Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика

– Господин фон Дали, да вообще-то есть куда.

– И куда?

– А туда, откуда мало кто в принципе возвращается.

Сказав так, Найтэ улыбнулся ледяной улыбкой. Спонтанная идея приобретала свои черты.

***

Подаренная Лютье Морриэнтэ книга более чем нравилась Миле. Ей было приятно поглаживать её древнюю обложку - мягкую, но внешне похожую на сухие осенние листья. Услаждал взор молодой женщины привязанный к ленте-закладке крупный кристалл горного хрусталя. Обилие искусно выполненных иллюстраций заставляло заворожённо вздыхать, а от скромной надписи на внутренней стороне Мила просто млела.

Миле Свон в подарок от её наставника Лютье Морриэнтэ.

Пожалуй, эльф был прав – никаких других фраз (вычурных, длинных, а то и рифмованных) не требовалось. Лаконичность сделала суть написанного более яркой.

«Это подарок мне – Миле. И подарок не от кого-то, а от моего наставника. Да ещё какого наставника», - с восхищением подумала молодая женщина, так как уже покопалась в академической библиотеке и имя Лютье Морриэнтэ несколько раз в учебниках по истории ей встретилось.

Оказывается, эльф действительно был мастером магии льда и за свою жизнь успел совершить немало подвигов. Упоминалось также, что он был близким родственником верховного эльфийского мага Владыки Стихий Ралгана. Естественно, что от понимания, какое невероятное знакомство в её жизни состоялось, Мила оказалась на седьмом небе от восторга. А тут ещё и материальное подтверждение этому – настоящая эльфийская книга заклинаний, да ещё с дарственной надписью.

Молодая женщина снова с трепетом погладила обложку книги, но на этот раз кисло поморщилась. Единственное, чем подарок её редкостно раздражал, так это тем, что его содержание оказалось написано на эльфийском. Этот факт прямо-таки заставлял молодую женщину кипеть от негодования. Смысл в подарке-книге по магии, если всё, что ты можешь, так это поставить её на полочку и любоваться?

– Чего ты так зло сопишь? – между тем спросил Саймон. Он тоже сидел на кухне, но в отличии от Милы не обложился никому не нужными пыльными словарями, а сидел на самом краю стола и переписывал на чистовую конспект. Не любил он оставлять в тетради листы, в которых среди зачёркнутых слов дельные фразы едва разглядишь. Саймону даже в таких моментах нравилось соблюдать порядок. В этом он и Мила были похожи.

Другое дело, что не была свойственна Миле продуманность Саймона. Она действовала больше спонтанно, вот и сейчас молодая женщина не проявила мудрость, в ответ сославшись на какую-нибудь ерунду. Нет, она не поленилась встать, подошла к другу, положила на стол перед ним свою книгу и с силой ткнула пальцем в каллиграфически сделанную надпись.

– Вот у этого слова аж целых четыре значения, и все они крайне разные. А вот этой витиеватой фигни, - указала она на другое изысканно написанное слово, - вообще ни в одном из словарей нет. И я должна быть спокойна, а? Вот как ты думаешь? Спокойна?

– Должна, - хитро улыбаясь, подтвердил Саймон.

Его улыбка раззадорила Милу. Она невольно поджала губы, когда поднимала книгу со стола и прижимала её к себе. Внутри разгоралась неясная обида. Словно чувствуя её настроение (хотя предрасположенности к огню у Милы нисколько не было), поленья в очаге запылали жарче. Их потрескивание было приятным, но отчего-то оно Милу нисколько не утихомирило. Поглядев на пляшущий в очаге огонь, молодая женщина вдохнула тёплый, пахнущий жжёным деревом и дымком воздух, и поняла, что хочет злиться.

– О, как. Должна, - сердито фыркнула она.
– И это отчего же мне быть спокойной?

– Так ты сама себе такое развлечение выбрала. Или, скажешь, не предлагал я тебе прогуляться, э?

– Ну, предлагал, - смутилась Мила.

– Вот-вот, но ты сама за эту книгу засесть решила. Для чего только?

– Да как это для чего? – возмутилась она.
– Это не просто книга, Саймон, а самое настоящее сокровище. Она совсем не такая, каких в нашей библиотеке полно. Я про те, в которых страниц под тысячу-другую, а полезного с гулькин нос.

– С чей-чей нос? – часто захлопал глазами друг.

– Да я в смысле, что считай и нет ничего полезного, - пояснила Мила, прежде чем гордо выставила перед собой подаренную книгу.
– Зато вот здесь одна сплошная польза. Этот Лютье составил собственную книгу заклинаний по криомагии, и в ней, куда ни глянь, а всё как вишенка на торте.

– Погоди-погоди, - мигом помрачнел Саймон. – Вот это всё сейчас прозвучало так, как будто всех положенных пояснений к этим заклинаниям автор не написал, иначе бы страниц было куда как больше.

– Ну, так-то да. Лютье свёл пояснения до минимума, - нехотя признала Мила и, естественно, нарвалась на недовольный взгляд друга.

– Милка, тогда ты понимаешь, что он не просто так тебе книгу на эльфийском всучил? Ты в принципе не должна была приступить к её изучению раньше выпуска из академии. То есть вот это вот всё, - раздражённо указал он рукой на толстую книгу, - познавать тебе далеко не сейчас надо, а не то огребёшь ты…

– Ой, да хватит тебе, - с недовольством перебила Мила, и Саймон тут же возмущённо фыркнул.

– Пф-ф, это мне хватит? Я уже забыл, когда с тобой в последний раз о чём-то кроме учёбы разговаривал. Если ты не на своих дополнительных курсах, то над этой книгой корпишь до поздней ночи. Ты даже к основным занятиям готовиться считай перестала, а смысла в твоих муках… как ты там сказала? С гулькин нос, во.

Неприятно было это осознавать, но истина в словах Саймона прозвучала. Другое дело, что Миле учёба не учёба была, пока она с переводом книги Лютье Морриэнтэ не закончила. И причина тому была проста.

– Пошли, Саймон, выйдем.

– Куда? – не понял он.

– Прогуляемся.

– Так поленья ещё в очаге не догорели.

– Ничего не случится. До чего-либо деревянного ни одна искра из очага не долетит.

Саймон неуверенно встал с лавки. Мила тем временем положила поверх книги Лютье тетрадь с черновым переводом и после протянула их другу. Это было безмолвное указание ценные вещи в надёжное место убрать. Как-то после проделки Вильяма Далберга не желала Мила ничего ценного у себя в комнате (и уж тем более на кухне) держать, а потому на Саймона легла ответственность быть хранителем её вещей. Друг, конечно, всё сразу понял, и книгу с тетрадью к себе в комнату отнёс. А затем они сняли с крючков в коридоре верхнюю одежду и, надев её на себя, вышли на улицу. В ноздри тут же ударил пахучий аромат осени. Октябрь подступил совершенно незаметно, и теперь всё вокруг дышало запахом сырости, сухих листьев, последних в этом году грибов.