Рухнувшее детство

Вообще мои тренировки занимали много времени, у меня было всего два свободных дня в неделю, и я неизменно проводил их только с ней. Мы даже во втором классе, записались в кружок бальных танцев, чтобы больше быть вместе. Мне безумно нравилось танцевать с ней, вдыхать её запах, касаться её волос, обнимать её в танце и нежно прижиматься, чуть-чуть сильнее, чем требуется. Она тоже прижималась ко мне, чуть сильнее, ей это тоже нравилось. Особенно хорошо у нас получались самбы и румбы, спортивный рок-н-ролл. Правда позже, она сильно вытянулась, а я остался таким же маленьким. Нашу пару разбили и мы стали танцевать с другими партнёрами, сначала я злился и даже хотел бросить танцы, но Светка меня уговорила остаться, я и остался. Нами так легко манипулировать, когда мы влюблены.

Остановившись возле её дома в лесопосадке, прямо под её балконом, мы стали целоваться. Покусывал её губы, целовал шейку и ушки, нежно - нежно. Светка чуть слышно мне постанывала, а меня пёрло, от того, что я делаю ей так приятно. И вот в самый интимный момент, над нами раздался грозный голос её отца: - Вот уже и дочка целоваться научилась! Что будем делать жена?

Мы шарахнулись друг от друга, да ещё я очень удачно за корень дерева ногой зацепился и сел на задницу. Светка стояла, совершенно не зная, куда деть руки и посматривала вверх на родителей, а они заливались хохотом, дядя Серёжа даже сигарету выронил, от переполнявших эмоций. Вот мы встряли, думал я, теперь её накажут и из дома не выпустят, да и меня больше к ней не подпустят, расстроился я. Встал с земли отряхнулся и подошёл к Свете, взял её за руку и мы вдвоём смотрели на хохочущих родителей. Наконец они успокоились и посмотрели на нас, я вздохнул и попытался сказать, что это я виноват, но тётя Катя махнула нам рукой и сказала: - Поднимайтесь – потом посмотрела на Светку и проговорила – Эх, дочь! Из-за тебя мужу целое желание проиграла! – махнула рукой и ушла с балкона, а дядя Серёжа подмигнул мне весело и призывно махнул рукой, поднимайтесь.

Я повернулся и посмотрел на удивлённую Светку: - Чёт я не понял? Нам целоваться разрешили? Она недоумённо посмотрела на меня, а затем, радостно улыбнувшись, сочно поцеловала меня прошептав: - Правда, у меня классные родители? – Здоровские! – согласно закивал головой улыбаясь.

Поднялись наверх и нас усадили пить чай с маковыми баранками. Про наши поцелуи не было сказано ни слова, только её отец прикололся, сказав, что мне нужно маленькую табуреточку сделать, а то на цыпочках целоваться неудобно и ноги быстро устают. Тётя Катя дала ему подзатыльник, под наши зардевшиеся лица и его хохот, на этом всё кончилось. Когда я уже стоял у дверей и прощался, он предложил нам целоваться в подъезде, чтоб я на ступеньку выше вставал, так гораздо удобнее, а через пару лет я её обгоню и уже она, будет на ступеньку выше вставать. Мы скомкано попрощались и я убежал домой, радуясь в душе, что всё обошлось и мы стали гораздо ближе. Я почувствовал, что преграда застенчивости между нами пропала и мы, уже не стесняемся друг друга, как раньше.

С тех пор, когда я провожал её, мы всегда целовались в подъезде у её квартиры, потом она убегала, а я нёсся на тренировку или домой. А ещё, её родители стали стучаться перед тем, как войти к ней в комнату, особенно когда мы были там вдвоём.

Глава 4.

Восьмой класс.

Начало октября.

Я вхожу в класс и слышу дружный смех одноклассников. Все слева в конце класса у парты Светланы и Эммы, на стуле стоит Мишка Савушкин и что-то громко декламирует всем остальным. Меня никто не заметил и все ржут, совершенно не обращая на меня внимания. Прислушиваюсь и с ужасом, узнаю свои собственные стихи, написанные для Светки в прошлом году. Но ведь они, очень - очень личные! Я же открыл ей своё сердце и душу, как можно, быть такой жестокой? От обиды и боли выступили слёзы, ведь я писал только тебе, тебе одной! Ведь это для тебя и тебе так они нравились! За что? Ведь это подло!

Расталкиваю толпу одноклассников, продравшись к Мишке, с силой выхватываю у него тетрадь с моими стихами. Поворачиваюсь к Светке с немым вопросом в глазах. Она смеётся, показывая на меня пальчиком говорит: - Смотрите, обиделся! Плачет! На, вытри слёзки мальчик, а то мама наругает! – швыряет мне прямо в лицо носовой платок и зло смеётся.

– За что Света? За что, ты меня так ненавидишь? Объясни мне! – смотрю на неё, не обращая внимания на слёзы и всех остальных, жду ответа. Стоящий рядом Мишка выходит вперёд и говорит: - Пошёл на х.. отсюда, плакса малолетняя! - Я не с тобой разговариваю! – и продолжаю смотреть на Светку.

