Рубаи Рубайят

День прошел - и назад не придет никогда.

Будем жить, о подруга моя, настоящим!

Сожалеть о минувшем - не стоит труда.

Мы только куклы, вертит нами рок, -

Не сомневайся в правде этих строк.

Нам даст покувыркаться и запрячет

В ларец небытия, лишь выйдет срок.

Почему стремиться к раю здесь должны мы непременно?

Мой эдем - вино и кравчий, все иное в мире - тленно.

Там, в раю, - вино и кравчий, здесь дано - вино и кравчий,

Так пускай вино и кравчий в двух мирах царят бессменно.

Жизнь в разлуке с лозою хмельною - ничто,

Жизнь в разлуке с певучей струною - ничто.

Сколько я ни вникаю в дела под луною,

Наслаждение - все, остальное - ничто!

Что жизни караван! Он прочь уходит.

Нам счастья удержать невмочь - уходит.

О нас ты не печалься, виночерпий,

Скорей наполни чашу - ночь уходит.

Коль есть красавица, вино и чанга звон

И берег над ручьем ветвями осенен,

Не надо лучшего, пусть мир зовется адом.

И если есть эдем, поверь, не лучше он!

Рай здесь нашел, за чашею вина,

Средь роз, близ милой от любви сгорая.

Что слушать толки нам про ад и рай!

Кто видел ад? Вернулся кто из рая?

Пришел я в этот мир по принужденью,

Встречал недоуменьем каждый день я,

А ныне изгнан, так и не поняв

Исчезновенья смысл и цель рожденья.

Жизнь мгновенная, ветром гонима, прошла,

Мимо, мимо, как облако дыма, прошла.

Пусть я горя хлебнул, не хлебнув наслажденья, -

Жалко жизни, которая мимо прошла.

Так как разум у нас в невысокой цене,

Так как только дурак безмятежен вполне -

Утоплю-ка остаток рассудка в вине:

Может статься, судьба улыбнется и мне!

Дураки мудрецом почитают меня.

Видит бог: я не тот, кем считают меня.

О себе и о мире я знаю не больше

Тех глупцов, что усердно читают меня.

Чья плоть, скажи, кувшин, тобою стала?

Певца влюбленного, как я, бывало?

А глиняная ручка, знать, была

Рукой, что шею милой обвивала?

Слышал я: под ударами гончара

Глина тайны свои выдавать начала:

"Не топчи меня!
– глина ему говорила.
–

Я сама человеком была лишь вчера".

Мне чаша чистого вина всегда желанна,

И стоны нежных флейт я б слушал неустанно.

Когда гончар мой прах преобразит в кувшин,

Пускай наполненным он будет постоянно.

Я вчера наблюдал, как вращается круг,

Как спокойно, не помня чинов и заслуг,

Лепит чашу гончар из голов и из рук,

Из великих царей и последних пьянчуг.

Творений ты - ваятель, почему

В них проглядел изъяны, не пойму.

Коль хороши, зачем их разбиваешь,

А если плохи, кто виной тому?

Тот кувшин, что сегодня поит бедняка,

Гордым сердцем царя был в другие века.

Из рубиновых уст и ланит белоснежных

Сделан кубок, что пьяницы держит рука.

Не трать себя, о друг, на огорченья,

На камни тягот, на долготерпенье.

Не зная завтра, каждое мгновенье

Отдай вину, любви и наслажденью!

Не избавиться мне от житейских оков,

Я не рад, что несчастный мой жребий таков.

У судьбы я учился прилежно и долго,

Но всегда оставался в числе дураков.

Шейх блудницу стыдил: "Ты, беспутная, пьешь,

Всем желающим тело свое продаешь!"

"Я, - сказала блудница, - и вправду такая,

Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?"

Этой чаше рассудок хвалу воздает,

С ней влюбленный целуется ночь напролет.

А безумный гончар столь изящную чашу

Создает- и об землю без жалости бьет!

Бокала полного веселый вид мне люб,

Звук арф, что жалобно притом звенит, мне люб.

Ханжа, которому чужда отрада хмеля, -

Когда он за сто верст, горами скрыт, - мне люб.

Наполнить камешками океан