Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика

– Подобное слишком рискованно. Так что уведомите отца мальчика, и собирайте всех моих компаньонов у ритуального круга.

Сказанное поспособствовало тому, чтобы мужчины разошлись. Командующий и его помощник занялись своими делами, а телепортист и Герман Грумберг направились к месту будущей телепортации. И хотя их ожидание не так уж долго длилось, его хватило, чтобы граф, обходя комнату для телепортации по периметру, презрительно фыркнул:

– Пф-ф, представляю, как посмеётся Его величество, когда узнает о моих новых подвигах. Мне, лорду Грумбергу, предстоит сражаться плечо к плечу с малолетним мальчишкой по имени Джон Воробушек. Позорище!

***

Многих в Казорд-Баре порядком удивило, что королевский советник сам на Стену вызвался. Солдаты то и дело шептались о храбром поступке графа, постепенно проникались к нему уважением. Но, если говорить о Германе Грумберге, то он нисколько не считал свой поступок безрассудной смелостью. Во-первых, ни о каком безрассудстве не шло речи. Только голый расчёт. Из-за неприятного инцидента на Стене Мрака старания Ричарда Пятого по объединению королевств могли пойти прахом. Герман Грумберг, как политик и королевский советник, обязан был препятствовать этому. Без его нынешнего вмешательства могла быть проиграна куда как более значимая битва, нежели временный разгул нежити на никому ненужном пятачке земли. Во-вторых, дело было не в смелости, а в уверенности в собственных силах и желании выставить свои достоинства напоказ. Герману Грумбергу исполнилось всего восемь, когда отец начал брать его с собой в экспедиции. Этому исследователю намного больше нравилась походная жизнь, и он хотел пристрастить к ней сына. С юных лет Герман Грумберг знал, что ему делать с нежитью, хотя нисколько не любил с ней связываться. Ему было ближе другое, а потому в двадцать один год он решительно отстранился от изысканий отца и начал делать светскую карьеру. Но всё же приобретённые навыки и опыт не исчезли. Профессор Аллиэр не мог нарадоваться на талантливого студента, а последующая практика показала насколько изумительно Герман Грумберг сведущ в некромантии. Вот только на этом нынешний граф Мейнецкий остановился. Долгие годы свою деятельность и способности он проявлял исключительно при королевском дворе, а потому сейчас, на старости лет, ему захотелось доказать самому себе, что он до сих пор ещё в отличной магической форме.

Что же говорить о спутниках Германа Грумберга, так у них просто не было выбора. Подневольные люди нечасто могут решать за себя. Целитель Дэвид Грин явно не хотел никуда перемещаться, но он выглядел человеком, который так просто панике не поддастся. Лука Виррен полностью оправдывал своё прозвище Волкодава. Такой здоровяк мог бы и Драконодавом слыть. Он поигрывал мышцами, настраиваясь на предстоящую схватку. Беспокойство вызывал только Джон Воробушек. Худенький парнишка с меланхоличным лицом очевидно нервничал, да и к оружию не был привычен. Взрослея в военном гарнизоне, ему, кажется, даже меча держать не давали. Притороченный к его поясу клинок мешал ходьбе.

«Он явно едва ли не впервые его носит», - влёт понял Герман Грумберг, но ничего не сказал по этому поводу. Ему не хотелось задерживать телепортацию.

– Приготовьтесь, - произнёс Намир.

Герман Грумберг закрыл веки. Он не боялся телепортаций, просто знал, что перемещение произойдёт на открытое пространство, а там, как в нынешней комнате, светло бы не было. Собственно, вскоре он почувствовал, как кожу лица обдало морозцем. Воздух сделался совсем другим, а потому он снова открыл глаза и…

– Арг-ха! – с этим звериным рычанием Волкодав обрушил двуручный меч на плечо вурдалака и тем раскроил его тело почти пополам. Чёрная вонючая жижа, заменяющая нежити кровь, брызнула во все стороны и смешалась с окровавленным снегом. Затем на земле оказалась и отрубленная голова чудовища. – Я убил его?

– Этого да, но с теми что будешь делать?
– криво усмехнулся Герман Грумберг, прежде чем начал творить чары.