Мишка бьёт меня под дых, ответить не успеваю, воздух кончается, резко выдохнув, опускаюсь на колено. Сверху следует добивающий в голову, и я падаю. Мишка, начинает меня остервенело пинать ногами в голову, прикрываю лицо и пытаюсь встать, он мне не даёт. Ловлю его ноги в ножницы и роняю на пол, сам резко вскакиваю и начинаю в ответ, пинать его. Девчонки громко визжат, пацаны, что-то кричат, что я не разбираю. Кровь бежит из моего разбитого носа и губы, меня захлёстывает ярость, я бью, уже не контролируя силу своих ударов и место. В какой - то момент, меня рычащего оттаскивают от Михи, мы переругиваемся матом, обещая друг другу пипец, после уроков.

Естественно был скандал, нас отправили на больничный школьная медсестра, приехавшая скорая и завуч.

Меня не было дня четыре. Этим же вечером я разругался с матерью, я никогда не вёл себя грубо и не матерился, а тут меня прорвало, мать, напуганная моей агрессией, отстала от меня. Я же, окончательно успокоившись и решившись жить дальше, пришёл в школу. К моему удивлению, никто не смеялся, не прикалывался и даже не вспоминал, о произошедшем недавно. Просидев пару уроков и уже совсем успокоившись, вернулся в норму окончательно. Живём дальше. Последней парой у нас была физкультура. Мы переоделись и пошли играть на улицу в футбол, а девчонки в волейбол. Светка не пошла, якобы у неё болит живот, что такое месячные я знал и даже пожалел её, прекрасно помня, как болезненно она их переносит, она осталась в раздевалке, а мы все играли на улице. В какой - то момент у нас тупо порвался мяч, оглянувшись вокруг, мы не увидели нашего физрука.

Схватив мяч, я сорвался в спортзал, забегая внутрь заметил, что кеды грязные. Снял их и пошёл в носках к кабинету физрука. Открыл дверь и с улыбкой хотел крикнуть, что Димка Сиразитдинов порвал мяч и застрял в нём ногой. Но то, что я там увидел, повергло меня в самый настоящий шок. Я стоял и не мог поверить своим глазам. Светка, нагнувшаяся раком у стола, с задранной формой и спущенными трусами, с закрытыми глазами и сладкой истомой на лице, а сзади пыхтящий с довольной улыбкой, почти двухметровый физрук.

Не может быть? А как же любимый Щенок? А как же всё? Всё ложь? Всё обман? Я не понимаю?

– Здорово у вас получается! Видно, что не в первый раз тренируетесь! – громко сказал я. От моего голоса физрук подпрыгнул и побледнел, а в распахнутых в ужасе глазах Светки, я увидел такую невероятную смесь эмоций, что меня чуть не снесло. Мне эти эмоции очень не понравились, в них совершенно не было ничего человеческого, только животное. Затем в них появился сарказм и ненависть.

– Мальчик увидел жизнь без прикрас! Ну и как тебе, когда твою любимую девушку е… другой? Нравятся ощущения? – исказилось злобой лицо Светки.

Я стою и смотрю ей в глаза и понимаю, что от той девочки, в которую я был влюблён, не осталось ничего. Совсем НИ-ЧЕ-ГО!!! Абсолютно другой человек, как будто, кто то поменял плюс на минус. Всё то, что я так искренне любил, без следа растворилось, как сахар в стакане, а со дна поднялось, что-то ужасно страшное и противное. Склизкое и омерзительное, вызывающее брезгливость и отторжение. Слёзы покатились из глаз, но я их не замечал, мне было больно и абсолютно безразлично, что обо мне подумают. Мою любовь сейчас убивают! Походя! Жестоко и безжалостно! Изгаляются над ней и глумятся, получая от этого огромнейшее удовольствие и наслаждаясь страданием другого, возможно, когда то дорогого человека. Я видел это в её глазах и это всё, было выше моего понимания!

– Где моя Света? Куда ты её дела? Отвечай мне, грязная шлюха! – закричал я, сорвавшись в истерику, прямо в лицо опешившей Светке. Тут меня схватили и потащили из кабинета двое или трое, я не видел кто – Где она? Где? Пусть она вернётся! Я хочу к ней! Отпустите меня! Не хочу без неё жить! НЕ ХОЧУ!!! – кричал я сквозь слёзы, тщетно пытаясь вырваться.

Мне на голову полилась холодная вода, отфыркиваясь, резко пришёл в себя, в умывальнике возле школьной столовой. Валерка с Геркой держали меня, не давая вырваться. – Всё-всё, успокойся Лёха! Успокойся! Чего разревелся? Ты же недавно, весь Кремль от толпы бежал и вёл себя, как настоящий пацан, а сейчас что? – говорил Валерка, (рассказ Тукай короли). Я повернул к нему голову и сказал: - Вот оторвут тебе руку или ногу, ты меня поймёшь! Больно мне! Вот тут больно! – показал я на грудь – Даже не представлял, что так больно бывает! Даже подумать не мог! Жжёт огнём! Отпустите меня, я домой пойду. Не могу здесь, не хочу! Противно всё! Мерзко! Подло! Гадко!