Рукопись, найденная в ванне

– Вот световой луч, – продолжал Прандтль. – Его послала какая-то звезда. Какая? Гигант или карлик? Горячая или холодная? Какова ее история? Что ждет ее в будущем? Можно ли узнать об этом по ее лучу?

– Можно, располагая соответствующими знаниями.

– И чем тогда будут эти знания?

– Чем они будут?..

– Ключом. Разве не так?

– Ну…

Я медлил с ответом.

– Световой луч не является шифром.

– Нет?

– Нет, потому что никто не скрывал в нем эти сведения. Впрочем, если следовать вашей точке зрения, то можно прийти к выводу, что все является шифром.

– Правильно, мой дорогой. Все является шифром или маскировкой чего-то. В том числе и вы.

– Это шутка?

– Нет. Это правда.

– Я являюсь шифром?

– Да. Либо маскировкой. Точнее, связь здесь такая: каждый шифр является маской, камуфляжем, но не каждая маска является шифром.

– В отношении шифра я мог бы в конце концов согласиться, – произнес я, осторожно подбирая слова. – Вы имеете в виду, вероятно, наследственность, эти маленькие наши собственные изобретения, которые мы носим в каждой частичке своего тела, чтобы оттиснуть их в потомках… но маскировка? Что я имею с ней общего?

– Вы?.. Прошу прощения, – ответил Прандтль, – но меня это дело не касается. Не я буду решать ваше дело. Ко мне это не имеет никакого отношения.

Он подошел к дверце в стене. Из руки, которая в ней появилась – должно быть, она была женской, поскольку я заметил покрытые красным лаком ногти, – он взял бумажку и протянул ее мне.

"Угроза флангового удара – точка, – читал я, – направить подкрепления в сектор УП-19431 – точка – за квартирмейстера седьмой оперативной группы Ганцни рст плк дипл – конец".

Я поднял голову, откладывая в сторону обрывок телетайпной ленты, и слегка подался вперед.

В стакане плавала вторая муха.

Жирный офицер, должно быть, бросил ее туда, пока я был занят чтением. Я посмотрел на него. Он зевал. Это выглядело так, словно он умирал с разинутым ртом.

– Ну, что это такое? – спросил Прандтль.

Его голос донесся до меня словно издалека. Я заставил себя встряхнуться.

– Какая-то расшифрованная депеша.

– Нет. Это шифр, который требует расшифровки.

– Но ведь это какое-то секретное донесение.

– Нет, – он снова отрицательно покачал головой. – Маскировка шифров под видом невинных сообщений, вроде каких-то там частных писем или стишков – это все относится к прошлому. Сегодня каждая сторона стремиться создать у другой видимость того, что посылаемое не является шифровкой. Вы понимаете?

– До некоторой степени…

– А теперь я покажу вам тот же самый текст, пропущенный через ДЕШ – так мы называем нашу машину.

Он снова приблизился к дверце, выхватил из белых пальцев ленту и вернулся с ней к столу.

"Баромосовитура инколонцибаллистическая матекосится чтобы канцепудроливать амбидафигигантурелию неокодивракиносмейную", – прочитал я и посмотрел на него, не скрывая изумления.

– Это вы называете расшифровкой?

Он снисходительно усмехнулся.

– Это второй этап, – объяснил он. – Шифр был сконструирован так, чтобы его первичное декодирование давало в результате нагромождение бессмыслиц. Это должно было бы подтвердить, что первичное содержание исходной депеши не было шифром, что оно лежит на поверхности и является тем, что вы до этого прочли.

– А на самом деле… – поддержал я его.

Он кивнул.

– Сейчас вы увидите. Я принесу текст, еще раз пропущенный через машину.

Бумажная лента выскользнула из ладони в квадратной дверце. В глубине промелькнуло что-то красное. Прандтль заслонил собой отверстие. Я взял ленту, которую он мне подал. Она была теплой, не знаю только, почему: от прикосновения человека или машины.

"Абрутивно канцелировать дервишей, получающих барбимуховые сенкобубины от свящеротивного турманска показанной вникаемости".

Таков был этот текст. Я помотал головой.

– И что вы намерены делать с этим дальше?

– На этой стадии заканчивается работа машины и начинается человеческая. Крууух! – крикнул он.

– Нууу?

Вырванный из оцепенения жирный офицер застонал. Мутными, словно затянутыми пеленой глазами он посмотрел на Прандтля, тот бросил ему в лицо:

– Канцелировать!

– Нее, – проблеял толстый фальцетом.

– Дервишей!

– Бууу! Деее!

– Получающих!

– О… от… – стонал толстяк.

Слюни текли у него изо рта.

– Барбимуховые!

– Ве… ве… м-м… мууу… иску… искусственные м… м! М! Хи! Хи-хи!

Толстяк зашелся неудержимым смехом, который перешел в посинение его лица, тонувшее в наползающем на него жире. Он рыдал, хватая ртом воздух, слезы текли у него из глаз и исчезали в складках обвислых щек.

– Довольно! Крууух! – рявкнул капитан. Затем обратился ко мне: – Осечка. Ложная ассоциация. Впрочем, почти весь текст вы уже слышали.

– Текст? Какой текст?

– "Не будет ответа". Это все. Крууух!

Он повысил голос. Жирный офицер содрогался всей своей затянутой в мундир тушей, вцепившись в стол толстыми, похожими на колбаски пальцами. После окрика Прандтля он притих, с минуту еще повизгивал, потом стал гладить обеими руками лицо, словно хотел таким образом унять себя.

– "Не будет ответа"? – тихо повторил я.

Мне казалось, что недавно я уже слышал от кого-то эти слова, но не мог вспомнить, от кого именно.

– Довольно скудная информация.

Я поднял глаза на капитана. Его губы, все это время остававшиеся искривленными, словно он ощущал во рту какую-то легкую горечь, чуть усмехнулись.

– Если бы я показал вам текст более богатый по содержанию, мы оба могли бы потом об этом пожалеть. Впрочем, и даже в этом случае…

– Что даже в этом случае? – резко спросил я, словно эти невзначай брошенные слова затронули какую-то неимоверно важную для меня вещь. Прандтль пожал плечами.

– В общем-то, ничего. Но я показал вам фрагмент современного шифра, не слишком сложного, однако находящегося в употреблении. Впрочем, он имеет многослойную маскировку.