Рубин из короны Витовта

– Да, Ваше Величество, – поклонился дворецкий.

– Пусть войдёт, – кивнул император и, полюбовавшись напоследок ярким рисунком, положил тяжёлую книгу назад на пюпитр.

Советник императора, Генрих Блюменрит, поднялся из самых низов только благодаря собственным способностям и теперь занимался особыми делами. Люди Генриха плавали на кораблях Ганзы, путешествовали от Карпат до Пиренеев и отовсюду привозили вести. Конечно, это стоило немалых денег, но в одном император был уверен: всё до последнего гроша верный Генрих тратил для осуществления своей мечты – знать всё и про всех.

Сейчас он стоял перед Сигизмундом и, скромно наклонив голову, молча ждал, когда император обратит на него внимание. Сигизмунд выдержал некую обязательную паузу и спросил:

– Что?.. Есть что-то важное?

– Да, Ваше Величество, прибыла серая почта, – советник поднял голову. – Его святость сообщает: растёт угроза нового турецкого нашествия.

– Что?.. Снова крестовый поход?

Выражение лица Сигизмунда едва уловимо изменилось, и советник мгновенно понял, что император вспомнил поражение своих войск при стычке с таборитами у Немецкого брода. Генрих выждал немного и осторожно заметил:

– Ваше Величество, чешский вопрос можно решить другим способом…

– Каким? – губы Сигизмунда скептично поджались.

– У гуситов нет единства. Могу утверждать большее. У них уже начались разногласия. Я не говорю про таборитов, а вот с чашниками, полагаю, можно договориться…

– Так… Договориться… – Император какое-то время думал, а потом внимательно посмотрел на хитреца-советника. – И что ты по этому поводу можешь сказать?

Тот осторожно приблизился на пару шагов, но меделян угрожающе зарычал, и, чтоб успокоить пса, Сигизмунд ткнул его ногой. Убедившись, что опасности больше нет, Блюменрит сделал ещё один шаг и, чётко угадывая ход мыслей императора, продолжил:

– Полагаюсь на мудрость Вашего Величества. Конечно, сейчас трудное время, но возможность вернуть чешскую корону Вашему Величеству есть. Если мы договоримся с чехами и тут всё успокоится, то под угрозой турецкого нашествия круль Ягайло тоже станет сговорчивее и не будет зариться на Чехию, если даже такая возможность и возникнет…

– На что это ты намекаешь, радник? – с двусмысленной ухмылкой поинтересовался Сигизмунд.

– Я имел в виду, Ваше Величество, великого князя Литовского. Он, как и мы, католик, а главное – любой ценой желает добиться полной независимости, как владетель своего княжества. Вот только Кременецкая свара вкупе с недовольством князей руських требует и от нас обратить внимание на притязания князя Свидригайла. Считаю долгом напомнить вашей светлости, князь Свидригайло просит военной помощи.

– Да, я всё время думаю об этом, – Сигизмунд наклонил голову. – Считаю, нам надо учесть, что Витовт и Свидригайло – братья и действовать, исходя именно из этого.

Радник сразу уяснил себе всё, что осталось невысказанным, и осторожно посоветовал:

– Мне кажется, можно и без войны наладить отношения с великим князем Литовским…

– И как ты думаешь добиться его благосклонности?

– Это известно, Ваше Величество, – радник пожал плечами. – Литовский князь Витовт давно стремится заполучить королевскую корону, и он, если б не поражение на Ворскле, заставившее его на время отказаться от такого намерения, давно сделал бы это. Однако смею полагать, что если Ваше Величество поможет ему, то великий князь Литовский охотно пойдёт навстречу желаниям Вашего Величества…

Радник замолчал на полуслове, давая императору возможность самому сделать вывод, и не ошибся. Сигизмунд хитро прижмурился и благосклонно спросил так, словно речь шла уже о чём-то решённом:

– И где ты собираешься заказать корону?

