Руки вверх, генерал!

– Не понимаю, чего ты хочешь, Лев Иванович? – сердито спросил Мышкин.

– Всего лишь объяснить Олегу Викторовичу, какое отношение к нему имеют эти убийства, – хладнокровно сказал Гуров. – Дело в том, что в середине августа ваша жена захотела встретиться со мной – как она намекала, по очень важному делу. Встреча состоялась, но не со мной, а с моим помощником. Не буду врать – диалога не получилось. Никакой информации ваша жена сообщать не стала. То ли раздумала, то ли не доверяла моему помощнику, не знаю… А второго сентября она была убита. Это убийство сопровождали весьма странные обстоятельства. Во-первых, оно было совершено как имитация тех убийств, что волновали всю Москву годом раньше. Впрочем, имитация была достаточно непрофессиональной, а главное, убийца-маньяк уже давно находился в тюрьме… А вторая странность – как раз накануне убийства вы отбываете в командировку.

Репин уже не то что побледнел – его лицо сделалось почти серым. Мышкин с тревогой покосился на него, но, к удивлению Гурова, сочувствия к генералу на этот раз не проявил. Похоже, ему и самому стало интересно, куда метит Гуров. Репин тоже удивил Гурова – он ожидал взрыва негодования, но генерал только сказал неприязненным тоном:

– Что же вы замолчали? Продолжайте, я слушаю.

– В командировку вы не берете с собой адъютанта, – продолжил Гуров. – И он, оставшись здесь, с большим рвением и расторопностью занимается похоронами вашей жены, словно специально из-за них и остался. Во всяком случае, со стороны складывалось именно такое впечатление…

– Ну, это ваши фантазии, уважаемый! – брезгливо заметил Репин. – Томилин просто отличный офицер, хладнокровный и расторопный, как вы выразились. Он связался со мной по телефону, сообщил страшную новость, я дал ему указание заняться похоронами – только и всего. Как только выдалась возможность, я сам прилетел сюда – только для того, чтобы забрать прах жены, между прочим. Ее родители выразили желание похоронить ее на родине. Я не мог им отказать.

– Вот еще одна странность, – сказал Гуров. – Командировку вам подобрали очень удобную – поближе к родителям жены. Тоже словно предвидя дальнейший ход событий. Кстати, кто подписывал вам командировку?

– Мой начальник, генерал Брюхатов, – мрачно ответил Репин. – Еще какие странности вы заметили? Может быть, вам показалось, что я недостаточно бурно выражаю свои чувства по поводу гибели жены? Не рву на себе волосы…

– Нет, зачем утрировать? – перебил его Гуров. – Гораздо больше меня настораживает тот факт, что смерть вашей жены повлекла за собой смерть вашего адъютанта. Это уже, простите, напоминает какую-то систему.

– В чем же вы видите тут систему? – хрипло спросил генерал.

– Дело в том, что Томилин погиб после того, как попытался подсунуть нам в качестве подозреваемого своего однокашника по фамилии Ермаков – я про него уже упоминал. Этот номер у него не прошел, и возникла опасность разоблачения.

– У вас есть доказательства, что все так и было? – спросил Репин. – Повторяю, личная жизнь моего адъютанта меня не касается.

– Но, видимо, она каким-то образом касается старшего прапорщика Гулыги, – подсказал Гуров. – И это еще одна странность, потому что прапорщик – тоже человек из вашего окружения.

– Я смотрю, вы всерьез рассматриваете меня в качестве кандидата в подозреваемые! – с кислой усмешкой произнес Репин. – Наверное, это самый удобный и нетрудоемкий способ ловить убийц, да, оперуполномоченный? Не нужно далеко ходить, ломать голову… Протянул руку, вот он – преступник!

– Вы прекрасно знаете, что это не совсем так, господин генерал! – ответил Гуров. – Еще в самом начале расследования вы предприняли все возможные меры, чтобы общественное мнение оказалось на вашей стороне. Из-за этого наша работа не очень-то клеилась. Разумеется, под общественным мнением я подразумеваю мнение высоких чиновников, как военных, так и гражданских. И насчет того, что нам нет необходимости ломать голову… Не знаю насчет головы, но, занимаясь этим делом, получил пулю в живот наш оперуполномоченный, а мой помощник чуть не лишился глаза. Да и ваш покорный слуга вполне мог сыграть в определенный момент в ящик. Так что ловить вас – это не самый безопасный способ улучшить показатели раскрываемости…

И тут Репин снова повел себя непредсказуемо. Он вдруг с силой шарахнул кулаком по столу и, обращаясь к Мышкину, сказал:

– Ну все, хватит! Достаточно я слушал эти бредни! Вы хотели меня выслушать, господин следователь, – я согласился ответить на ваши вопросы. Но отвечать на провокации этого доморощенного Коломбо я не намерен. Он заявляет, что ему мешает общественное мнение? Так он получит его – и в таком объеме, что им подавится! Это я обещаю! Всему есть предел. Сейчас не тридцать седьмой год… – Генерал решительно встал.

– Напрасно вы, Олег Викторович, – укоризненно покачал головой Мышкин. – Напрасно вы так… Никто не собирался вас оскорблять. Но в этом деле действительно столько неясностей… Полковник Гуров задавал вопросы не из личного каприза. Он занимается поисками убийцы, а как, позвольте, искать, если не задаешь вопросы?

Генерал Репин уничтожающе посмотрел на Мышкина и процедил сквозь зубы:

– Я вижу, здесь все заодно… К сожалению, обывательское мнение о плохой работе прокуратуры и милиции имеет под собой веские основания – теперь я в этом убедился лично. Такого торжества непрофессионализма даже ожидать было трудно…

Он говорил монотонным тусклым голосом, точно автомат. Гурову подумалось, что мысли генерала сейчас бродят где-то очень далеко и свое возмущение он выражает скорее для проформы. И еще Гуров с тревогой подумал, сумеет ли Крячко разыскать прапорщика Гулыгу раньше, чем до него доберется Репин.

– Олег Викторович, позвольте ваш пропуск! – елейным голосом напомнил Мышкин. – Я подпишу, а то вас могут не выпустить.

Репин небрежно протянул ему пропуск, и следователь расписался на нем размашистым угловатым почерком.

– Прошу! – вежливо улыбаясь, сказал он, возвращая пропуск. – Если вы нам понадобитесь, мы обязательно вызовем вас еще раз, Олег Викторович!

– Надеюсь, это уже будете не вы! – пробурчал Репин, выхватил клочок бумаги из пальцев Мышкина и, не прощаясь, вышел.

Глава 23

Мышкин и Гуров обменялись взглядами.

– Ну вот, начали во здравие, а кончили, как всегда, за упокой! – развел руками Гуров. – Будешь в претензии, Леонид Георгиевич, что испортил тебе беседу?

– Напротив, было очень интересно, – вяло сказал Мышкин, хотя было видно, что большого восторга он не испытывает. – По большому счету, я с самого начала чувствовал, что ты прав, Лев Иванович, но… В жизни слишком много всяких «но». Вот хотя бы теперь…

– А что теперь? – спросил Гуров.

– А то, что мы сами поднесли ему на блюдечке этого Гулыгу, – с сожалением сказал Мышкин. – Конечно, этого не стоило делать. И не зря генерал обвинил нас в непрофессионализме. Сначала нужно было задержать прапорщика, а потом задавать вопросы.