Рубенс

Возникают неприятности и с гравюрами. В 1619 году, наняв Люкаса Ворстермана, Рубенс со спокойной душой мог написать Питеру ван Веену: «Я всегда слежу за тем, чтобы гравер не отходил от образца, и мне это удается легче, когда под моим наблюдением работает молодой человек, исполненный усердия, чем когда я доверяю дело известным мастерам, которые повинуются только прихоти своей фантазии» ^[157] . Когда Рубенс выдал Ворстерману эту похвальную аттестацию, тому было двадцать четыре года. Увы, молодой человек не оправдал возложенных на него надежд. «За два года, — жалуется Рубенс, — мы не напечатали ничего достойного упоминания по вине моего гравера» ^[158] .

157

Из письма к ван Веену, написано в Антверпене 23 ноября 1619 г.

158

Из письма к ван Веену, написано в Антверпене 30 апреля 1622 г.

И в самом деле, Ворстермана настолько захлестнула мания величия, что с ним стало невозможно иметь дело. Он утверждает, что вся ценность эстампов в его, Ворстермана, работе и, конечно, в славе его имени. Эти претензии приводят Рубенса в ярость. С таким характером Ворстерману остается только работать самостоятельно. Он так и поступил. При этом он не обошелся без угроз по адресу своего бывшего патрона. Кое-кто из друзей Рубенса был так этим обеспокоен, что даже обратился к властям, чтобы они позаботились о безопасности великого художника. Эрцгерцогиня выразила готовность защитить Рубенса, но Рококс отказался, и отнюдь не потому, что бургомистр Антверпена проявил безразличие к судьбе своего друга. Скорее всего, Рококс просто хорошо знал, с кем имеет дело, и не придавал серьезного значения угрозам Ворстермана. То, к чему брюссельский двор отнесся всерьез, для коренного антверпенца было всего только заурядной перепалкой между двумя художниками…

IX НОВАЯ СТРАСТЬ (1622–1626)

Если у Рубенса и случаются порой неприятности, то многочисленные удачи вознаграждают его за все. В феврале 1622 года его вызывает в Париж посол эрцгерцогини, барон Вик, который знакомит художника с казначеем Марии Медичи, аббатом де Сент-Амбруаз ^[159] . Королева-мать только что помирилась со своим сыном. Она снова водворилась в Люксембургском дворце, который за несколько лет до этого для нее построил Саломон де Бросс ^[160] и который ей пришлось покинуть два года тому назад. Она хочет украсить галерею дворца картинами, иллюстрирующими различные эпизоды ее жизни. Позднее она намерена украсить вторую галерею картинами, прославляющими жизнь ее знаменитого супруга Генриха IV. Рубенсу выпала великая честь — ему заказаны обе эти работы.

159

Клод Можи, аббат де Сент-Амбруаз(ок. 1600–1653) — один из французских коллекционеров XVII в., казначей Марии Медичи, ее советник по вопросам искусства.

160

Саломон де Бросс(1592?—1626) — французский архитектор. Работал при дворе Генриха IV и Марии Медичи.

И вот его представляют королеве Марии Медичи, которую он видел издали двадцать два года назад, когда вскоре после приезда в Италию присутствовал в толпе придворных на бракосочетании дочери великого герцога Тосканского с Генрихом IV. Кстати, она свояченица Винченцо I, прежнего хозяина Рубенса. Сейчас королеве-матери сорок девять лет. Это толстая матрона с довольно грубыми чертами лица и туповатым взглядом. Как непохожа она на своего мужа, у которого на всех портретах глаза светятся умом и в горделивом облике проглядывает хитрость — этакая помесь рыцаря с лисой!

Само собой, Рубенс согласился принять возложенное на него поручение. Замысел грандиозен, а тема неблагодарна. Что ж, тем лучше! «Признаюсь, по натуре своей я больше склонен создавать произведения крупные, нежели мелкие вещицы. Каждому свое: мой талант таков, что еще никогда ни один замысел, пусть даже самый необычайный по количеству и разнообразию сюжетов, не оказался мне не по плечу» ^[161] . Рубенс писал эти строки за несколько месяцев до предложения королевы и, конечно, не подозревал, что его желания исполнятся так быстро…

161

Из письма к Трамбелу от 13 сентября 1621 г.

По возвращении в Антверпен Рубенс тотчас взялся за дело. Что можно рассказать о жизни флорентийки, которая стала французской королевой только потому, что Генрих IV по уши увяз в долгах, а Медичи были одними из главных его кредиторов? Под давлением своего министра Сюлли король заочно согласился взять ее в жены, чтобы восстановить позолоту на своем гербе и укрепить свою власть. До женитьбы Генрих видел только портрет Марии Медичи. Она не нравилась ему, хотя и не внушала отвращения. Но едва они поженились, все пошло вкривь и вкось — супружеская жизнь превратилась в ад. После смерти короля Генриха IV Мария Медичи стала регентшей.

Слабохарактерная, надменная, злая и суеверная интриганка, она окружила себя иностранцами и подорвала мудрую политику беарнца. Что до ее ума, то достаточно вспомнить слова ее наперсницы, жены маршала д’Анкра, которую допрашивали на процессе по обвинению в колдовстве. На вопрос о том, какими чарами она околдовала королеву, итальянка не без дерзости ответила: «Ничем другим, кроме власти, какую умная женщина имеет над дурой». Королева-мать долго враждовала с сыном, Людовиком XIII ^[162] . Чего тут только не было — и арест, и изгнание, и побег, и даже самая настоящая битва. Наконец Мария Медичи подчинилась воле короля. Говорили, что к этому примирению приложил руку Ришелье ^[163] .