– Только в Нюрнберге, Ваше Величество, – твёрдо ответил радник и ясными газами посмотрел на императора…

* * *

Над замком Кронборг собрались тучи. Ветер с моря приносил влагу, и снаружи всё время моросило. Великий магистр стоял возле окна и через свинцовый переплёт рамы, заполненный мутноватыми стёклышками, старался хоть что-нибудь рассмотреть в сплошной мороси. Однако, кроме волн, плескавшихся возле опор длинного деревянного моста, который через озеро вёл до сухого берега, ничего нельзя было увидеть.

Великий магистр недовольно сморщился и отошёл от окна. Годы брали своё, и за последнее время его здоровье пошатнулось. Вот и сейчас на такую погоду начало крутить ноги, и магистр, чтобы хоть чуть уменьшить боль, лёг на постель, старательно укрывшись медвежьей шкурой. Сквозь полуприкрытые веки ему было видно, как в камине разгорается пламя, и благодатное тепло, заполняя помещение, начало понемногу отгонять боль.

Наконец стареющее тело магистра угрелось, настроение его улучшилось, и он, откинув с лица густые седеющие волосы, задумался. Может, собственный лекарь, бойкий итальянец Джакомо, прав и следует перебраться жить в другое место? Однако эту мысль магистр в очередной раз откинул. Он привык к могучим стенам, защищавшим его резиденцию от хмурых взглядов и возможного нападения местных жителей – ливов [37] , которые только притворялись покорными.

37

Ливи – язычники.

Придя к такому выводу, магистр оставил собственные дела и начал обдумывать положение Ордена. Надо признать, что всё складывается плохо. После Грюнвальда начался упадок, и как бы там ни было, польский круль может диктовать ему свою волю. При одной мысли об этом магистр чуть ли не скрежетал зубами, и перед его глазами сами собой возникли картины той давней битвы, когда он, тогда ещё могучий рыцарь, уставив копьё, гнал своего коня на ощетинившихся зброей [38] литовских и польских воинов.

38

Оружие.

Неожиданно громкий звук рога, долетевший от ворот замка, прервал ход мыслей. Великий магистр откинул тёплую шкуру, встал и снова подошёл к окну. Сквозь мелкий дождик можно было рассмотреть на мосту перед воротами десятка два всадников, а по виду их убранства выходило, что прибыл кто-то вельмиповажный, прихватив с собою немалую свиту…

Вскоре за дверью раздался громкий топот, через порог переступил служка и, поклонившись, почтительно доложил:

– Великий магистр, сообщаю, к нам прибыл славный рыцарь Отто фон Кирхгейм. Он просит разрешения войти в замок.

– Ну, наконец, – облегчённо вздохнул Великий магистр и приказал: – Проси… И ещё, принять рыцаря как моего личного гостя!

Только что прибывший Отто фон Кирхгейм был доверенной особой самого магистра. Благородный фон Кирхгейм, переезжая с места на место под видом простого странствующего рыцаря, на самом деле занимался разведкой для нужд Ордена. Именно поэтому Великий магистр больше не ложился, а греясь у камина, стоя ждал гостя.

Ждать пришлось порядочно. Наконец служка ввёл рыцаря в покои и неслышно исчез. Отто фон Кирхгейм по артикулу приветствовал Великого магистра и стоя ожидал вопросов. Однако Великий магистр не торопился. Он придирчиво оглядел рыцаря, отметил про себя, что тот успел поменять дорожное платье на кожаный бострог [39] , и только после этого благожелательно кивнул и жестом пригласил гостя сесть.

39

Узкая, приталенная, со стоячим воротником куртка с двумя карманами по бокам.

Пока Отто фон Кирхгейм устраивался на лавке, покрытой ковром, Великий магистр хлопнул в ладони, и на пороге, вроде как он никуда и не уходил, снова возник служка.

– Мальвазии гостю! – приказал магистр и, усаживаясь напротив рыцаря, негромко сказал: – Рассказывай, Отто. Только прошу, сначала главное.

Однако началу беседы помешал прыткий слуга, который в этот момент уже входил в дверь, держа на вытянутых руках блюдо с двумя большими кубками мальвазии, грушами, яблоками и виноградом. Поставив всё это на стол, он молча исчез, и тогда Великий магистр, отщипнув от виноградной грозди одну ягодку, напомнил своему разведчику: