Рубеж империи: Варвары. Римский орел
Шрифт:
Воодушевленный таким образом кентурион тут же припаял дубинкой по хребту ближайшего легионера и завопил так, что остальные парни застучали друг по другу деревянными мечами раза в три интенсивнее.
– Храбрец, – сообщил Черепанову Максимин, когда они отъехали на сотню шагов. – Но авторитета маловато. И опыта. А ты, рикс, командовать умеешь? Или только драться?
– Проверь, – сказал Черепанов. – Увидишь.
– Пехота?
– Вроде того.
«Летчик-космонавт» вряд ли стало бы подходящим ответом.
Легат кивнул:
– Ладно, в лагере поговорим.
– Я дам тебе первую когорту в Одиннадцатом Клавдиевом, – сказал Максимин.
Плавт скривился.
– А почему не в Первом Фракийском? Я говорил с Железным, он готов уступить мне прежнее место…
– Ах он готов… – процедил Максимин. – Значит, он готов… Значит, теперь у нас новые правила. Значит, теперь не я командую легионами, а какой-то там обнаглевший
– Ну нет, Фракиец, я ничего такого…
– Значит, если легат, командующий Данубийской армией, говорит какому-то хреноголовому кентуриону, где тот будет служить, а этот хреноголовый…
– Максимин! Я не…
– Молчать! – рявкнул гигант. – Ты будешь служить там, где я скажу, Аптус! А я говорю, что ты будешь служить в Одиннадцатом легионе! Может, тебе объяснить, почему я так говорю, а?
– Да нет. Фракиец… – пробормотал Гонорий, стараясь незаметно отодвинуться подальше от Максимина. – Это совсем не обязательно…
– Нет, я тебе объясню, Аптус! – Ручища гиганта легла на бычий загривок Плавта и накрыла этот немаленький загривок целиком. – Я говорю – в Одиннадцатый, потому что у меня здесь шесть легионов, ты, ослиный фаллос! Не один. И не двадцать, как мне хотелось бы. Шесть легионов! И я хочу быть уверенным, что в каждом, каждом найдется пара недоделанных хреноголовых ублюдков, в которых я уверен! Которые не обосрутся и сделают то, чего я жду от своих командиров!
И заставят, испепели их Юпитер, своих солдат сделать то, что требуется! Ты меня понял, дерьмовый репоголовый собачий кал?!
– Да понял я, понял, – поспешно ответил Гонорий.
«Черт меня подери! – подумал Черепанов. – Да он, кажется, испугался! Вот это новость!»
До этого Геннадий был абсолютно уверен, что испугать его друга не легче, чем железобетонную балку. Хотя и Аптуса можно было понять, поглядев на разгневанного Фракийца. Припомнилось слышанное мельком – о крайней жестокости Максимина Сердитого.
– У меня только шесть легионов, умник! – прорычал гигант. – Первый Фракийский, Первый и Второй Италийские, Четвертый Флавиев, Седьмой и Одиннадцатый Клавдиевы. Только шесть легионов! Ты понял?
– Понял я. Фракиец, я же говорю, что понял! – Аптус не сделал даже попытки освободиться от захвата Максимина. Да он и не сумел бы.
«А я бы смог? – подумал Геннадий. – Интересно, какой болевой порог у этой горы мускулов?»
И все-таки он не мог не восхищаться, глядя на Максимина. Понятно, почему тот считает себя бессмертным. Такие великаны рождаются раз в столетие. Вдобавок природа не поскупилась, и содержимое этой величественной головы – тоже незаурядное. Сыну простого пахаря нужны очень качественные мозги, чтобы выйти в крупнейшие военачальники империи.
– Я думаю, ты понял, – несколько смягчившись, пророкотал Максимин, отпуская Плавтов загривок. – Я, разрази тебя гром, не только твой легат, Аптус, но и Магистр Армии [108] , командующий Западной армией, которой августейше повелевается оберегать римские земли от устья Данубия до берегов Ренуса [109] . Все границы: Фракия [110] , Мезия, Паннония, Норик [111] , Реция [112] – все мои, Аптус.
108
Если строго исходить из документальных источников, то указанное звание появится в римской армии несколько позже, после реформ императоров Диоклетиана и Константина, но вполне допустимо, что сам термин возник несколько ранее.
109
Ренус – река Рейн.
110
Фракия – римская провинция. Область на востоке Балканского п-ова, между Эгейским, Черным и Мраморным морями. С севера граничила с Мезией, с юга – с Эгейским морем, а с запада – с провинцией Македония.
111
Норик (Noricum) – римская провинция с кон. I в. до н. э. Расположена к западу от Паннонии, между верхним течением Дравы и Дунаем. В 408 г. н. э. территория завоевана Аларихом I, в кон. V в. – остготами.
112
Реция – римская провинция к западу от Норика. С юга Норика и Реции были Пеннинские Альпы, а за Альпами – и тогда, и ныне – Италия.