Над Германом Грумбергом и его отрядом возник полупрозрачный купол. Во мраке ночи он был едва заметен, покуда не засветился призрачным сиянием. А затем этот купол начал всё быстрее и быстрее увеличиваться в размерах. Он тянулся во все стороны пространства, накрывал собой нежить и поглотил даже два портала. Однако, большего всё не происходило. Целитель Дэвид Грин из-за этого нервно переступил с ноги на ногу. Нежить уже увидела живых, много кого помчалось в сторону крошечного отряда. Но затем нежити не стало. Герман Грумберг соединил ладони в беззвучном хлопке и каждого вампира, каждого зомби, каждого вурдалака просто-напросто развоплотило. Их тела превратились в прах, и этот тёмный прах нынче плавно оседал на окровавленный снег так, как падает пепел.

– Ого, - восторженно прошептал Намир, хотя и покачнулся от слабости так, что целителю пришлось его подхватить. – Такой красивой работы я ещё не видел.

– Качественной работы, - высокомерно поправил спутника Герман Грумберг, заодно приглядываясь к нему. Прежде чем уверенным шагом двинуться вперёд, ему хотелось понять, способен ли этот телепортист проделать такой путь, не упав замертво.

– Тут всё ещё в порядке, - поняв его опасения, сообщил Дэвид Грин. – Мне, конечно, придётся поддерживать Намира, некоторое время его будет мутить и шатать, но оставлять нас здесь нет нужды.

– Хорошо, тогда идёмте к порталам. Сперва закроем нежити эти пути, а потом уже всё остальное.

Возражений ни у кого не нашлось, так как все понимали – перво-наперво надо лишить противника постоянно прибывающих подкреплений. И граф с закрытием порталов справился на раз-два-три. Всё шло, как по маслу, если, конечно, не думать о том, как невыносимо слышать далёкие крики умирающих солдат и как жутко видеть обглоданные нежитью трупы.

– Теперь к нашим? – облизнув от нетерпения губы, спросил Намир, и Герман Грумберг окинул мага неприязненным взглядом. Ему хотелось со всей едкостью сообщить очевидное - сказать телепортисту, что вообще-то тот на ногах держится только благодаря целителю, а потому хорошо бы ему поумерить пыл. Но вслух граф произнёс более достойные речи.

– Нет, сперва нам придётся заняться телемаграфом. Вы говорили, он где-то неподалёку, да?

– Отсюда рабочее место телепата не видно, но оно действительно рядом. Вот только не лучше ли сначала…

– Не лучше, - с раздражением в голосе перебил королевский советник и в силу испытываемых им эмоций всё же не сдержал язвительности. – Вы что, не присутствовали при разговоре командования? Неужели не сообразили ещё, что никто в Казорд-Баре даже не догадывается, что прорыв спровоцирован? А это очень важное обстоятельство, и о нём нужно сообщить. Разумеется, до того, как подкреплению придётся ввязаться в бой.

– Что? Но с чего вы взяли, что прорыв спровоцирован? – искренне поразился Намир, и Герман Грумберг посмотрел на телепортиста с таким же неподдельным удивлением.

– Разве это первый прорыв, при котором вы присутствуете?

– На самом деле, да. Я же телепортист, чего мне за Стеной Мрака делать?

– Хм, Намир, лорд Грумберг возможно прав. Не могу ничего сказать насчёт спровоцирован прорыв или нет, но что-то с ним иначе. Мне есть с чем сравнить, поэтому различие я отчётливо ощущаю.

Беспокойство в голосе целителя заставило телепортиста задумчиво замолчать, но вскоре он так же, как Дэвид Грин, посмотрел на королевского советника с подозрением. Им обоим было никак не поверить, что такое высокопоставленное лицо некогда прорыв уже видело. Однако, Герману Грумбергу бывать ранее на Стене Мрака доводилось. И присутствовать при прорыве приходилось тоже и даже не единожды. Его отец расстарался в том, чтобы всячески «разнообразить» жизнь своего малолетнего сына. Вот только был не тот момент, чтобы делиться подробностями дней его юности, а потому Герман Грумберг всего-то сказал:

– Это не первый мой визит сюда, и по этой причине у меня нет сомнений в том, что энергетический фон вокруг другой, - сказав так, Герман Грумберг присел, чтобы ему стало удобнее осматривать останки какого-то солдата. Тело его заинтересовало. Глядя на труп, ему вдруг сделалось крайне тревожно, и графу захотелось разобраться в своих ощущениях.

Вот только кое-кому разобраться в своих ощущениях тоже хотелось, а потому Дэвид Грин с задумчивостью на лице поджал губы, а затем осведомился: