Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите

Конечно, если посмотреть в целом, это была небольшая ошибка. Но если я продолжу совершать подобные ошибки, это станет сильным раздражающим фактором для всех на борту корабля и в конечном счете может привести к снижению нашей эффективности как команды. Если вас воспринимают как человека, невнимательного к другим или внимательного только к себе, это непосредственно влияет на общение и, как правило, на общую производительность. Люди просто не будут работать с вами так же хорошо, как с кем-то, чья модель поведения немного ближе к экспедиционной.

* * *

Со временем я узнал, что мои инвестиции в успех других людей не просто повышают привлекательность работы со мной. Кроме этого увеличиваются мои собственные шансы на выживание и удачу. Чем больше каждый из астронавтов будет знать, как выполнить ту или иную задачу, и чем лучше у него или у нее это будет получаться, тем лучше будет и для меня.

В моей последней экспедиции МКС-34/35 Роман был командиром корабля «Союз», я сидел в корабле слева от командира в качестве второго пилота, а Том сидел справа. «Союз» спроектирован так, чтобы управление кораблем осуществлялось двумя пилотами; сидящий справа от командира не имеет назначенных обязанностей, выходящих за рамки контроля собственного состояния, поэтому не проходит обстоятельной подготовки. На этом месте можно разместить хоть чемодан, нет проблем. Однако Том жаждал изучить «Союз», и мне эта ситуация показалась взаимовыгодной как в личном плане (он может спасти наше положение, если вдруг заметит что-то, что мы с Романом можем пропустить), так и для нашей организации: чем глубже будет его опыт, тем большую ценность он будет представлять для НАСА после завершения экспедиции. Мне пришлось потратить некоторое количество времени и сил на совместную тренировку после основных занятий и на подробное объяснение всех операций и процедур, но это была отличная инвестиция не только в его профессиональный рост как астронавта, но и в его возможности как члена команды. Даже во время имитации полета на тренажере Том мог открыть справочник неисправностей и отказов на нужной странице и подсказать Роману нужное действие, когда что-то шло не так. Том даже мог рассчитать, сколько времени потребуется на запись резервной копии данных. Если бы я сказал «Том, послушай, просто позаботься о себе, а мы доставим тебя на станцию и обратно без проблем», наша команда не стала бы такой сильной.

«Сверхквалификация» членов команды — это страховочная сеть для каждого из нас, и мне повезло, что Том и Роман разделяли мою точку зрения и проявили желание инвестировать и в мой успех тоже. Во время тренировок, когда я завалил практический экзамен по стыковке «Союза», Роман проявил ко мне сочувствие, развлекал меня историями о временах, когда он и другие космонавты тоже заваливали тесты, предлагал методы и тактику, с помощью которых я бы мог улучшить свои результаты, а потом праздновал со мной, когда я успешно пересдал экзамен. Он делал это не просто потому, что он прекрасный человек, но еще и потому, что чем выше уровень моей квалификации, тем спокойнее будет ему самому. Он хотел такого коллегу по команде, от которого в критической ситуации будет польза.

Недостаточно просто задавить в себе дух соперничества. Вам придется попытаться помочь другим преуспеть. Некоторые люди считают, что это как выстрелить самому себе в ногу — зачем помогать кому-то другому в создании конкурентных преимуществ? Но я отношусь к этому иначе. Оттого что вы помогаете кому-то выглядеть лучше, сами вы не выглядите хуже. На самом деле такая помощь часто улучшает собственную эффективность, особенно в стрессовых ситуациях.

Однажды я проходил курс выживания на воде в Черном море. В нашей команде было три человека, и мы имитировали приземление «Союза» на воду. По сценарию мы плюхались в океан и затем в течение получаса должны были выбраться из капсулы на спасательный плот. Я выполнял это упражнение вместе с Андрэ Кёйперсом, опытным астронавтом и настолько крупным человеком, насколько это было возможно для полетов на «Союзе», и с Максом Пономаревым — маленьким, но сильным космонавтом неполных 30 лет, недавно закончившим начальный курс тренировок. Дело было летом, на нас были надеты скафандры, а в капсуле было очень жарко, настолько жарко, что каждому из нас пришлось проглотить специальный передатчик, с помощью которого в целях безопасности нашего здоровья контролировалась температура наших тел. Мы все жутко потели и единственное, чего мы хотели, — это выбраться из капсулы как можно скорее. Но сначала нам следовало снять с себя скафандры, а это очень неудобно, даже если вокруг вас куча свободного пространства. Затем нужно было надеть теплозащитные костюмы, которые немного похожи на куртки для езды на снегоходе, а потом сверху натянуть на них гидрокомбинезоны. Другими словами, прежде чем мы сможем выбраться, нам придется облачиться в гораздо менее комфортное обмундирование.

