Руины
Шрифт:
Сейчас все шло по уже знакомому сценарию.
— Иногда ты поступаешь очень глупо, — не унималась Эмми.
— Черт возьми! — не выдержала Стейси.
— Что?
— Да прекратишь ты или нет?!
— Ты даже не чувствуешь своей вины!
— Я же уже сказала, что сожалею! Сколько раз мне еще повторить?
Эрик присел — его изматывала сильная боль.
— Может, лучше ваши парни сами…
Эмми бросила в его сторону пренебрежительный взгляд.
— Помолчи, не встревай. От тебя тоже немало проблем, — сказала она.
—
Они обе кричали так громко, что у Эрика в конце концов разболелась голова. Он снова попытался встать и хотел вмешаться, чтобы наконец прекратить этот глупый скандал, но боль нарастала и не давала ему подняться.
— Если ему еще раз взбредет в голову резать самого себя, то я помогать не буду — пусть истекает кровью.
— Да ты просто сука!
— А ты потаскушка!
Стейси чуть не взорвалась от негодования, услышав это.
— Что? Что ты сказала? — вскричала она.
— Да, Эрик был прав, ты такая, какой должна быть в сценарии!
Стейси не могла подобрать нужных слов, чтобы выразить всю свою злость. Она, казалось, вот-вот сорвется с места и набросится на Эмми.
— Ты пьяна, — вскрикнула она. — Сама не знаешь, что говоришь! Ты глупо выглядишь!
— Потаскушка, вот ты кто!
— Да ты соображаешь, что говоришь?
— Замолчи!
— Сама замолчи, сука!
— Нет, это ты заткнись!
— Сука!
— Потаскушка!
— Сука!
— Потаскушка!
А потом случилось нечто странное — обе вдруг замолчали и застыли на месте. Они смотрели в сторону Эрика, но немного правее того места, где он сидел. Хотя Эмми и Стейси уже ничего не говорили, Эрик все еще слышал:
— Сука… Потаскушка… Сука… Потаскушка…
Девчонки сначала с удивлением куда-то смотрели, но потом в их глазах застыл настоящий ужас.
Теперь эти два слова повторялись уже совсем часто и довольно громко. Они слились воедино:
— Сука Потаскушка Сука Потаскушка СукаПотаскушка…
Это «говорило» растение. Оно передразнивало девчонок, повторяло их слова, в точности копируя даже тембр голоса. Когда Эрик осознал, что Эмми и Стейси молчат, а растение говорит, он просто оцепенел.
— СукаПотаскушка СукаПотаскушка СукаПотаскушка Сука…
Эрик вдруг заметил, что Матиас уже вышел из палатки и стоял рядом с ними.
— Что это? — спросил он, протирая спросонья глаза.
Никто не ответил. А что можно было ответить? Голоса становились все громче.
— Если ему еще раз взбредет в голову резать самого себя… Ты даже не чувствуешь своей вины!
— Это растение, — тихо сказала Стейси.
Матиас молчал оглядывался вокруг: на поляне валялся пакет, в котором лежало только четыре виноградины, окровавленная футболка и почти пустая бутылка текилы.
— Где Джеф? — спросил Матиас.
— Я немного написала на ноги! —
кричало растение — Они могут съесть апельсин!— Внизу, — ответила Эмми.
— Может, пойти проведать его?
Снова никто не ответил. Все смотрели на заросли. Девчонкам было безумно стыдно за свои слова, произнесенные совсем недавно. А кроме того, они очень переживали, что Матиас подумает о них. Ведь он не близкий их друг, да и вообще они, можно сказать, едва знакомы.
— Иногда ты поступаешь очень глупо, — не унималось растение.
— Вы пили? — спросил Матиас.
Ребята ничего не отвечали. Вдруг из зарослей раздался голос Эрика:
— Злодей, конечно, Матиас. — А потом по холму эхом пронеслось: — Нацист… Бойскаут… Нацист… Бойскаут…
Эрик чувствовал на себе взгляд Матиаса, но не обернулся и продолжал смотреть на небо, на сгущающиеся тучи. Ему безумно хотелось, чтобы растение замолчало. Он знал, что это когда-нибудь обязательно произойдет, но хотелось, чтобы тишина наступила как можно быстрее.
— Заткнись!
— Отстань от него.
— Прикольный парень.
— И долго это еще будет продолжаться? — спросил Матиас.
— Оно только что начало, — ответила Эмми.
— Они спасли колени.
— Нацист.
— Пусть истекает кровью.
— Ты пьяна.
— Нацист.
— Черт возьми.
— Нацист. Нацист. Нацист.
— Я пойду посмотрю, как там Джеф, — сказал Матиас.
Эмми кивнула. Потом Стейси. А Эрик так и лежал на месте и даже не пошевелился. Он прислушивался к растению: теперь ему казалось, что оно кричит прямо из него.
— Потаскушка! — крикнуло оно голосом Эмми.
— Сука! — ответил голос Стейси.
Футболка Эрика была уже совсем мокрая от крови, а когда он приподнимал ее, красные струйки начинали стекать на землю.
— Нацист.
— Потаскушка.
— Нацист.
— Сука.
— Нацист.
Постояв еще несколько секунд, Матиас повернулся и пошел в сторону тропы.
Голоса все еще звучали: кричал то Эрик, то Стейси, то Эмми. Они доносились со всех сторон, сливаясь воедино. Иногда они замолкали, но это длилось буквально несколько секунд. А потом все вокруг снова наполнялось нестерпимыми криками.