Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни

Вместе с этими мыслями к Антуану также пришло понимание правоты отца. Единственное, что было опасно для предстоящего брака, так это репутация Твари. И опасна она была тем, что принизила бы самого Антуана. Ему же нисколько не хотелось, чтобы на него в светском обществе смотрели свысока.

«Пожалуй, всё же придётся озаботится её принятием в общество», – решил молодой лорд, и на этой мысли уверенно поднялся с травы.

***

– Фу-х, – выдохнул Люций, отряхивая от мелкого сора подрагивающие из-за перенапряжения руки, а затем гордо упёр ладони в бока. Он считал, что совершил едва ли не героический подвиг, подняв из подвала в гостиную три огромных пыльных короба. Причём, проблема была не столько в их тяжести, сколько в массивности и в том, что доски были грубо обработаны. Ящики никак не получалось удобно ухватить руками, да и пальцы уже были утыканы занозами, а потому Люцию пришлось использовать верёвку и силу собственного ума.

Честно, после стольких мытарств в настоящий момент старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий был поражён тому, как ловко грузчики занесли в его подвал всё это добро. И ничего-то они не порвали себе одежду, и ничего-то не поранились. Даже не задышали устало.

«Не-е-ет, – при этом подумалось ему. – Везти все три короба в Долград – это чистой воды безумие. Идея опустить их в землю рядом с могилой Анны, конечно, хорошая, я от этой затеи не откажусь, но вот это всё туда тащить… Даже если меня кладбищенский смотритель не остановит, так я в принципе не донесу это всё просто!».

Наконец-то любопытство Люция получило более логичное обоснование. Да и времени прошло немало, чтобы ему по-прежнему испытывать трепет и боль в сердце при виде деревянных коробов с вещами его бывшей невесты, а потому он ещё с минуту-две посомневался, а затем решительно отправился на проходную. Шёл он за топором. Без подобного инструмента открыть короба бы не вышло, доски были плотно подогнаны друг другу, а Люций отчётливо помнил, что не так давно видел на проходной огромный топор для колки дров.

Охранник не стал допытываться для чего старшему преподавателю кафедры сглаза и проклятий топор по столь тёплому времени понадобился. Он только недоверчиво поглядел на Люция, так как на его чёрной мантии были отчётливо видны пыль и прорехи.

– Это я решил небольшой ремонт своими руками сделать, – пояснил Люций, и охранник вмиг расслабился.

– А, ну берите топор. Только к вечеру обратно принесите, хорошо?

– Разумеется.

Осчастливленный Люций направился домой. При этом ему подумалось, что будет как-то неправильно нести топор у всех на виду, вот он и зашагал не только быстрым шагом, но и оглядываясь, как бы его кто-либо не заприметил. И да, хотя выглядело всё это со стороны странно, всё же не такова у Люция была репутация, чтобы заметивший его через окно профессор Саймон Каттильский взял и насторожился. Во всяком случае, декан факультета Водной Стихии не изменился в лице, когда Люций приветственно помахал ему свободной рукой. Молодой мужчина вяло помахал в ответ и поднёс ко рту чашку с каким-то дымящимся напитком.

А там, пожалуй, сущее чудо, что непривычный к физическому труду Люций, всё же не отрубил себе ни один из пальцев. Отлетевшая щепка, конечно, полоснула его щёку до крови. И ладонь он себе, отдирая доску, о гвоздь поранил, но это всё было мелочью жизни. Сделав наспех на руку перевязку, Люций до конца разворотил деревянный короб и от счастья громко захохотал. Ну, и, по итогу, менее чем через полчаса его уютная гостиная приобрела на редкость необычный вид. В первом (и в самом большом) из ящиков оказались столь личные вещи, что более личных и не сыскать, наверное. И теперь на диване, креслах и даже приставном столике грудой лежали женские панталоны, подтяжки, чулки, пара корсетов, многочисленные платья и помятые шляпки. Чудом казалось, что кто-то сумел столь мастерски уместить в один короб вот это вот всё.

