Рудиарий

– Остия? – Помощник префекта задержал шаг и удивленно взглянул на юношу. – Да, не буду скрывать, у меня там есть верные люди. И что ты хочешь узнать? Колебания цен на зерно или вместимость складов? Имей в виду, это все – секретные государственные сведения.

Юний засмеялся:

– Они меня нисколько не интересуют. Есть одна молодая вдова, Юлия Филия, и с нею мальчишка, Лукан. Они еще летом уехали в Остию и пропали.

– Беглые рабы? – вскинул глаза Феликс.

– Гм… нет, – замялся юноша. – По крайней мере, Юлия – свободная женщина, а…

– Я к чему спрашиваю. – Литератор улыбнулся. – Если они беглые рабы, то наверняка где-то есть заявление хозяев – с приметами и прочим, и значит, их давно ищут, может быть, уже и нашли.

– Раб только Лукан. – Юний вздохнул. – Он принадлежал Клавдии.

– Задержанной для судебного разбирательства по делу поклонников Вакха, – кивнул Феликс. – Помню, помню. Кстати, дело оказалось не таким уж простым – они там валят все друг на друга. Флудан, критик, похоже, вообще ни при чем – просто сдавал извращенцам дом. А их главный финансист, ростовщик Каллимах, исчез неизвестно куда, думаю, бежал, может быть, в Нарбоннскую Галлию или даже в Египет.

– Почему именно туда? – удивился Рысь. – Почему не в Германию, не в Белгику, не в Британию, наконец?

– А потому, мой юный друг, – хохотнув, пояснил Феликс, – что все эти провинции – как бы это сказать? – дикие. Государственных средств там крутится мало, а следовательно, нет возможности к ним присосаться – и что тогда там делать Каллимаху?

– Просто жить… Ну, переждать некоторое время.

– Думаешь? – Помощник префекта неожиданно засмеялся. – О, нет, друг мой! Для таких, как Каллимах, жизнь без финансовых афер подобна смерти. Кто хоть раз попробовал легкие деньги – большие деньги! – тот вряд ли когда остановится. Нет, ростовщик где-то рядом, возможно, опять задумал какую-нибудь пакость. Нужно его искать – и ты поможешь мне в этом!

– Я?!

– Да-да, именно ты. Я уже говорил с императором. Парень ты неглупый, начитанный, смелый, к тому же, как бывший гладиатор, отлично действуешь мечом и кинжалом. Будешь мне помогать, а я помогу тебе. К тому же за свои услуги ты получишь вполне приличные деньги… Нет-нет, не кривись, ибо без денег нет и свободы. Ты думаешь, бедняк, нищий свободен? О нет, он полностью зависим от государственных льгот и подачек. Только богатство приносит свободу. Собственный дом, красивая жена, слуги – что еще нужно для тихого семейного счастья? Многие именно в этом находят смысл жизни, и я склоняюсь к мысли, что они правы.

По тому, как Феликс произнес эту фразу, как ухмыльнулся, подняв уголки рта, юноша тут же догадался: если уж для кого-то и будет идеалом «тихое семейное счастье», то этот кто-то явно не Феликс!

– Завтра я жду тебя с утра в задней комнате книжной лавки, что на рынке Траяна. Ты там уже был, – уходя, жестко произнес помощник префекта.

– Буду, – кивнув, заверил Рысь и задумался: к лучшему или к худшему все эти перемены? Одно дело – охранять императора, важно стоя у дверей кабинета, и совсем другое – рыскать по всему городу в поисках невесть кого. Первое намного престижнее и спокойнее, зато второе намного интересней. Да и узнать Рим изнутри – не с арены амфитеатра и не из дворцовых покоев – это тоже многого стоило. Сделать карьеру – кто сказал, что это плохо? Может, и в этом тоже смысл жизни, или уж по крайней мере, частичка этого смысла. Семья, карьера, интересная служба, деньги, наконец, только в меру, – вот это и составляет в большинстве случаев тот самый смысл существования человека, над которым так долго размышлял Юний. Жить не только ради себя, хотя и это важно, ибо не любящий себя не способен любить никого, но ради друзей и близких, ради общества – совсем, казалось бы, посторонних людей, при этом стараться сохранить честь и не делать подлостей – именно в этом смысл. И еще в хорошей римской пословице: Omnes, quantum potes, juva! – «Всем, сколько можешь, помогай!»

На следующий день с утра Юний надел лучшую тунику из добротной шерстяной ткани цвета весеннего неба и, спрятав под коричневым плащом-лацерной кинжал, – мало ли что? – отправился на рынок Траяна. На улице вовсю светило весеннее солнце. Скоро наступят иды, а вместе с ними и праздники, посвященные грозному богу войны Марсу: мамуралии – праздник ковки щитов, квинкватрии – праздник военной пляски, тубилюструм – праздник освящения военных труб.

