Рука Одиночества

Тело сущности было настолько обширным, что имело горизонт. И до самого этого горизонта Никас видел странную, беспокоящую картину: тощие озлобленные люди перемещались по неровным просторам колоссальной туши. Их было чрезвычайно много, и каждый волочил за собой железную решетчатую тележку наполненную мелким хламом. Тем не менее, глядя на перекошенные лица и мучительные усилия, Никас понимал, что люди изнемогают. Пот катился с них градом, просаливая высушенные тела. При каждом движении они хрустели и поскрипывали как вяленая рыба.

– Что они тут делают? – спросил Никас, разглядывая это бессмысленное и угнетающее движение, напоминающее сцену из «Божественной комедии».

– Пытаются проникнуть внутрь, разумеется. Как и мы, ищут голову.

– И?

– Некоторым удается. Там внутри душный мир роскоши и морального разложения. Рай. Они так думают.

– А на самом деле?

– Я уже говорил. Смерть.

– Это они бегали по трубам в ущелье?

– Почти. То были совсем одичавшие потребители. Они вьют гнезда в трубах и выращивают там детенышей, вскармливая их купонами на скидки.

Шкура начала мелко вибрировать. Послышались глухие стуки и утробный гул. Местность заходила ходуном. Никас присел, чтобы не упасть.

Повсюду, из раскрывшихся пор потекли жировые ручьи. Жидкость неслась по ложбинам и собиралась в озерца, быстро испаряющиеся в горячих складках. В некоторых местах кожа истончалась и лопалась: оттуда лезло нечто совершенно неописуемое, гниль и свалявшаяся ветошь.

Концепция заворочалась в своем логове. С потолка пещеры посыпался тлен и мутные капли конденсата. Стало жарче, откуда-то волной вырывался горячий воздух.

Альфа прислушивался к рокоту. Для этого он приложил ухо к шкуре и замер, оттопырив зад. Левая рука идеи описывала круговые движения. Через минуту к нему забрался Никас. С дюны вид был лучше. Под редкими черными волосинами величиной с баобаб расположились стоянки. Образы лежали вповалку как жертвы голодного плена. Некоторые забирались под свои тележки и там беспокойно дремали. Их руки постоянно к чему-то тянулись, царапая воздух. Отдельные участки туши были покрыты соляными надолбами. Образы грызли их и царапали ногтями, пытаясь добраться до затертых там коробок.

– Ну? – спросил Никас.

– Определённо… – Альфа сел, по-турецки сложив ноги.

– Что?

– Нам определенно не туда.

Он указал назад, на вход в логово.

– Это все?

– Пока да.

– А что насчет: «я могу выбраться из любой точки…».

– Верь мне, – перебил Альфа. – Именно так я и сказал. И еще я сказал: не торопи события.

– Ты такого не…

– Тихо! Слышишь?

Снова заурчало. Туша, кажется, приподнялась. Поток ветра налетел с новой силой. Никас покрылся испариной. Духота уничижала.

– Откуда дует? – быстро спросил Альфа. – Колумнист, облизни палец. Скорее!

– Оттуда, кха…

– Воняло серьёзно, не так ли?

Никас кашлял.

– Значит, нам нужно идти в противоположную сторону, – заключил Прима-образ. – Вот так вот, наискось.

И легко оказалась на ногах. Аркас мелко подрагивал.

– С чего ты взял?

– Что ты сейчас делаешь, Никас? – вроде бы невпопад спросил Альфа.

– Пытаюсь отдышаться.

– Именно. И что для этого нужно?

Никас запрокинул голову.

– Что бы отдышаться, нужно дышать, – проговорил он с отчаяньем в голосе.

– Блестяще! – воскликнул Альфа. – А если конкретней, то нужно делать вдох и выдох. Однако мы наблюдаем циркуляцию крайне… тяжелого воздуха в одну сторону. О чем это говорит?

Никас задумался. Понимание настигло его как выстрел в спину.

– Эй! – засмеялся прим. – Меня подожди!

Итак, Никас быстрым шагом направлялся навстречу своей судьбе. Все дальше и дальше вел путь, и сомнение не сбивало поступь. Почему это все напоминает мне приключения старого Скруджа? – думал он. Этот призрак рождества по имени Альфа, показывает мне человеческие недостатки, а я, почему-то, ощущаю стыд, как будто это именно моя жадность создала это. Ну, да, иногда я позволял себе роскошь. Первоклассная еда, дорогие курорты, женщины. Но я ведь это заслужил! Честно, сам заработал. С другой стороны, если рассуждать таким образом, все те, кто превращают достаток в жир, тоже имеют на это право. Возможно, где-то они действуют не честно, обогащаясь, но ведь это просто означает, что им позволяют это делать. Любое воровство – не воровство, если за него не наказывают, ведь так?

Размышляя таким образом, он, незаметно для себя перешел к мечтам о блюдах из ресторанов, алкоголе и подружках на один вечер.

– О чем задумался, колумнист?

– А как тут у вас с женщинами? – не удержался Никас.

– Ты имеешь в виду, возможен ли секс между человеком и сущностью? – нисколько не удивился Альфа, мгновенно ухватив и контекст, и потаенный смысл, и даже рассчитав последствия. Это было понятно, по тому, что ответа он ждать не стал. – Это возможно. Некоторые люди живут только с идеями. Каждый человек на земле, хоть раз, но занимался любовью с образом. А те, кто отрицает это – лгут.

Никаса охватило тягостное предчувствие.

– Я не понимаю, – сказал он. – Ты сейчас говоришь о мастурбации?

– Так это у вас называется. Считается крайне постыдным занятием. Но в действительности, это такая же часть сексуальной палитры, как например, гомосексуализм, герантофилия, зоофилия, нарциссизм, пигмалионизм и так далее. По сравнению с тем, что может предложить фантазия, все это уныло как точные науки. Только Многомирье может удовлетворить тайные или неосуществимые желания. Особенно, если у тебя период вынужденного затворничества.

– Хватит! – взмолился Никас. – Просто замолчи.

– Какой ты заскорузлый, колумнист, – веселился Альфа. – Уже занервничал. Ты ведь, наверняка, и сам об этом думал. О том, как хорошо было бы оставаться самодостаточным. Не отвлекаться на проблемы внутреннего зверя.

Никасу стало жарче, чем обычно.

– Думать и делать, не одно и то же, – он уже знал, что окажется не прав.

– Неверно. Под тобой огромная, отвратительная тварь, созданная как раз таки мышлением и страстями. И она, эта тварь, теперь оказывает непосредственное влияние на вашу реальность. Думать и делать – две части одного замкнутого движения. Многомирье и Материя – они как сообщающиеся сосуды, в которых жидкость держится на одинаковом уровне. Усвой это, наконец, колумнист. Не зря же говорят, что за своими желаниями нужно следить.

– Господи, – вздохнул Аркас. – Какое неожиданное откровение. А я ведь всего лишь хотел узнать могу ли я здесь развлечься с Мишель Мерсье, испытывая те же ощущения, что и в Материи.

Альфа помедлил несколько секунд.

– Ах, это ты хотел узнать? Тогда отвечаю: можно. И даже без рук. Достаточно того, что тебе известен процесс.

– Спасибо, – отчетливо произнес Никас.

Беззлобно переругиваясь, они шли по колыхающемуся жиру.

К стоянкам образов старались не приближаться. Альфа говорил о них с легким, но неизменным призрением. Никасу они тоже не нравились. Бродяги провожали человека жадными взглядами. Их одинаковые костистые лица излучали тоску по чужому достатку.