162

Людовик XIII(1601–1643) — король Франции.

163

Арман дю Плесси де Ришелье(1585–1648) — всемогущий министр Людовика XIII, кардинал, выдающийся государственный деятель Франции.

Из истории этой жизни вполне можно было извлечь драматический материал для нескольких картин. Но Рубенс прекрасно знал, как надо обходиться с правдой. Так пусть же ему на помощь придут аллегория и мифология! Он начинает с Парок, прядущих нить жизни будущей королевы. Тут не обходится без Юпитера с Юноной. Для «Воспитания Марии Медичи» Рубенс пускает в ход Минерву, Аполлона, Меркурия и трех Граций… Когда же Генрих IV получает портрет своей суженой, сама Франция советует ему… следовать влечению своего сердца! В Лионе, где король впервые встречает свою жену, он уже сам выступает в образе Юпитера. В «Рождении Людовика XIII» торжествуют Плодородие и Здоровье. В «Смерти Генриха IV» короля оплакивает Франция. «Правление королевы» славят чуть ли не все боги Олимпа. В «Совершеннолетии Людовика XIII» явлены все добродетели. Отталкивая разъяренную Распрю и испепеляя чудовищ, «Меркурий примиряет молодого короля с его матерью». Наконец, в «Торжестве Истины» Людовик XIII под эгидой этой богини отдает свое сердце матери!

В этих композициях, брызжущих неуемной фантазией, Рубенс преображает в феерию весьма малопочтенную биографию своей героини. Он окружает ее такой роскошью аксессуаров, что они едва ли не оттесняют ее на второй план. Посмотрите хотя бы на это «Прибытие в Марсель». Взоры зрителя привлекают роскошные нереиды, а отнюдь не королева, которую Франция принимает в свои объятия. Даже в «Короновании Марии Медичи» — одном из немногих эпизодов, где художник обошелся без аллегории, — на первом плане мы видим двух великолепных собак. И это в церкви Сен-Дени! Но Рубенс так галантно обошелся с королевой, он наделил ее столькими несуществующими прелестями, что Мария Медичи не помнила себя от восторга. Такая трактовка истории поистине во вкусе великих мира сего…

Через несколько месяцев Рубенс приехал в Париж показать королеве-матери свои эскизы. Она их одобрила, сделав лишь незначительные замечания, и Рубенс возвратился в Антверпен, чтобы мастерская могла приняться за работу.

На помощь ван Дейка рассчитывать больше не приходилось. Этот блистательный помощник Рубенса уже почти два года как уехал из Антверпена. Томас Говард, граф Арундел, самый известный любитель искусства среди своих соотечественников, уговорил его перебраться в Англию. Король Карл I ^[164] назначил художнику содержание и отпустил в Италию. С той поры «иль питторе кавалереско» одерживал одну победу за другой. Злые языки, правда, утверждали, что он «лучше умеет целовать руки дамам, чем держать кисть», однако это не помешало ван Дейку впоследствии создать в Англии совершенно новый жанр портрета, блестящего, изящного, исполненного непринужденной грации, не исключающей, однако, психологической глубины. Но у Рубенса остались преданные помощники — Снейдерс и Вилденс. Появились и новички: Юст ван Эгмонт, Теодор ван Тюлден, Якоб Мурманс ^[165] . И однако работа над галереей — длительная и трудоемкая — отнюдь не поглощала художника целиком. Рубенс публикует свои «Палаццо Генуи» ^[166] — плод его пребывания в Италии. Удобный случай высказать некоторые мысли об архитектуре в надежде, что «старый, так называемый варварский или готический стиль мало-помалу выйдет из моды и исчезнет во Фландрии, уступив место симметричным постройкам, соответствующим правилам греческой и римской древности, которые восстановили в правах к вящей славе своей страны люди, наделенные самым изысканным вкусом».

164

Карл I Стюарт(1600–1649) — король Англии.

165

Юст ван Эгмонт(1610–1674), Теодор ван Тюлден(1606–1676), Якоб Мурманс— ученики Рубенса, помогавшие ему в работе над галереей Медичи в Париже.

166

В 1622 г. в Антверпене Рубенс издал со своим предисловием по-итальянски альбом с зарисовками фасадов, планов и разрезов генуэзских дворцов — «Palazzj Moderni di Genova».

В 1623 году семью Рубенса постигает жестокий удар. Умирает его старшая дочь Клара Серена, которой едва исполнилось двенадцать лет. Это один из тех жестоких ударов судьбы, которые напоминают человеку, чье победоносное шествие, кажется, ничто не может остановить, о бренности всего земного. Но надо одолеть горе, еще теснее сплотить вокруг себя своих осиротевших родных и мужественно продолжать борьбу.

Три месяца спустя Рубенс отправляется в Париж проверить, как будут смотреться в галерее его композиции. Рубенса ждет в Париже большая радость — встреча с Клодом-Фабри де Пейреском ^[167] . Уже довольно давно он переписывается с этим блестящим гуманистом и по возвращении в Антверпен продолжает писать ему с еще большим усердием. Он обсуждает с ним латинские эпиграммы, новые книги, драгоценные камни и даже поверяет ему свои идеи насчет «перпетуум мобиле».

167

Никола-Клод-Фабри де Пейреск(1580–1637) — выдающийся французский ученый, советник парламента в Эксе. Вел переписку со многими деятелями культуры Европы.