Рубин во мгле

– Все в порядке, леди?

– Да, благодарю вас, – улыбнулась Салли.

– Мерзкая ночка будет. Не удивлюсь, если еще припустит.

– Да и я не удивлюсь, – сказала миссис Холланд.

– Будь я на вашем месте, я бы не высовывал носа из дома. Я и сам ни за что бы не вышел на улицу, не будь я на службе, эх. Ладно, пойду дальше.

Он дотронулся до своей каски и пошел прочь.

– Продолжайте, – сказала Салли.

– Так что Марчбэнкс вытащил дитя – это была ты – из люльки и отдал Локхарту. Опиум и долги правили его разумом. Он прикарманил рубин и был рад. Вот и все.

– Нет, не все. А что сказала жена капитана Локхарта?

– Жена? Да у него никогда и не было жены. Он был холостяк.

Вот так исчезла мать Салли. Как корова языком слизнула: и это был самый страшный удар – узнать, что та прекрасная женщина из отцовских рассказов никогда не существовала.

Потрясенная, Салли все-таки сказала:

– Но у меня шрам на руке. Пуля…

– Никакая не пуля. Нож. Тот же самый, что прикончил махараджу, дьявол возьми его душу. Они собирались пришить и тебя, только им помешали.

Салли почувствовала, что у нее кружится голова.

– Ладно, продолжайте. Объясните теперь, как вы оказались замешанной в это дело? Но учтите, я и сама кое-что знаю, так что, если вы вздумаете врать…

Она взялась за кончик платка. Это был блеф: она и понятия не имела, как миссис Холланд ввязалась во всю эту историю, но по тому, как та судорожно вздохнула, когда Салли дотронулась до камня, она поняла, что старуха будет говорить правду.

– Мой муж, – хрипло сказала миссис Холланд. – Горацио. Он был солдатом в полку и пронюхал про это.

– Каким образом? – Салли подтолкнула камень к краю парапета.

– Он был там, внизу, – быстро заговорила миссис Холланд, отчаянно стискивая руки. – Он все видел и слышал. А потом, когда он возвратился домой…

– Вы стали шантажировать майора Марчбэнкса, моего настоящего отца. Вы разорили его. Разве нет?

– Ему было стыдно. Ужасно стыдно. Конечно, он не хотел, чтоб хоть одна душа слышала, что он натворил. Продать свое родное дитя за драгоценный камень? Ужас.

– Но почему вы ненавидели моего… капитана Локхарта? Что он вам сделал? Почему вы хотите убить меня?

Миссис Холланд рывком отодрала глаза от рубина.

– Он понизил моего Горацио до рядового, – сказала она. – А он был сержант. Я этим гордилась. Снова рядовым – слишком жестоко.

Ее голос дрожал от обиды.

– Но почему вы говорите, что рубин ваш? Если махараджа дал его капитану Локхарту и он отдал его майору Марчбэнксу, как он может принадлежать вам?

– У меня на него больше прав, чем у всех вас. Он обещал мне его собственным языком за двадцать лет до того, лживый сукин сын. Он обещал мне.

– Кто? Мой отец?

– Нет! Махараджа!

– Что? Почему? За что?

– Он любил меня.

Салли рассмеялась. Что за вздор! Конечно, старуха все придумала. Но миссис Холланд в ярости сжала кулаки и прошипела:

– Это правда! И да поможет мне Бог, я заключила сделку с вами, детка: рубин за правду, и это чистая правда. Вы смотрите на меня сейчас и думаете: я стара и уродлива, но за двадцать лет до мятежа – еще до моей свадьбы – я была самой красивой девушкой во всей Северной Индии. Прекрасная Молли Эдварде – так меня называли. Мой отец был ветеринар в Аграпуре – скромный штатский человек, но все офицеры гарнизона приходили засвидетельствовать ему свое почтение, все строили мне глазки – и не только офицеры… Сам махараджа, будь он проклят, валялся у меня в ногах. Вы знаете, чего он хотел… Он спятил от любви ко мне, а я лишь крутила на это головой – и мои черные кудри разлетались по сторонам. Вы считаете себя красивой; да вы просто линялая тряпка по сравнению со мной – такой, какой я была в молодости. Куда вам со мной равняться! Итак, махараджа обещал мне рубин. И я ему поверила. А когда он взял, что хотел, он просто рассмеялся и вышвырнул меня из дворца; и я никогда больше не видела рубин до той самой ночи…

– Так это вы все видели! А вовсе не муж!

– Какое это теперь имеет значение? Да, я все видела. Даже больше: я впустила людей, которые убили его. И я хохотала, когда он сдох…

Она улыбнулась своим воспоминаниям. Салли смотрела на нее, но не видела и следа той красоты, которой она похвалялась. Не осталось ничего – только старость и ненависть. И все-таки Салли верила ей и даже сочувствовала, пока не вспомнила майора Марчбэнкса и его странную робкую мягкость, когда они познакомились, и как он смотрел на нее, на свою дочь… Нет, она ей не сочувствовала.

Салли взяла в руку рубин.

– И это вся правда?

– Все самое главное. Ну же – теперь он мой. Мой прежде, чем твой, прежде, чем твоего отца, прежде Локхарта. Я была куплена за камень, как и ты. Мы похожи, каждую купили за рубин… А теперь – отдай его мне.

– Он мне не нужен, – сказала Салли. – Он ничего не принес, только смерть и несчастье. Мой отец хотел, чтобы он был у меня, не у вас, но мне он не нужен. Я больше на него не претендую. И если он нужен вам, – она подняла руку, – берите его.

И она швырнула его прямо в реку.

Миссис Холланд стояла совершенно неподвижно.

Они услышали слабый всплеск, когда камень коснулся воды; и тогда-то миссис Холланд сошла сума.

Сперва она рассмеялась, встряхнула головой, как девчонка, и провела по ней рукой, будто там была не уродливая шляпка, а копна блестящих черных кудрей.

И сказала:

– О, моя прекрасная. Моя Молли. Ты получишь этот рубин – за свои маленькие ручки, за свои синие глазки, за свои румяные губки…

И тут зубы выпали у нее изо рта. Она не обратила на это внимания, ее речь превратилась в бессвязный поток звуков, шляпка съехала набок. Она оттолкнула Салли и с ловкостью обезьянки вскарабкалась на парапет. Она колебалась всего одно мгновение; Салли кинулась к ней, но ее рука схватила лишь пустой воздух.

Миссис Холланд упала без единого звука. Салли медленно подняла руки и зажала уши; она скорее почувствовала, чем услышала всплеск.

Все было кончено.

Салли рухнула на колени и заплакала.

А на северном конце моста кучер прищелкнул кнутом, тряхнул поводьями, и кеб двинулся.

Он медленно подъехал и остановился около нее. Салли все еще всхлипывала; она глядела перед собой сквозь пелену слез. Лицо кучера было скрыто за высоким воротником, пассажир – если он и был – оставался невидим.

Дверь распахнулась. Оттуда высунулась рука – большая загорелая рука, с рыжими волосами на пальцах. Голос, который она никогда прежде не слыхала, произнес:

– Садитесь в кеб, мисс Локхарт. Прошу вас – нам нужно кое-что обсудить.