Ru.Teens

–Лучше видно сияние! Пойдёмте все скорее!

–Отрезвеем заодно, – сказал пьяный уверенный пацан и вышел.

За ним потянулись гурьбой остальные ребята. Лишь я остался стоять на своём месте, укутанный дымом. Когда ушла последняя парочка, я понял, что остался один. И неокрепшие мысли-одиночки усиленно начали искать приюта у моего сознания. Я хотел пойти вслед за другими, но не решался. Отговорила притягательная тишина и забытая пачка «Блэка».

Я медленно закурил ещё одно маленькое удовольствие. Покрутил сигу в пальцах, заглянул внутрь пачки и… Понял.

Мои друзья, как сигареты. Смотришь на них вначале со стороны, всматриваешься, порой ведёшься на внешний блеск пачки и чем она ярче, тем больше тебе хочется её попробовать. Тебе вроде как хочется сделать взвешенный выбор, по вкусу, но ты стремишься к чему-то новому и берёшь ту самую с переливающейся картинкой. Закуриваешься. Первые 3 затяжки самые красивые и желанные. Ты думаешь, что сигарета будет бесконечна и приятна, как первое твоё с ней знакомство, но почему-то с каждой последующей тяжкой она становится только хуже и постепенно теряет сладостный свой привкус, горчит и ничтожно уменьшается. Тебе ничего не остаётся, кроме как докурить её до конца, чтобы понять насколько хорош был твой новый выбор. Ты через появляющуюся неприязнь докуриваешь претерпкий сигаретный зачаток со вкусом скорби – подгоревшего фильтра. Жмуришься, делаешь последний вдох и выбрасываешь ничто на землю. Оно жалко блестит последним звонким огнём и сливается с асфальтом. Проходит пару минут. Курил ли я вообще сейчас? И ведь в чём ломающая странность – начало никогда не будет похоже на конец…

Громкая мысль перенесла меня к воспоминаниям. От Макса у меня остался небольшой сигаретный шрамик на запястье, а от Вани плейлист с музыкой. Почему мы дружили? Им нужен был от меня только алкоголь, а мне от них расположение тусовки? На свой вопрос я без лукавства знал ответ, а на оставшиеся – нет. И уже не узнаю наверняка.

Что вообще значит слово "дружба"? Какая-то взаимосвязь, взаимопомощь, понимание? Почему-то у меня получаются из этого другое понятие – ”Дружба – взаимовыгодные отношения”. Надо всё переосмыслить, выпить наедине со своими, оставшимися. Как же я ценю их… А они меня?

От дымной палочки осталась половина. Я делал степенные затяжки, облизывал губы и чувствовал вишнёвый вкус её жгучих поцелуев. Кристина… Мне так сильно впали в душу её слова: «Отношения на лжи не построишь». Какой же я ублюдок, что думал только о себе. А ещё ведь сам себе эгоистично врал, успокаивая душу тем, что так можно, это временно – она подождёт. Она страдала, пока я занимался своим ”серьёзным” делом. Я расставил совсем неправильно приоритеты… Деньги никак не богатят душу, наоборот, дешевят её.

Я беспредельно задумался, смотря при этом на северное сияние, что не заметил как сигарета закончилась и обожгла мне пальцы. Я уронил огонёк в сугроб. Это вернуло меня к реальности.

Ребят не было минут двадцать. Я уж было захотел покурить ещё, но сразу понял, что эта вызовет эффект тошноты. Положил пачку в карман и лёг на кровать.

Смотрел на потолок. На нём воображение выявляло чёрными буквами – «Продажи. Биzzнес. Нет репутации – нет денег. Это не твоё. Займись собой».

Я будто лежал на голом поле своей скошенной жизни. Ничего уже нет, совсем ничего. Только воображаемые фотокарточки из прошлого. Мне было трудно держать все мысли-колючки, и я постепенно старался высвобождать их. Когда внутри образовалась пустота, к ней подвязалась огорчающая апатия, которая унесла меня волной по талой воде. Я тупо тонул, не хотя плыть по течению. Не эмоционируя. Зачем всё это было?

В комнату ворвался Илья с какой-то девчонкой. Он резко закрыл дверь изнутри и прижался к стенке.

–Илюх, ты чё такой запыханный? Что произошло?

–Пиздец, Саня, – еле отдышавшись, сказал он.
– Охранник напряг администратора базы, а тот напряг наших учителей. Мы так и не смогли на это сияние нормально посмотреть: половину ребят на улице взяли, другую половину в доме приняли. Охранник все места наши козырные спалил. Всем пизда!

–А вы как смогли скрыться от всех? – обеспокоившись, я принял положение сидя.

–Мы как? Мы с Лейт спрятались на кухне под столом, а другие побежали в игровую… – он замолчал и что-то посмотрел в телефоне.
– У меня есть предчувствие, что они сейчас придут к нам. Что делать будем?

–Ну, Илюх, в такой ситуации особо никак не покрутишься. Прыгать со второго этажа я не собираюсь. Будем ждать гостей… Я попросил Илью включить «Pixes – Where is my mind?». Свет выключил я. Мы объединились в желании проводить последней вольности момент. Мелодия играла на 8/10 по громкости. Илья поначалу скромно, затем страстно зацеловался с этой худой блондинкой. Мне не хотелось им мешать. Я, не закрывая двери, вышел на балкон и зажёг сигариллу. Сияние тускнело. Ночь всё больше знакомилась со сном. Играющая песня – то единственное, необъяснимое, что позволяло мне ощущать лёгкость и не думать сложно. Я хотел раствориться в ней…

И когда Френсис Блэк вводил меня в волнистый вираж на словах конца припева:

«Way out in the water

See it swimmin» – в дверь громко постучали: «Саша открой, это Алла Алексеевна!» Я выбросил сигу и быстро закрыл балкон. Илья предложил шёпотом: ”Слушай, может ну её? Нас типо нет”. Я пытался ему что-то отвечать, но…

–Саша, я знаю, что ты там! Открой по-хорошему, – она говорила своим скрипучим, как дверь, голосом.
– Иначе я открою сама. У меня есть ключ!

Илья, нервничая, сказал, что ему вообще никак нельзя палиться и, взяв за руку блонду, смылся в туалет. В принципе, я ничего такого не сделал. Если спросят за кофе, то как-нибудь выкручусь.

Стоило мне повернуть замок как в комнату влетели, похуже ОМОНа, две разъярённые училки.

–Александр, почему ты без разрешения пошёл с ребятами на кухню?! – в лобовую, сверля взглядом, вытребовала ответ Алка.
– Вкусно кофейка попил?

Пока одна меня допрашивала, физичка обыскивала комнату на предмет запрещённого. Она начала шмонать балкон: ”Чувствуете, Алла Алексеевна, запах курева? Ты, что курил Туманов?! Где сигареты? Доставай. Быстро!”

Никакие отговорки мне не помогли. Сдавшись, я отдал пачку физичке. Обе начали срывать на мне свой гнев. Мне пришлось выслушивать раздрай за всех ребят. Неприятно быть крайним без почвы. Закончив, они сказали, что всему классу влетит, особенно мне. Я молчал и, кивая, соглашался.

Когда они ушли, Илья, ничего не сказав, выбежал из комнаты с девчонкой в одной и с бутылкой в другой. Сука, даже спасибо не сказал, подонок!

С первыми эмоциями я взял фломастер и пошёл на холод. «Кофе и виски – это он. Всё остальное – говно». Эта фраза теперь во всю украшала настенную плитку балкона.

Так мы и провели тот бунтарский вечер – ни слова не говоря об учёбе. С утра кто-то проблювался, а кто-то начал встречаться. Одним словом, каждый, получил, то что хотел. Лишь я был отягощён своими думами от которых по-мальчишески свободно не становилось.