Ну и конечно же, как тут было обойтись без гладиаторских игр? По всем стенам пестрели крупные надписи «В мартовские иды – гладиаторские бои в амфитеатре Флавиев, устроитель – Божественный цезарь. Самые лучшие бойцы, самые многочисленные побоища, самые дикие звери!».

Прочитав, Юний поморщился, сам не зная отчего. То ли не очень приятные воспоминания накатили, то ли покоробила последняя строчка: ну можно ли так сказать – «самые дикие звери»? Впрочем, живо обсуждавший предстоящие игры народ, похоже, вовсе не задумывался о грамматике. А зачем? И так все понятно: вот игры, вот гладиаторы, а вот – звери. Еще бы хорошо – казнь преступников, пусть их как раз и растерзают «самые дикие звери», к полному удовольствию собравшихся. А между тем даже в театре Марцелла – лучшем театре Рима – давно уже не ставили пьес, пробавляясь танцами и пантомимой. Куда там пьесы, это ведь слишком сложно для простого зрителя, там же думать, понимать нужно, уж лучше пантомима или кровавый гладиаторский бой – уж тут-то все ясно-понятно. Как и то, что римский народ быдло! Тупое и ленивое быдло, презирающее труд и развращенное императорскими подачками. Нет, рассуждая таким образом, Юний вовсе не имел в виду архитекторов, юристов, писателей, многочисленных ремесленников и торговцев – те вполне достойно делали свое дело, чего нельзя было сказать о плебсе, у которого вообще никаких дел не имелось, кроме как выпрашивать у государства хлеба и зрелищ. Хлеба – побольше, а зрелищ, естественно, покровавее! Какой там театр – гладиаторский бой, чтоб кусками летело на трибуны кровавое мясо – вот оно, самое лучшее зрелище!

И ведь именно власть так развратила народ, кто же еще-то? Богатые латифундисты скупали землю, впрочем, крестьянская продукция и так не могла конкурировать с дешевым привозным хлебом. Земледельцам приходилось бросать участок и идти в город, чтобы не умереть с городу. А уж это государство гарантировало всем гражданам – бесплатный хлеб, похлебка, бесплатные гладиаторские бои. Что еще надо для счастья? Физический труд – удел дураков, всяких там рабов да вольноотпущенников. Увольте, лучше уж жить на пособие в доходных домах, кое-как питаться на государственные подачки, зато делать ничего не надо – ни работать, ни думать, а лишь алчно жаждать зрелищ. Чернь! Жуткая римская чернь! Любой ростовщик – и тот в тысячи раз моральнее, ибо хоть кому-то приносит пользу. А вообще, хорошо бы лишить всех бездельников льгот, а тех, кто не захочет работать, посадить на корабли и отправить на волю волн. Самое милое дело! И почему так не сделает император?

– Потому что император вовсе не дурак! – рассмеялся над мыслями юноши Феликс. – И хорошо понимает: чем несвободнее люди, тем сильней власть. Свободен человек, обладающий деньгами и собственностью, которую никто, даже император, не имеет права отнять. Такой человек будет себя уважать и требовать того же от власти. Нужно ли это империи? Ведь куда удобнее управлять никчемным, ленивым и необразованным быдлом, не интересующимся ничем, кроме хлебных раздач и зрелищ.

– Нет, – Юний покачал головой. – Мне кажется, этот путь когда-нибудь приведет Рим к полному краху.

– Так многие думают, – усмехнулся Феликс. – Впрочем, я тебя позвал не для подобных рассуждений, давай-ка вернемся к конкретным делам. Чем критиковать власть, – что небезопасно, смею заверить, – лучше поведай, каким образом выйти на Каллимаха? Может быть, твои мысли в чем-то совпадут с моими.

Юноша задумался. Они с Феликсом сидели в задней комнате книжной лавки, не в той, где скрипели каламусами переписчики модных сочинений, а рядом, за обитой бронзовыми гвоздиками дверью. В узкое окно был виден Квиринал, плотно застроенный базиликами и частными домами с красными черепичными крышами, за ним зеленели Саллюстиевы сады, а дальше виднелись Соляные ворота, через которые шла дорога на север – виа Салария.

Как отыскать Каллимаха? Наверное, через тех, кто с ним связан, да хоть через ту же Клавдию – расспросить ее хорошенько… Ничего толкового не говорит? Гм… А что конкретно? Что ростовщик куда-то уехал? Вроде бы собирался в Александрию? Так надо предупредить египетского наместника. Уже отправили письмо кораблем? Еще версии? Кроме Клавдии, наверное, могли бы кое-что рассказать и поклонники Вакха… Впрочем, думаю, их уже давно допросили. Хотя – всех ли? Понятно, что допрашивали тех, кого задержали в притоне. А ведь есть и те, кого не задержали. Их надобно только вспомнить… Например, плосколицый Сильвестр – слуга в доме Кассия Лонгина, он явно связан с культом Диониса. И еще – сторож в доме Юлии Филии на Тибуртинской улице! У него точно такой же кинжал, с буквами «К. Л.».