Рудольфио
Шрифт:
– Конечно, важно. Ты что - любишь ее?
– Да,- сказал он.- Ио, послушай, пожалуйста: не надо мне больше звонить.
– Ис-пу-гал-ся,- нараспев произнесла она.- Ты, Рудик, не подумай чего. Ты, конечно, живи с ней, если хочешь, я не против. Только так тоже нельзя: не звони. А может, мне по делу надо будет.
– По какому делу?
– улыбаясь, спросил он.
– Ну как по какому? Ну... ну, например, из одного резервуара у меня вода никак под ответ не выкачивается в другой,- нашлась она.- Ведь тогда можно, правда?
– Не знаю.
–
– Кого?
– не понял он.
– Да жену твою.
– До свидания, Ио.
– Ты устал, да?
– Да.
– Ну, хорошо. Пожми мне лапу и ложись спать.
– Жму тебе лапу.
– А с ней даже не разговаривай.
– Ладно,- он засмеялся.- Не буду.
Все еще улыбаясь, он вернулся к жене.
– Это Ио,- сказал он.- Так зовут эту девочку. Забавно, правда?
– Да,- выжидающе ответила она.
– Она не могла решить задачу с двумя резервуарами. Она учится не то в седьмом, не то в восьмом классе - не помню.
– И ты помог ей с задачей?
– Нет,- сказал он.- Я все перезабыл, а резервуары - это действительно сложно.
* * *
Утром телефон зазвонил чуть свет. Какой там свет - никакого света не было, весь город спал последним предрассветным сном. Поднимаясь, Рудольф взглянул на дом напротив - ни одно окно еще не было освещено, и только подъезды, как губные гармошки, сияющие металлом, светились четырьмя правильными рядами. Телефон трезвонил беспрерывно. Подходя к нему, Рудольф взглянул на часы: половина шестого.
– Слушаю,- сердито сказал он в трубку.
– Рудик, Рудик...
Он рассвирепел:
– Ио, ведь это же черт знает что такое...
– Рудик,- перебили его,- послушай, не сердись, ты еще не знаешь, что случилось.
– Что случилось?
– остывая, спросил он.
– Рудик, ты уже больше не Рудик, ты Рудольфио,- торжественно объявили ему.- Рудоль-фио! Здорово, правда? Это я только что придумала. Рудольф и Ио - вместе получается Рудольфио, как у итальянцев. Ну-ка повтори.
– Рудольфио.- В его голосе смешались отчаяние и ярость.
– Правильно. Теперь у нас с тобой одно имя - мы нерасторжимы. Как Ромео и Джульетта. Ты Рудольфио, и я Рудольфио.
– Послушай,- приходя в себя, сказал он.- Ты бы не могла в другой раз нарекать меня в более подходящее время?
– Ну как ты не поймешь, что я не могла ждать. Вот. А потом, тебе пора вставать. Рудольфио, запомни: в половине восьмого я жду тебя на трамвайной остановке.
– Я сегодня не поеду на трамвае.
– Почему?
– У меня отгул.
– А что это такое?
– Отгул - это внеочередной выходной, я не пойду на работу.
– А-а,- сказала она.- А как же я?
– Не знаю. Поезжай в школу, и все.
– А у твоей жены тоже отгул?
– Нет.
– Ну, это еще ничего. Только ты не забывай: нас теперь зовут Рудольфио.
– Я счастлив.
Он водворил трубку на место и, чертыхаясь, пошел кипятить чай. Уснуть теперь все равно он бы не смог. К
тому же в доме напротив уже светились три окна.* * *
В полдень в дверь постучали. Он как раз мыл полы и, открывая, держал в руках мокрую тряпку, которую почему-то не догадался оставить где-нибудь по дороге.
Это была она.
– Здравствуй, Рудольфио.
– Ты!
– удивился он.- Что случилось?
– Я тоже взяла отгул.
Лицо как у святой - ни единой капли того, что называют угрызениями совести.
– Вон как!
– мужественно ответил он.- Гуляешь, значит. Ну, проходи, коли пришла. Я сейчас домою.
Не раздеваясь, она села в кресло возле окна и стала смотреть, как он, склонившись, водит тряпкой по полу.
– Рудольфио, по-моему, ты несчастлив в семейной жизни,- заявила она через минуту.
Он выпрямился.
– С чего ты взяла?
– Это очень легко увидеть. Например, ты без всякого удовольствия моешь полы, а у счастливых так не бывает.
– Не выдумывай,- улыбаясь, сказал он.
– А скажешь, счастлив?
– Ничего не скажу.
– Ну вот.
– Ты лучше разденься.
– Я тебя боюсь,- заглядывая в окно, сказала она.
– Что-что?
– Ну, ты же мужчина.
– Ах вон что.- Он засмеялся.- Как же ты осмелилась сюда прийти?
– Ну, мы же с тобой Рудольфио.
– Да,- сказал он,- я все забываю об этом. Это, конечно, накладывает на меня определенные обязанности.
– Конечно.
Она замолчала и, пока он гремел ведром в кухне, сидела тихо. Но когда он вышел к ней, пальто уже висело на спинке кресла, а лицо Ио было задумчивое и печальное.
– Рудольфио, а я сегодня плакала,- вдруг призналась она.
– Отчего, Ио?
– Не Ио, а Рудольфио.
– Отчего, Рудольфио?
– Это из-за моей старшей сестры. Она устроила скандал, когда я решила взять отгул.
– По-моему, она права.
– Нет, Рудольфио, не права.- Она поднялась с кресла и стала возле окна.- Один раз можно, как вы не поймете. Я сейчас знаешь какая счастливая, что с тобой говорю...
Она опять замолчала, и он внимательно посмотрел на нее. Сквозь платье, волнуясь, у нее пробивались груди, как два маленьких гнездышка, которые лепят неведомые птицы, чтобы выводить в них птенцов. Он заметил, что уже через год лицо у нее удлинится и станет красивым, и ему стало грустно от мысли, что со временем будет и у нее свой парень. Он подошел к ней, взял ее за плечи и, улыбнувшись, сказал:
– Все будет хорошо.
– Правда, Рудольфио?
– Правда.
– Я тебе верю,- сказала она.
– Да.
Он хотел отойти, но она позвала:
– Рудольфио!
– Да.
– Зачем ты так рано женился? Ведь еще бы два года, и я бы вышла за тебя замуж.
– Не торопись,- сказал он.- Ты и так выйдешь замуж за какого-нибудь очень хорошего парня.
– Я бы хотела за тебя,
– Он будет лучше, чем я.
– Ну да,- недоверчиво протянула она.- Ты думаешь, лучше бывают?