– Мать моя, – обводя взглядом изменившуюся до неузнаваемости гостиную, прошептал побледневший Люций, так как живо понял, что обслуживающий персонал к выбрасыванию столь интимной женской одежды привлекать ну никак нельзя. Уборщики бы его влёт на всю академию ославили.

Икая от представления, что в его дом вот-вот несвоевременно постучит кто-либо, Люций со всех ног бросился к камину и несмотря на летнюю жару суетно разжёг его с помощью легко воспламеняющегося зелья. После чего принялся собирать и складывать на поленья женскую одежду. Ничего другого (более дельного) ему в голову не пришло, ибо короб, в который всё это можно было обратно сложить, он топором расшиб так, что из щепок, в которые превратились доски, ящик собрать уже не получилось бы. Никогда.

– Уф-ф, – вытерев со лба пот (не только из-за нервов в гостиной сделалось очень жарко), Люций подступил ко второму ящику. Он уже нисколько не был уверен, что хочет его вскрывать, но представленная им муторная дорога в Долград потребовала активных действий. Старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий всё же ухватился за рукоять топора, ударил по дереву. Раз, два и тут…

Тук.

Тук-тук.

Кто-то настойчиво заколотил в его дверь, а потому Люций нервно заозирался. Вроде женской одежды в комнате больше не было, и это позволило ему подойти к двери.

– Кто? – строго спросил он, так как никаких визитёров ему в настоящий момент не хотелось.

– Ваш друг Поль. Люций, что у вас происходит? Профессор Каттильский обеспокоен. Он пришёл ко мне и сказал, что из вашего дома доносится какой-то странный громкий шум. Да и из трубы отчего-то повалил жуткий чёрный дым.

– О, это я всего лишь что-то не то сжёг, – нервно рассмеялся Люций, попутно открывая дверь. И да, первое, на что Поль Оллен уставился, был огромный топор в окровавленной руке старшего преподавателя кафедры сглаза и проклятий – наложенная наспех повязка взяла и слетела, а, покуда Люций не взял топор, рана не кровила, чтобы снова её перевязывать.

– Эм-м, а что именно вы жгли? – не сводя взгляда с топора, с опаской осведомился Поль Оллен, прежде чем заприметил рану на щеке друга и то, что чёрная мантия порвана. – Ох, да на вас никак напали?

– О, нет. Ничего такого. Просто… – тут Люций замялся.

– Что просто? Что у вас произошло?

– Ну-у, – протянул Люций, прежде чем понял, что нисколько не хочет объясняться перед другом. Было бы странно вдруг рассказывать про коробки с вещами Анны, раз до этого он столько недель о них молчал. – Знаете, Поль, тут не самая приятная история. Вам лучше зайти в другой раз.

Люций вдруг разнервничался так, что чисто машинально начал с силой закрывать дверь. Ему вмиг захотелось избавиться от общества кого бы то ни было, сердце вновь болезненно защемило. Душевная рана вновь дала о себе знать. Но Поль Оллен как-то успел поставить на порог носок сапога, и, в результате, мгновением позже взвыл от боли да так громко, что Люций от испуга икнул. Бедный преподаватель вмиг побледнел из-за переживаний за друга, а там, нисколько не подумав, взял и резко распахнул дверь. Ему хотелось избавить Поля Оллена от страданий из-за защемлённой ступни, но сделал он только хуже. Люций едва успел ухватиться за камзол приятеля, чтобы тот всё же удержался на ногах – бедолагу резко открывшаяся дверь ударила в челюсть и едва не снесла с крыльца.

– О, великие стихии, простите. И вы как, в порядке? – с тревогой спросил Люций, попутно замечая, как на него и особенно на его топор, что он так и не выпустил из руки, косится стоящий поодаль декан факультета Водной Стихии Саймон Каттильский. Глаза профессора округлились буквально как плошки, но внимание Люция на этом мужчине не сосредоточилось. Стоит себе, так и пусть стоит. Подумаешь. Мало ли кого-то поджидает? Старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий в тот момент вовсю за друга переживал.