Однако мысли о дискомфорте только усугубляли ситуацию. Поэтому мы решили, наоборот, сосредоточиться на том, как помочь друг другу и обеспечить большой успех первому испытанию Макса в роли командира экипажа. Андрэ был медиком и непрестанно напоминал нам о необходимости пить больше воды, чтобы избежать обезвоживания, однако Макс, который, несомненно, испытывал некоторую напряженность как новичок, пытающийся продемонстрировать свою выносливость, поначалу сопротивлялся. Мы с Андрэ начали глотать воду, не отрываясь, так что теперь и Максу было не зазорно попить вслед за нами. В другом случае Макс настаивал на том, чтобы поменяться местами с Андрэ, которому, несмотря на его габариты, досталось самое тесное место в капсуле — слева, и выбраться из костюма ему оказалось труднее, чем нам. Как только жара в капсуле стала по крайней мере терпимой, я поежился и сказал: «Брррр, холодно!» Эта фраза не только дала психологическую разрядку, но по какой-то причине и разрядку физическую, и мы начали поеживаться и на какой-то один прекрасный миг почти поверили, что не обливаемся потом. Гидрокомбинезон никак не налезал на Андрэ, но мы помогли ему втиснуться, насколько это было возможно, а затем превосходно осуществили выход из капсулы, и конечным результатом стало то, что Максу удалось показать себя отличным командиром.

Возможно, нам удалось бы завершить упражнение примерно за то же время, если бы мы придерживались позиции «каждый сам за себя» или если бы мы с Андрэ, как более опытные астронавты, взяли на себя руководство. Правда, я в этом сомневаюсь. Я думаю, что, сосредоточившись на помощи Максу одержать победу, мы смогли легче перенести физические неудобства и, кроме того, повысить свою собственную эффективность. Другая группа, выполнявшая то же упражнение, не смогла справиться со сменой костюмов, их пришлось спасать и проводить дополнительную тренировку на следующий день. Упражнение на самом деле не столько на выживание в море, сколько на осмысленную командную работу.

Как ни парадоксально, но, я думаю, это правда: продвигая интересы своих коллег, вы помогаете себе сохранить конкурентоспособность даже в той области, где каждый — высококлассный специалист. И в общем-то это просто, стоит только осознать, что вы сами заинтересованы в успехе своих сослуживцев. Ведь в критической ситуации вы сами захотите, чтобы они тоже пожелали помочь вам выжить и преуспеть в выполнении поставленных задач. И может оказаться, что они будут единственными людьми в мире, кто сможет это сделать.

6. Что еще может меня убить

Известно, что в незнакомом и неспокойном районе города гораздо опаснее гулять одному, чем в компании, так и военный пилот оказывается более уязвим, если летает в одиночку над вражеской территорией. Поэтому мы учимся летать в звеньях: когда летишь крылом к крылу, сохраняется визуальный контакт друг с другом.

Правда, можно еще и убить друг друга без особых усилий. Полеты в звеньях на близкой дистанции требуют предельной концентрации. Вы должны абстрагироваться абсолютно от всего, кроме следования за лидером и предельно точного выполнения маневров. Осознание того, как важно это умение, пришло ко мне в самом первом полете в составе звена во время общей летной подготовки. Мы летели на Tutor, четыре самолета в звене, как кончики пальцев на руке. Я был третьим в ряду, зажат с обеих сторон, когда заметил в своем поле зрения, как что-то движется. И движется на самом деле внутри моего щитка. Какое-то насекомое находилось так близко от моих глаз, что мне было трудно разглядеть, что именно это было.

Надо же, пчела. Большая пчела в нескольких сантиметрах от моего глазного яблока.

Я слышал о том, что иногда насекомые попадают в кабину самолета, когда закрываешь фонарь, но ни одно насекомое не забиралось ко мне до этого момента. Эта пчела ползала по щитку медленно и неуверенно, очень неустойчиво держась на своих лапках, возможно, из-за низкой плотности воздуха на этой высоте.

Потеря ориентации могла сделать пчелу более агрессивной и кусачей, но я ничего не мог с этим поделать. Я не мог сдуть ее со щитка, потому что сам был в кислородной маске, кроме того, я бы не хотел ее напугать каким-нибудь неосторожным движением. Главной задачей было продолжать полет. Находясь в середине звена, я был зажат. Я не мог покинуть строй без предупреждения, это было бы опасно. Разбив звено, я подверг бы опасности летчиков, летевших по обе стороны моего самолета. Мы находились слишком близко друг от друга.

Осознание того, насколько высок риск, помогло мне преодолеть инстинктивное желание увеличить как можно больше дистанцию между мной и этой пчелой. Конечно, я не могу сказать, что совсем забыл о ее присутствии, но у меня не было другого выбора, кроме как смотреть прямо; закрыть глаза было невозможно. Мне удалось справиться с тем, чтобы держать строй, пока не представилась возможность связаться по радио с ведущим самолетом и попросить разрешения увеличить дистанцию, чтобы я смог поднять щиток и убрать пчелу.

Ничто так не концентрирует ваше внимание и мысли, как управление реактивным самолетом. Это одна из причин, по которой в НАСА требуют, чтобы астронавты летали на Т-38: такие полеты заставляют нас концентрироваться и расставлять приоритеты примерно так же, как того требует управление космическим кораблем. Хотя тренажеры и симуляторы отлично помогают освоить пошаговый процесс управления, все-таки самое большее, чем вы рискуете на симуляторе, — это получить плохую оценку за выполнение упражнения. А вот на Т-38 — устаревшей модели учебного самолета, быстрой, но с не очень отзывчивым управлением и небольшим запасом горючего на борту — вам придется управлять сложными, не прощающими ошибок системами в динамических условиях, ведь погода и ветер постоянно меняются. Вы вынуждены постоянно принимать самостоятельные решения: хватит ли вам топлива, стоит ли вернуться или продолжить полет, если приближается шторм или что-то не так с самолетом. Выбор между жизнью и смертью, решительный, без колебаний — довольно редкий навык в наше время, и полеты на Т-38 гарантировали, что мы его получим.