Рубака-парень
Шрифт:
— А чьи это ботинки под моей кроватью? — спросил один из нас. — Может, здесь кто-нибудь живет?
— Да нет же! — замахала руками хозяйка гостиницы. — Это тоже вам! Носите на здоровье, ну!
— Но у нас же есть!
— Сегодня есть, а завтра нет, ну? — загадочно произнесла хозяйка и, пожелав нам спокойной ночи, ушла.
А утром на поселок налетел холодный штормовой ветер. Покрыв море барашками, он приколол к земле облака, в результате чего нам было авторитетно сказано:
— Ну, застряли вы у нас, товарищи!
— Надолго?
— Бороду отрастить времени хватит — ну!
Тяжко вздыхая, побрели
И увидели чудо: серая известь облаков дала трещину, и из этой трещины на улицу упал вертолет.
— На сборы — минута! — крикнул летчик, выбрасывая лестницу. — Ждать не будем!
Через минуту, держа вещи под мышкой и прижимая к груди распахнутые чемоданы, мы карабкались в кабину по шаткой лесенке.
А двое усталых и голодных путников, прибывших в поселок этим же вертолетом, ничего не подозревая о сюрпризе, который ожидал их, спрыгнули на землю и направились в гостиницу.
И вроде бы не было у них ни одной специальной приметы, и пальто, как у всех, и чемоданы, но я-то сразу понял, откуда они.
— Как Москва-матушка?
Вновь прибывшие отвечали на исчезнувшем в веках былинном языке:
— Стоит матушка, стоит красавица, вас поджидает!
— Сами-то из какого района?
— Тверской-Миусский. А вы?
— А мы арбатские.
— Значит, дети Арбата? — острит земляк.
— Ну. А ваш товарищ, который молчит, он откуда?
— А он лужниковский. Голос на митингах сорвал.
— Здесь восстановит…
— Привет белокаменной!
Но до Москвы было еще далеко: путь наш лежал на Командорские острова — совсем в другую сторону.
Буйная невысокая зелень, шершавые отвесные скалы, громадные глыбы, словно плывущие по зеркалу заливов и бухт, — таким предстал перед нами необитаемый остров Топорков, крохотная частица Коыандор царство крупных краснолапых, красноносых и желтоглазых топорков — морских попугаев.
А потом был накат. Знаете ли вы, что такое накат?
Накат — это когда корабль застенчиво мнется вдалеке от берега, а к берегу идет от него шлюпка, ведомая добрыми молодцами. Шлюпка идет точно на гребне волны, совсем как некоторые преуспевающие критики, и — прямо на камни, и вот, когда волна, изгибаясь, норовит, как камикадзе, погибнуть вместе со шлюпкой, молодцы дружно выпрыгивают в воду, подхватывают свой челнок на руки и по-спринтерски мчат — как на таран — по коварно скользким камням, и вот уже обманутая волна, злобно шипя, уходит в песок, а шлюпка с запыхавшимися, охрипшими от победных криков молодцами покоится на суше. Вернуться на корабль будет труднее, но об этом можно пока не думать..
В непогоду сюда не подойти: громадные волны набегают на остров с такой силой и яростью, что кажется: миг — и от него останется только птичий пух.
Но сегодня погода отменная, и даже из серой облачной пелены выглядывает кусочек солнца. А ветер, соленый и Холодный, дует ровно и с такой силой, что приходится все время нахлобучивать шапку на уши, иначе улетит.
Осторожно идем по изрытой норами земле, стараясь не наступить на яйца, похожие на обрызганные смолой голыши, а упитанные, ростом с крупную
курицу, топорки выскакивают из своих убежищ и свирепо впиваются в ботинки, стараясь развязать шнурки. Таким палец в рот не клади!— Смотри-ка, — говорит один из нас. — Чьи-то следы… Клянусь, это человек! Он только что прошел!..
— На необитаемом острове?!
— И надпись на камне!.. Не иначе тут кто-то есть!
Мы тревожно оглядываемся — и вовремя: резво перепрыгивая через валуны, к нам несется самый настоящий Робинзон. Только в отличие от того, который был Крузо, этот одет в яркую нейлоновую куртку, из-под которой выглядывает элегантный свитер. У Робинзона большие глаза и длинные мягкие волосы, флагом развевающиеся по ветру. Он не замахнулся на нас самодельной пикой и не прицелился из мушкета, а застенчиво улыбнулся и, протянув руку, сказал:
— Люба…
И мы вновь бредем по острову уже в обществе таинственной Любы, старательно перешагиваем через гнезда, а над нами в воздухе стоит страшный скандал. Смельчаки-топорки, посвистывая острыми крыльями, идут в настоящее пике.
— Давно вы здесь? — грустно спрашиваю Любу, помня, что несчастный Робинзон Крузо пробыл на острове двадцать восемь лет два месяца и девятнадцать дней.
— Уже два месяца.
— Надо же… И все же вам повезло — наш катер к вашим услугам!
— Что вы! — удивляется Люба. — Я здесь работаю!
— Здесь?! — в свою очередь, удивляюсь я и оглядываю остров. — А что здесь можно делать, кроме того, чтобы жечь громадные костры, пытаясь привлечь внимание проходящих кораблей!
— Работа у меня несколько иного профиля.
Тем временем скандал наверху перешел в откровенные военные действия. Топорки, войдя в пике, уже норовили клюнуть нас в шапки и ударить тугим крылом по лицу.
— Давайте отойдем подальше от гнезд, — попросила Люба. — Между прочим, прежде чем попасть сюда, мне пришлось выдержать нечто посложнее кораблекрушения, — окончить МГУ.
— И вас что, назначили работать на необитаемый остров? Хорошенькая забота о молодых специалистах!
— Не совсем так! — смеется Люба. — Я работаю в Москве, а здесь разрабатываю свою тему: экология чистиковых птиц.
Мы переглянулись, почувствовав себя Пятницами.
— Где же ваш московский дом? — спросил я.
— В Скатертном переулке, — улыбнулась Люба. — Слышали?
— Не только слышал… — пробормотал я и, наверное, побледнел — Неужели… в доме номер семь?
— Семь.
— Это судьба! — решительно сказал я. — Нам суждено было встретиться!
— Точно — судьба. Если бы не Сергей, мой муж.
— Если бы не Нина, моя жена… Пока мы готовились к нашей романтической встрече, мой сын тоже закончил университет…
— Как мы опоздали! — вздохнула Люба.
— Бедные мы, бедные! — горестно покачал головой я.
— Надеюсь, вы зайдете в квартиру напротив выпить чашечку кофе?
— А вы к нам — пиалу зеленого чая!
Буйная невысокая зелень, шершавые отвесные скалы, громадные глыбы, словно плывущие по зеркалу заливов и бухт, — все дальше и дальше уплывал от нас в океан остров Топорков… И вот уже фигурка моей соседки совсем слилась с темными замшелыми скалами, и вокруг только несметные тучи топорков, кайр, бакланов л чаек, водящих над островом свои митинговые хороводы.