я и вошел в зал.

Всюду была кровь. Много крови и лепестки роз. Мне стало дурно. Закружилась голова.

В центре зала, с перерезанным горлом лежала мама. Ее глаза смотрели в мою сторону, но я знал, что она больше никогда меня не увидит, как и я ее. Она больше меня не поругает, не обнимет, не пошутит, не приготовит завтрак, не пойдет ко мне в школу на собрание. Это конец. Она мертва. Ее больше нет.

На стене, кровью, было написано без ошибок: – «Так будет с каждым грешником».

– Ну, как тебе? – спросил веселый батя. – Как думаешь, нам поверят, что это не мы? Думаю, поверят, я же этот профи…

– Зачем, батя? – заскулил я, упав на колени. – Зачем ты ее убил?

– Она стала опасна для нашей семьи, – ответил он. – Ты же знаешь. Нам нельзя попадаться, за нами охотятся плохие и опасные люди.

– Зачем!? – закричал я. – Все эти «плохие люди», это твое вранье, ты их выдумал! Ты лжец! Ты балабол! Ты трепло! Ты тварь!

– Нет, они настоящие, – сказал батя, посмотрел на меня бешеными глазами и, показывая пальцем на мертвую маму, закричал: – Это она врала! Артемка, ты же знаешь! Она спала почти со всеми мужиками в нашем городе, а перед теми с кем не спала, «виляла хвостом» подманивая, как последняя шкура. Из-за нее нас бы нашли! Нашли и убили! А теперь не найдут! Артем, ты же знаешь! Сынок! Я спас нас обоих!

Я лег на пол рядом с мамой и взял ее за руку. Мне было очень плохо. Я просто плакал и молчал.

– Сынок, – нервно позвал меня батя. – Ты же никому не скажешь, что это я сделал? Ты же всем скажешь, что мы ее так и нашли? Да? Правда, ведь? Молчание знак согласия. Я так и думал, что ты меня не подведешь. Не сдашь. Сынок давай я сейчас помоюсь и уйду в магазин. А ты позвонишь в полицию. Скажешь, что мамку мертвую нашел, а я уже попозже приду. Скажу – ой, ай, мою жену убили. Помогите люди добрые! Как думаешь, нормально будет? Ну, я еще подумаю, как лучше сказать. Глаза еще намочу, типа плачу.

– Бать, а в тюрьме книжки можно читать? – спросил я, с трудом вставая с пола.

– Можно, наверно, – не уверенно ответил он и, отвернувшись, начал раздеваться. – Но ты не бойся, в тюрьму мы не попадем. А книжки – это для сосунков.

– А я и не боюсь, – сказал я, поднимая с пола окровавленный нож. – Я уже ничего не боюсь.

– А что это ты вдруг книгами заинтересовался? – спокойно спросил батя занятый переодеванием.

– Хочу читать, хочу стать умным, – ответил я и ударил его со спины ножом в горло.

Когда все было законченно, я подтащил тело бати к телу матери.

Плакать я больше не мог, наверно кончились слезы.

– Вот и закончилось мое детство, мама, – сказал я вслух. – Пора становится взрослым, и брать ответственность за свои поступки.

Вначале я хотел позвонить в полицию и во всем признаться, но потом передумал и решил пойти туда сам. Мне больше не хотелось оставаться дома. Я переоделся, поцеловал маму и вышел из квартиры, зная, что туда я больше не вернусь.

Надеюсь в тюрьме можно читать книги.

По дороге в полицию я встретил бабушку, продававшую розы. Она была очень веселая, наверно дела шли хорошо, раз она продала при мне последние два букета. Интересно, мой батя у нее купил розы для мамы? Скорее всего у нее.

Когда я зашел в здание полиции, то сразу подошел к окошечку с надписью «Дежурный». За окошечком сидел толстенький, лысоватый мужичек в полицейской форме, прямо юмористический герой сериалов, и когда он что-то кому-то ответил по старому стационарному телефону, я ему сказал немного стесняясь:

– Здравствуйте. Я Артем. Я этот… Я убийца. Хочу сдаться.

Толстенький полицейский устало посмотрел на меня и ответил:

– Здравствуйте. Вы «Злая роза»?

– Какая «Злая роза»? – спросил я.

– Мальчик, ты наверно газет не читаешь, – так же устало сказал толстенький полицейский. – И телевизор не смотришь. Журналисты «Злой розой» называют маньяка убивающего людей и разбрасывающего вокруг жертвы лепестки роз.

– Не читаю, – виновато ответил я. – А вот телик смотрю. Иногда. Но я не знал, что его так зовут. Мне батя говорил, что это сектанты.

– Мальчик, не трать мое время, – начал злится толстенький полицейский. – Сразу говори, кого ты убил. Хомячка? Попугайчика? Лягушку?

– Нет, – сказал я. – Я убил одного мужика и сегодня, вот, батю зарезал.

– Слушай малец, – сильно разозлился толстенький полицейский, – иди-ка ты домой, иначе я сейчас позвоню твоим родителям, и они вставят тебе звездюлей по первое число. Не мешай работать. Мы тут взрослыми делами занимаемся.

– Я честно убийца, – сказал я. – Я именно тот «Злая роза» кого вы ищите.

– Малец, ты уже четвертый за сегодняшний день, кто себя «Злой розой» называет, мы уже от вас устали, если честно. Вам бы поприкалываться, а мы тут серьезной работой заняты. Эх, разбаловали молодежь. Пороть вас надо, засранцы.

– Уважаемый полицейский, – начал умолять я. – Я честно-честно «Злая роза». Арестуйте меня, пожалуйста. Я родного отца убил. Чем хотите поклянусь.

– Ну, все малец, сам напросился, – сказал толстый мужичек и вызвал по мобильнику какую-то Светлану Антиповну, старую тетку-полицейскую по делам несовершеннолетних.

Светлана Антиповна завела меня в отдельный кабинет и целый час мне втирала о том, что алкоголь и наркотики зло, а как только я заговаривал об убийствах, она называла меня «маленьким вруном». Потом она ушла, и ее сменил уставший следователь с красными глазами, его звали Жук Виталий Степанович.

– Значит ты «Злая роза»? – спросил Жук зевая.

– Ага, – так же зевая, ответил я, толи, утомившись от болтовни тетки-полицейской, толи, заразившись зевком.

– А сколько тебе лет? – спросил Жук и снова зевнул.