Плавт присвистнул.
– Мириад молний Юпитера!
Шесть легионов! Да он спятил, этот мамкин сынок! Шесть легионов – на тысячу с лишним миль! [113] Да при Септимии в одной только Мезии стояло три легиона! Шесть легионов – на весь Данубий! Да тут и десяти не хватит!– Мне шести довольно! – отрезал Максимин. – Тем более милостивый Август, – Максимин криво усмехнулся, – в очередной раз повелел мне вербовать новобранцев. И у него хватило ума оставить мне мои легионы. Но я хочу быть уверен, что, когда я уйду в Рецию или Фракию, здесь, в Иллирии, в Мезии, найдется кому врезать варварам по зубам. Поэтому Сервий останется в Первом Фракийском, а тебе я даю когорту в Одиннадцатом. Потому что Сервий в Одиннадцатом Клавдиевом не потянет. Хочешь спросить, почему?
113
На самом деле – больше. Длина Дуная – 2860 км, то есть порядка двух тысяч римских миль. Данубий-Истр, могучая река, принимающая в себя свыше 120 значительных по величине притоков, судоходная почти на всем протяжении, являлась не только естественной границей, но и (вместе со своими притоками) удобнейшей транспортной артерией. Эту реку древние сравнивали с Нилом, а у Аммиана Марцелина говорится о шестидесяти судоходных притоках Дуная.
– Да нет, – пробормотал Аптус, потирая шею. – Довольно того, что ты так…
– Не справится он потому, – перебил Максимин, проигнорировав реплику Плавта, – что легатом в Одиннадцатом Клавдиевом – благородный Цейоний Дидий Метелл.
– Мохнатая задница Орка! Легатом? Этого осла? Да у него еще в бытность трибуном мозгов было меньше, чем у дождевого червяка!
– Как ты понимаешь, не я его поставил легатом, – рявкнул Максимин. – Зато латиклавием [114] у тебя будет не какой-нибудь сенаторский сынок, а старина Деменций Зима, помнишь его? А прежнего латиклавия Одиннадцатого Петрония Магна я забираю себе. Ты рад?
114
Tribunus laticlauius (лат.) – старший трибун легиона, заместитель легата. На эту должность очень часто назначались сыновья сенаторов, еще не достигшие 25 лет, составлявших минимальный возраст, после которого разрешалось заседать в Сенате. Трибуны латиклавии носили поверх кирасы белый шарф «кандидата в сенаторы», зато полководческие достоинства этих молодых аристократов часто были весьма сомнительны. Впрочем, в описываемое время этот порядок соблюдался далеко не всегда.
– Пожалуй, – проворчал Гонорий. – Ослиные уши Зимы и ослиные мозги отпрыска Метеллов…
– Плюс твой ослиный фаллос! – подхватил Максимин. – Я думаю, вы свезете этот груз. Ты очень кстати удрал от варваров, Аптус. Очень вовремя. Я награжу Гельвеция венком [115] . Завтра же распоряжусь.
– Вот это правильно! – одобрил Плавт. – Его корыто подоспело как раз вовремя!
– Согласен. Теперь о твоем друге Черепе… – Максимин повернулся к Геннадию. – Я хотел дать тебе, парень, кентурию во второй когорте у этого любителя сладкого. Там как раз нужен кентурион. Хотел, но не дам. Потому что эта когорта катафрактариев, а в седле ты сидишь, как коза на изгороди.
115
В римской армии существовала особая награда – золотой венок «за спасение гражданина». Награждались им офицеры от кентуриона и выше.
Черепанов нахмурился. Он полагал, что держится в седле вполне прилично. Вероятно, так и было, если пользоваться мерками двадцать первого столетия.
– Я быстро учусь, – заметил Геннадий.
Легат поглядел на него в упор.
– Допустим, ты прав. Поглядим. Но сейчас ты не годен. Нехорошо, если воины станут смеяться над своим командиром. Или если их командир свалится им под копыта… Но еще хуже, – жестко продолжил он, – что кентурия после этого останется без командира. Я прав?
Черепанов коротко кивнул. Возразить было нечего.
– С другой стороны, Череп, я сказал, что дам тебе кентурию… – задумчиво проговорил командующий. – А если я так сказал, значит, так тому и быть… Кроме того, ты меня заинтересовал, и я хочу поглядеть на тебя в деле. И возможно, лично присмотреть за тобой. Ты горд этим?
Черепанов пожал плечами.
Максимин засмеялся.
– Он был большим вождем у себя на родине, верно, Аптус? Клянусь Юпитером, у него замашки легата!
– Может быть, – согласился Плавт. – Но я доверял ему свою спину. И готов доверить еще раз. Череп мало говорит, но говорит дело. И только позавчера был готов пожертвовать собой ради моей толстой шкуры.