РПЛ 3

– Да, яма тогда была приблизительно такой же, - бормотал он, с трудом выговаривая каждое слово из-за сбившегося дыхания. – Я не стал бы копать глубже… нет… Где-то здесь должны быть кости…

Но в грязи ему попадались только камешки да корни.

Меня снедало нетерпение, я слишком устала молчаливо терпеть холод и тягостную печаль, пропитавшую здесь каждый камень. «Зачем мы тратим врем на поиск этих костей? Вряд ли в них заключено хоть какое-то волшебство, как это было с останками Белой Ведьмы!» - думала я, переступая с ноги на ногу, чтобы хоть немного согреться. Но неподвижный силуэт Хорвека возвышался над чернеющей ямой словно надгробное изваяние, и ни у одного смертного не достало бы храбрости поторопить существо, чьи глаза в ночи блестят столь жадно.

– Вот! – воскликнул Эдарро и закашлялся. – Я что-то нашел!..

В руках он сжимал что-то, напоминавшее камень, облепленный влажной землей. Я скривилась, не ожидая ничего хорошего. Но королевский племянник обрадовался своей находке едва ли не больше больше, чем нищий радуется куску хлеба: он возбужденно бормотал что-то неразборчивое и скреб ногтями грязь, хотя пальцы его, непривычные к грубому труду, давно уж одеревенели и не разгибались. Однако его странный противоестественный восторг угас так же быстро, как и вспыхнул.

– Откуда здесь эта дрянь? – с заметным разочарованием произнес Эдарро, поняв что именно держит в руках.

Собачий череп – вот что он откопал у ряда старых кипарисов. Разумеется, в том, что его закопали у дома Белой Ведьмы, имелась некая странность, но все-таки это была голова паршивой дохлой собаки да и только!..

– Все верно, - Хорвек безо всякого отвращения взял в руки находку, которую Эдарро в досаде собирался отшвырнуть в сторону. – Можешь не продолжать. Ничего сверх того ты здесь не найдешь.

– Но я похоронил ее здесь, клянусь! – воскликнул королевский племянник, и в голосе прорезалась столь несвойственная ему жалобная нотка. – Никакой морок не заставил бы меня ошибиться! Я не лгу и не сошел с ума – она подохла вон на том суку!.. Нас не могли выследить и могилу не разрыли дикие звери – я приходил сюда и не раз…

– Разумеется, - согласился Хорвек. – Тело повешенной было предано земле, и ни одна лесная тварь не касалась его. Однако… - тут в голосе его зазвучала откровенная насмешка.
– Ты ведь повсюду искал магию, изучал ее приметы, чтобы распознать… Многое узнал о чародеях… Разве ты не слыхал, что истинную ведьму нельзя умертвить ничем, кроме огня? Твой славный прадед-ведьмоубийца, должно быть, переворачивается в гробу...

– Но мне приказали убить ее как можно тише и незаметнее, - растерянно промолвил Эдарро, не делая попыток выбраться из неглубокой ямы и пропуская мимо ушей насмешку. – Ведьма?.. Ты говоришь, что она была ведьмой? Но почему тогда…

– Ничем себя не выдала? – едко рассмеялся Хорвек. – Должно быть, она захотела тебя огорчить. Из жадности не показала ни единого фокуса, до которых ты падок, словно уличный ротозей. Признайся, Эдарро, ты просто боялся всерьез поверить...

– Так она была жива, когда я похоронил ее? – теперь Эдарро выглядел воистину жалко.

– Не вполне жива, однако и не мертва. Обычно колдунье хватает трех ночей в могиле, чтобы очнуться и обрести прежнюю силу, а некоторые именно так пробуждают свой скрытый дар. Схожий ритуал практиковали при инициации: только самые отважные и неистово верующие в свою счастливую звезду могли решиться на это испытание. А твоя ведьма, Эдарро, бесстрашна и во многом безумна.

– Ты ее знаешь?

– О, да, - Хорвек бросил взгляд на меня. – И маленькая Йель ее знает. А еще ее знает один художник, к которому она отправилась сразу после того, как восстала из могилы – он до сих пор помнит синяки на ее шее.

– Рыжая чародейка? – я впервые подала голос за все это время, и он прозвучал, как короткий скрип ржавых дверных петель.

– Она самая, - Хорвек все еще вертел в руках собачью голову. Эдарро смотрел на нее, как зачарованный.

– Почему здесь был этот череп? – спросил он, облизав губы, как будто разглядел в своей находке что-то чертовски аппетитное и манящее.

– Могилы неохотно отпускают тех, кто в них лежал, - демон отвечал охотно, с заметным удовлетворением, и я подумала, что он не прочь поделиться своими догадками с нами. – Чтобы окончательно попрощаться с этой землей, ведьма должна была оставить здесь что-то взамен. Она прикончила первое попавшееся на ее пути живое существо – должно быть, бродячую собаку с кладбища, - и расплатилась ее головой с покинутой могилой.

– Но почему она дала себя убить? – я так и не дождалась этого вопроса от Эдарро, и решила задать его первой.

– Видимо, так было ею задумано, - Хорвек перевел взгляд на королевского племянника. – Когда ты ее повесил, то взял что-нибудь с тела на память?

– Нет, - покорно ответил Эдарро, губы которого тряслись а лицо искажалось, словно он собирался улыбнуться, но забыл, как это делается. – Не совсем… Перед тем… перед тем, как я вздернул ее, она умоляла о пощаде и предложила мне свое кольцо. Тогда это показалось жалким поступком, я выбросил его и рассмеялся, но когда я уходил… кольцо блеснуло в траве и я почему-то забрал его с собой. Оно до сих пор у меня, в шкатулке…

– Хитрая бестия, - Хорвек одобрительно качнул головой головой. – Она нашла уязвимое место в той броне, которая надежно оберегала ваше семейство: сила моей покойной матушки обращала злой умысел и злые чары против ваших врагов, но заклятиям, не несущим на первый взгляд вреда, вы подвластны, как и простые смертные. На кольцо были наложены чары, соблазнившие тебя его взять, а защищающая тебя сила не увидела в обычной побрякушке ровным счетом ничего опасного.

– Но тогда зачем… - я почувствовала глухое раздражение: объяснения Хорвека ничуть не помогали и только путали! Я бы привычно решила, что мне недостает ума, чтобы их понять, но на лице господина Эдарро застыло выражение такого же глупого непонимания – а уж его-то точно нельзя было назвать простаком.

– Кольцо среди вещей своего двоюродного брата должен был увидеть Лодо, - сказал Хорвек, помрачнев, словно опомнившись. – Когда кое-кто рассказал ему о судьбе пропавшей невесты, оно послужило доказательством правдивости тайного доброжелателя. И даже наш унылейший принц был обязан разгневаться и ощутить непривычное для него желание мстить. Теперь ты понимаешь, Йель, что пообещала ему ведьма?

Я понимала, что он хочет услышать, но упрямо возразила:

– Огасто… Лодо не желал мстить! Я слышала собственными ушами, что он сожалеет о своей потерянной любви, но ни разу он не говорил, будто желает чьей-то смерти!

– Значит, мстить желала госпожа чародейка, а он согласился стать ее покорным орудием, когда узнал, как обошлось королевское семейство с его суженой, - Хорвек кивнул, в кои-то веки признавая мою правоту. – В самом деле, нести бремя мести не каждому по силам, а Лодо не из тех созданий, кровь которых может воспламеняться от ненависти - ведь так, Эдарро? Ты-то знаешь в этом толк… Тобой воспользовались, чтобы пробудить жажду крови в тишайшем наследнике трона – и ты с готовностью выполнил то, что от тебя требовалось. Столько усилий приложено, чтобы разжечь подобие злой страсти в сердце никчемного принца!.. Что-то мне подсказывает, госпожа чародейка недолюбливает королевскую семью Астолано…