Рубикон, или Мир в латах

— Экий пафос! — произнес он с сарказмом. — Не поставить ли тебе за это памятник?

Я сдержался.

— И как же тебе удалось выбраться?

— Случайность. Долго рассказывать, да и неохота.

— Случайность, говоришь? — Он потер рукой подбородок — этакий жест сомнения. — А может быть, тебе намеренно позволили уйти?

— Зачем же?

— А хотя бы затем, чтобы ты расправился со мной. Для них лучше всего, чтобы мы сами перебили друг друга!

— А почему это я должен расправляться с вами? — Я перешел на «вы», и он это оценил. Заморгал, сцепил пальцы.

— Откуда я знаю, Ридер, что тебе там наплели. Может быть, ты уже перевербован? Может быть, ты уже заодно с кригерами, в последнее время такое случается часто. Ты исключаешь подобный вариант?

Я усмехнулся, вызывающе почесал кончиком ствола нос.

— Мальчишество какое-то! — сказал Спенсер и замахал руками. — Прекрати сейчас же!

— Мальчишество?.. Так ведь все, что здесь происходит — сплошное мальчишество! Разве не так?.. Какие-то игры в войну! Только до трупов дело почему-то не доходит… — Я осекся, вспомнив верзилу в синих джинсах.

— Было бы мальчишество, — сказал Спенсер с горечью. — Было бы, если б не Ультиматум!

— Ультиматум — дело начальства, — сказал я. — Наше же дело — исполнять приказы!

— Удобная позиция… Вот мы их и исполняем!

— Меня вы кригерам выдали тоже по приказу?

— Конечно! — воскликнул он облегченно. Словно из него выпустили воздух. — Алкиной приказал!..

— Когда?

— Сегодня утром.

Сказал он это так, что я сразу понял: правда. Алкиной действительно приказал, Артур действительно выдал, кригеры действительно ломали голову, не понимая, с какой целью это было проделано…

Видимо, лицо мое навело Спенсера на грустные размышления.

— Ты мне не веришь? — воскликнул он с испугом.

— Верю, — сказал я деревянным голосом.

— И что ты намерен теперь делать?

— Не знаю! — Я говорил правду. — Зачем они со мной так?

— Э-э, милый мой! Что значит жизнь одного человека в такой игре?.. Это ты с твоим-то опытом мне такие вопросы задаешь! Им там виднее: Богу — богово, а кесарю… — Он не договорил, сел в кресло для посетителей и спросил с надеждой: — Ты не убьешь меня?

— Нет, — сказал я. — Зачем? Ведь ты исполнял приказ…

— Вот и правильно, — сказал он. Глаза его засияли от восторга жизнью.

Я с интересом смотрел на него. Это был столп нашей организации, основа ее структуры. Он всегда только выполнял приказы, потому от него, наверное, и несло мертвечиной и предательством. Теперь мне было понятно, что я ощущал все эти дни, когда подходил к его особняку — мертвечину и предательство. Человек, бездумно исполняющий приказы, рано или поздно кого-нибудь предает… Интересно, Генриха ему тоже приказал выдать Алкиной?

— Уходить будем вместе? — спросил Артур и привстал.

— Да.

— А в какое время?

Что значит жизнь одного человека в такой игре, подумал я, скрепя сердце, и выстрелил. Мучения его были мне не нужны, и я выстрелил ему прямо в сердце. Он сел обратно в кресло, уронил голову на грудь и обмяк.

Вот и третий, тупо подумал я. А сколько еще впереди…

Звякнул сигнал вызова. Я положил пистолет на стол, повернулся к тейлору и зачем-то включил односторонний видеоканал. На дисплее появился Алкиной. Анри Гиборьян собственной персоной. Спокойный, уверенный в себе, недоумевающий, почему не устанавливается связь. Я отключился, с Алкиноем мне разговаривать было не о чем, во всяком случае, сейчас. Сигнал снова звякнул. Я не пошевелился. Вызов длился минуты две, и эта музыка гремела во мне похоронным звоном. Потом Алкиной угомонился, наступила тишина.

Я сидел и тупо разглядывал мертвое тело. Вот и еще для одного человека встреча со мной стала роковой встречей, вот и еще одна жертва пошла в счет войны за разоружение. Мне вдруг подумалось, что я и являюсь олицетворением этой войны. Кто следующий на счету?.. Мне очень не хотелось, чтобы следующей оказалась Лина. И второй тоже! И десятой, сотой, миллионной…

Взяв пистолет, я вышел из кабинета. Нашел кухню и отправил пистолет в утилизатор: это оружие теперь стало оружием против меня. Потом вернулся в кабинет: почему-то еще раз хотелось посмотреть на мертвого Спенсера. Словно я собирался давать ему некую клятву.

И опять ожил тейлор. Я ждал. Тейлор не унимался. Я подошел и зачем-то опять включил односторонний канал. С дисплея смотрела красотка Арабелла.

— Доктор Спенсер! — затараторила она. — Доктор Спенсер, это вы?

Я включил встречный канал.

— Ой! Жюль, это, оказывается, вы! — обрадовалась моя давешняя ночная подруга.

— Как видите, — холодно сказал я.

— Рада, что вы в порядке. — Она перестала улыбаться. — Жюль, вы не знаете, где Лина? Она не у доктора Спенсера?

— Нет, ее здесь нет.

— А может, доктор знает, где она?.. Я так волнуюсь.

— Доктор занят, — холодно сказал я. — У него операция. Серьезная операция, так что подойти он не может.

— А вы Лину не видели? Куда она пропала?

— Нет, сегодня не видел.

— Ой! Тогда ладно, извините! — снова затараторила она. — Буду искать Анхеля, может, он знает…

Дисплей погас. Я выключил тейлор и, не глядя больше на труп Артура, вышел из кабинета. Я знал, что мне надо делать. Задание Алкиноя было уже выполнено, и теперь следовало заняться личными проблемами. А личная проблема у меня имелась только одна: нужно спасать Лину.

Я аккуратно захлопнул за собой дверь и через красивые ворота вышел на улицу. Осмотрелся. В той стороне улицы, которая вела к «Сиреневой веточке», прохожих не было, а с противоположной стороны к особняку приближались два парня и девица. Вряд ли это был хвост, но на всякий случай я пошел им навстречу. Трое хохотали во все горло. Они были молоды, веселы и беззаботны. Еще бы: они не убили только что человека, и в будущем их едва ли ждали подобные приключения. Этакие, знаете ли, красавчики из какого-нибудь Института Космических Исследований…

Скрутили меня красавчики в один момент, видно, это занятие было для них привычным делом. Как только я посторонился, пропуская их и оценивая взгляд, которым меня одарила девушка, так тут же оказался на тротуаре. Физиономией в покрытие. Щелкнули на запястьях наручники. Рядом с шипением приземлился полицейский «джампер». Меня подняли и затолкали в салон. Я ощутил укол в левое плечо и провалился в небытие.

6

Разорвавший сознание свет был невыносимо-ослепительным. Однако, когда глаза привыкли, источник его оказался всего-навсего неярким плафоном, спрятанным в потолке.