Руки, полные бури

– С ними можно побеседовать?

– Мне… сложно с ними говорить. Я вижу сразу всю их жизнь до момента попадания сюда. Все жизни, если их было несколько. Слышал их всегда, а вот говорить почти не мог, они для меня слишком… продолжительны, не связаны с одним местовременем.

– Это печально.

– Лучше так. Отец говорил, что примерно так он ощущает людей, вот уж где мало весёлого. Он поэтому почти и не бывал в мире живых. А в последнее время похожим образом и богов воспринимал.

Для Луизы это казалось странным. В Подземном мире она легко общалась с душами, почти как с живыми людьми. И знала, что Гадес видит их так же. А тут… она сомневалась, что смогла бы спокойно стоять перед мертвецом, видя или зная всё его прошлое до момента рождения. Или даже не одного.

– Дуат работает не совсем так, как Подземный мир. Тут почти нет организационной работы, ушебти неплохо со всем справляются. Мне необязательно часто тут бывать, мне достаточно… ну, просто быть. Пропускать.

Луизе нравился Дуат, она бы хотела увидеть больше. Почти ощущала, как её зовут эти разворачивающиеся в сумрак дороги, звоном колокольчиков, шипением расстроенных радиостанций, ударами далёкого несуществующего грома.

Но не сегодня.

Анубис шагнул обратно на кухню, увлекая за собой Луизу. Отпустил. Сегодня он больше, чем когда-либо, казался именно древним божеством, даже современный пирсинг походил на некие ритуальные отметки.

Он совершенно по-человечески потёр глаза:

– Останешься на ночь? Если я не спал, это не значит, что не хочу и не собираюсь.

Луиза кивнула. Возвращаться в Подземный мир не хотелось, а метро так и не открылось.

– Идем, – кивнул Анубис. – Только Амона надо проверить.

– Зачем?

– Он потратил много сил на ацтеков. Куда больше, чем хочет показать. У него уйдёт время восстановить энергию.

– Потому что наступил вечер?

– Ага. Ночью Амон мало что может, но, если очень надо и он знает об этом заранее… не знаю, как точно работает, но что-то вроде турборежима. Отходняк после него жёсткий.

Анубис осторожно заглянул в комнату к Амону, а потом притащил ещё одно одеяло, потому что солнечный бог явно мёрз, свернувшись клубочком.

Когда же они сами легли спать, Анубис твёрдо обнял Луизу и притянул к себе, так что она могла ощущать спиной его грудь, а затылком – дыхание. И проваливаясь в сон, удивляться, как решительность сочетается в нём с неуверенностью.

Родной дом вселял в Персефону смешанные чувства.

Родной для этого воплощения. Для Софи, которая выросла здесь, возвращалась после школы в маленькую комнату со светящейся гирляндой и постерами музыкантов по стенам. Слушала мать и иногда помогала ей с клиентами, которые желали гаданий на кофейной гуще.

Нынешняя Софи выросла и вспомнила все предыдущие жизни. Каждый раз, когда она была смертной и вновь вспоминала себя Персефоной. Каждый раз.

Теперь она стояла перед маленьким домом матери. Смотрела на аккуратную дверь и на маленькую оранжерею, которая кусочком виднелась с улицы. Розмарин, тимьян, толокнянка… травы сопровождали Персефону из жизни в жизнь, тянулись к её рукам, когда она стала Софи или звалась любым другим именем.

Преодолев дорожку, Персефона постучала в дверь, не оставляя возможности задуматься или отступить.

Деметра встретила её улыбкой и привычным с детства шуршащим платьем с цветами. С этого детства, поправила себя Персефона. А если всё получилось, то цикл больше не повторится.

Они пили чай из пузатых чашек, покрытых цветной глазурью. Ароматные травяные сборы, в которых путались ягоды шиповника.

Деметра заговорила о делах на второй чашке.

– Я позвонила Гере.

– Правда? – удивилась Сеф. – Зачем?

– Она гордая и считает, что всё знает лучше всех. Но я подумала, сейчас ей стоит быть с Зевсом.

Деметра опустила голову, потеребила кончик косы, и Персефона слишком давно её знала, чтобы не сомневаться: мать говорит искренне. Невольно она вспомнила историю своего отца, человека, которого Деметра любила, но который, как и все смертные, умер слишком быстро. В каком он теперь из загробных царств?

– Я попрошу Аида, чтобы он пропустил Геру в Подземный мир.

На самом деле Персефона была полноправной королевой и могла сделать это и сама, Гадес даже начал бы недоумевать, зачем там он. Но Сеф хотелось напомнить матери, что Гадес остается владыкой Подземного мира.

– Сейчас сложное время, – сказала Деметра. – Я надеюсь, ты будешь осторожна.

– Я?

– Кронос уже похитил тебя один раз.

Когда Персефона вернулась, то не хотела говорить матери, что произошло. Но та, конечно же, узнала, хотя среагировала на удивление тихо и адекватно. Теперь смотрела внимательно, настороженно:

– Если ты хочешь вернуться сюда, я смогу тебя защитить…

– Нет.

Слово прозвучало резко, и Деметра поджала губы. Она любила поучать, но Персефона знала, что не со зла, и сейчас ссориться совершенно не хотелось. Поэтому постаралась смягчить:

– Безопаснее, чем в Подземном мире, мне не будет. Тем более сейчас рядом сильные боги. И я благодарна, что ты помогла с Зевсом.

– Он нужен нам.

– Спасибо.

Персефона не спрашивала у Деметры, как та относилась к Зевсу. Их связывала общая дочь, Геката, но кого с Зевсом не связывали дети? Деметра по-своему любила Гекату, но к Зевсу относилась как к старому знакомому. Иногда как к главе пантеона.

Она и в этот раз не стремилась выяснять, как он там.

– Я пробовала говорить с Гекатой, – неожиданно сказала Деметра. – Она не хочет.

– Неудивительно. Что она может сказать? Что решила стать королевой мира под руку с безумным титаном, который хочет всех подчинить?

– Ну, однажды ты пришла ко мне и сказала, что стала королевой Подземного мира. Гекату никто не похищал.

– Зато её спутник очень даже готов похищать других и манипулировать ими.

– Поэтому Гадес не так уж плох.

Персефона с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть. Что ж, пусть это странная, но победа. Глядишь, через пару сотен лет мать даже признает, что Аид вообще-то очень даже хорош. Интересно, что ему для этого нужно? Делать Сеф счастливой явно недостаточно. Обойтись прибитой полкой дома у тёщи тоже не выйдет. Спасти мир от Кроноса сойдёт?

– Заходи к нам, в Подземный мир, – сказала Персефона. – Я буду рада. Аид тоже.

Деметра улыбнулась:

– Хорошо. Когда всё закончится. Лучше расскажи подробности. Про Зевса, про то, как ваши дела.

Персефона хорошо помнила тот день, когда впервые встретила Гадеса. Как и сохранилось в легендах, это случилось на поляне, полной благоухающих весенних цветов. Сеф плела венки, хотя мифы не сохранили тот факт, что из любопытства основой взяла веточку колючего тёрна.