Руки кукловода

– Растерялась она, – проворчал Мишка. – Значит, так, – он тронул машину с места, – пока про эти бумаги – молчок. Я поразведаю, как и что. Пройдусь по этому списку помещений, может, каких знакомых обнаружу, выясню, правда ли, что они получили аренду через «Домовенка»…

Знакомых у Мишки было полгорода, так что вполне возможно, что он найдет какую-нибудь ниточку. На том и порешили.

В отделе сидела одна Гюрза – тихо, как кот в засаде. Мне она ничего не сказала, а Мишку тут же услала куда-то с поручением. Мишка подмигнул мне и вышел.

В квартире Алевтины Ивановны Фадеевой третий час шел обыск. Понятые: тихий, умеренно пьющий пенсионер Потапов, бывший железнодорожный контролер, и перезрелая вдова Лапушкина с мелкими обесцвеченными кудрями, – тосковали и мечтали, чтобы все это поскорее закончилось.

Впрочем, трое сотрудников милиции мечтали о том же самом, в глубине души поминая недобрым словом всю отечественную журналистику в целом и корреспондента Александра Кречетова, из-за которого им пришлось браться за это гиблое дело, в частности.

Поначалу смерть Фадеевой признали несчастным случаем и никакого уголовного дела не завели, но после статей в «Невском вестнике» на стол начальника Управления внутренних дел лег депутатский запрос, и волей-неволей пришлось браться за этот дохлый «глухарь».

– Кому эта бабка могла помешать? – тяжело вздыхал практикант Леня Синичкин, брезгливо перебирая постельное белье покойной, сложенное аккуратными стопками в ящиках комода. – Денег у нее, судя по обстановке, не было, должность занимала небольшую…

Старший группы капитан Слезкин в глубине души придерживался точно такого же мнения, но в целях поддержания в группе дисциплины на провокационные разговоры не поддавался и продолжал перетряхивать коробки с крупами и банки с пряностями, не зная, что он, собственно, хочет найти.

Старший лейтенант Мартиросов передвинул в сторону кухонный стол и поднял с пола обгорелую спичку.

– Посмотри-ка, Слава, – обратился он к Слезкину. – Вот что я нашел.

– Ну спичка, – недовольно буркнул капитан, – тоже мне находка.

– Э, подожди, дорогой. – Мартиросов опустил спичку в полиэтиленовый пакет и поднял палец, обращая внимание коллег на важность своих слов: – Женщина она аккуратная, сора и пыли в квартире нет, подметала само собой каждый день. Значит, спичку уронила незадолго до смерти, раз не успела замести…

– Ну и что? – Слезкин пожал плечами. – Ну газ зажигала и… – Он поперхнулся, поняв, что сморозил глупость: плита в квартире электрическая, и он на нее как раз в эту минуту смотрел.

Пенсионер Потапов вежливо кашлянул, напоминая о своем существовании, и скромно вступил в разговор:

– Я очень извиняюсь, у нас в тот вечер свет выключался, минут на сорок, так, может…

– Вот-вот, – поддержал Слезкин понятого, – у нас же в протоколе опроса отмечено: света не было в тот вечер, вот она спички и жгла…

Да? – темпераментно сверкнув темными глазами, Мартиросов показал на толстую хозяйственную свечку, валявшуюся посреди кухонного стола. – Что же она свечку не зажгла? Так сорок минут в темноте и просидела?

Действительно, свеча была неиспользованная, белый кончик фитиля кокетливо свешивался набок.

– Спичку, значит, зажгла, хотела зажечь свечу, а потом почему-то передумала?

– Ах ты, черт! – Слезкин нервно сглотнул.

До него дошел смысл сделанной Мартиросовым находки.

– Товарищ капитан! – раздался из комнаты голос практиканта. – Поглядите, чего это тут?

Слезкин оглянулся на Мартиросова, снова пожал плечами и пошел на помощь молодому коллеге.

Вася стоял на коленях перед окном и заглядывал снизу под широкий подоконник.

– Ну, что ты там такое нашел? – усталым голосом осведомился капитан.

– Да никак у нее подоконник съемный. Вон, смотрите, винты. Отверточку мне бы крестовую…

В дверях появился оживившийся пенсионер Потапов и вызвался принести отвертку из своей квартиры. Слезкин согласился, хотя через полчаса пожалел об этом: Потапов все не шел и не шел, а когда, наконец, появился с отверткой, по исходившему от него запаху стало ясно, что отставной контролер воспользовался посещением своей квартиры, чтобы снять стресс после утомительной и нервной работы понятого.

Неодобрительно принюхавшись, Слезкин взял отвертку и, наклонившись к подоконнику, вывернул потайные винты. Вдвоем с практикантом они вытащили освободившуюся доску и заглянули в открывшийся взглядам просвет.

– Так! – глубокомысленно изрек Слезкин и наклонил доску над ковром.

На пол посыпались с нежным шуршанием зеленые бумажки.

– Ой! – неожиданно тонко взвизгнула впечатлительная вдова Лапушкина и прижала полную веснушчатую руку к взволнованно заколыхавшейся груди.

– Ох ты, мать твою! – в один голос с ней крякнул Потапов и по непонятной ассоциации впервые в жизни перекрестился.

– Доллары, – севшим от волнения голосом поделился практикант Синичкин с окружающими своими наблюдениями, – много.

– Вот вам и мотив, – обращаясь в основном к Слезкину, резюмировал Мартиросов.

Капитан Слезкин, естественно, тоже не мог промолчать. Он наклонился над зеленой россыпью и трагическим тоном скомандовал:

– Срочно оприходовать и переписать! Понятые, потом опись подпишете. Номера банкнот обязательно указывать.

Во время длительной и плодотворной работы по переписыванию свободно конвертируемых купюр старший лейтенант Мартиросов, по-прежнему обращаясь преимущественно к старшему группы, развивал свои соображения по поводу расследуемого преступления:

– Они свет выключили, чтобы в квартиру легче проникнуть, чтобы на лестнице их никто не заметил, так?

– Ну, допустим, так, – нехотя соглашался капитан, – да и при свете никто бы внимания не обратил…

– Когда свет погас, потерпевшая хотела свечку зажечь, да не успела – на нее напали. Хотели узнать, где она деньги прячет…

– Но следов пытки не обнаружено! – радостно прервал слишком умного подчиненного Слезкин.

– А они в ванне ее пытали: подержат под водой, потом выпустят на минутку, чтобы отдышалась… да не рассчитали, она и умерла.