Руководство богатого папы по инвестированию

— Я сказал что-то не так? — в конце концов спросил я.

— Да нет, — сказал Майк. — Мы с папой сейчас инвестируем в пару новых проектов, они интересные, но я все же думаю, что тебе лучше сначала позвонить одному из наших биржевых брокеров и начать инвестировать с ним.

И вновь была тишина, прерываемая лишь звоном тарелок и стаканов, которые горничная убирала со стола. Конни, жена Майка, попросила ее извинить и встала, чтобы унести ребенка в другую комнату.

— Не понимаю, — произнес я. Обращаясь скорее к богатому папе, нежели к Майку, я продолжал: — Все эти годы я работал бок о бок с вами обоими, создавая ваш бизнес. Работал почти за так. Пошел в колледж, как вы мне советовали, сражался за свою страну, как это положено молодому человеку, — ведь так говорили вы. А теперь, когда я достаточно взрослый и, наконец, имею пару долларов, чтобы инвестировать, вы как-то жметесь, когда я говорю, что хочу инвестировать в то же, во что и вы. Не понимаю. С чего вдруг такой холод? Вы что, заноситесь передо мной или хотите меня отфутболить? Не хотите, чтобы я стал таким же богатым, как вы?

— Да нет никакого холода, — ответил Майк. — Ты не прав, когда говоришь, что мы заносимся перед тобой или не хотим, чтобы ты стал богатым. Все дело в том, что теперь все по-другому.

Богатый папа неторопливо кивнул головой в знак молчаливого согласия.

— Мы были бы рады, если бы ты стал инвестировать в то, во что инвестируем мы, — наконец произнес он. — Но это было бы нарушением закона.

— Нарушением закона? — не веря своим ушам, воскликнул я. — Вы что, ребята, делаете что-то противозаконное?

— Нет, нет, — усмехнулся богатый папа. — Мы бы никогда не стали делать что-либо противозаконное. Стать богатым законным путем достаточно легко, чтобы рисковать сесть в тюрьму из-за чего-нибудь незаконного.

— Именно потому, что мы хотим всегда оставаться на стороне закона, мы и говорим, что было бы незаконным тебе инвестировать с нами, — сказал Майк.

— Для Майка и меня не противозаконно инвестировать в то, во что мы инвестируем. Но это было бы противозаконно для тебя, — суммировал богатый папа.

— Но почему? — недоумевал я.

— Потому, что ты не богат, — мягко и осторожно ответил Майк. — То, во что мы инвестируем, годится только для богатых.

Слова Майка словно пронзили меня. Поскольку он был моим лучшим другом, я знал, что ему нелегко было сказать их мне. И хотя он произнес их так мягко, как только мог, они больно, как ножом, ранили мое сердце. Я начинал понимать, насколько глубока была финансовая пропасть между нами. При том, что наши отцы начинали с нуля, Майк и его отец достигли огромного состояния. А мы с отцом по-прежнему оставались, как говорят, по ту сторону дороги. У меня было ощущение, что этот большой дом с восхитительным пляжем из белого песка был очень далеко от меня, и расстояние это измерялось не милями, а чем-то гораздо большим. Откинувшись в кресле, сложив руки на груди и уйдя в себя, я сидел и тихо кивал, осмысливая этот момент в нашей жизни. Нам обоим было по 25 лет, но во многих отношениях Майк был на 25 лет старше меня в смысле финансов. Мой родной отец увольнялся сейчас со своей государственной службы и должен был начинать с нуля в свои 52 года. А я еще даже и не начинал!

— С тобой все в порядке? — заботливо поинтересовался богатый папа.

— Да, в порядке, — ответил я, изо всех сил стараясь не показывать ту боль, которую я испытывал от чувства жалости к себе и своей семье. — Просто мне надо хорошенько подумать и покопаться в себе, — сказал я, заставив себя браво усмехнуться.

В комнате воцарилась тишина. Мы слушали шум волн. Прохладный бриз приносил свежесть в этот великолепный дом. Майк, богатый папа и я молча сидели, пока мало-помалу я не начал принимать реальность услышанного.

— Значит, я не могу инвестировать вместе с вами, потому что я не богатый, — наконец сказал я, выходя из транса. — А если бы я стал инвестировать в то, во что инвестируете вы, это было бы противозаконно?

Богатый папа и Майк кивнули.

— В каком-то смысле, — добавил Майк.

— И кто же издал такой закон? — спросил я.

— Федеральное правительство, — ответил Майк.

— КЦББ, — добавил богатый папа.

— КЦББ? — переспросил я. — Что за КЦББ?

— Комиссия по ценным бумагам и биржам, — пояснил богатый папа. — Она была создана в 30-е годы под руководством Джозефа Кеннеди, отца нашего покойного президента Джона Кеннеди.

— Почему она была создана? — спросил я. Богатый папа рассмеялся:

— Она была создана, чтобы защитить общество от диких недобросовестных дельцов, бизнесменов, брокеров и инвесторов.

— Почему вы смеетесь? — удивился я. — Дело-то вроде бы хорошее.

— Да, это очень хорошее дело, — ответил богатый папа, все еще слегка посмеиваясь. — До обвала фондового рынка в 1929 году людям продавали много сомнительных, ненадежных и поддельных инвестиций. Распространялось много лжи и дезинформации. Поэтому и создали КЦББ в качестве сторожевого пса. Это орган, который помогает создавать правила, а также обеспечивать их исполнение. Он выполняет очень важную роль. Без КЦББ у нас был бы хаос.

— Так почему же вы смеетесь? — настойчиво повторил я свой вопрос.

— Да потому, что, защищая общество от плохих инвестиций КЦББ в то же время не подпускает общество к самым лучшим инвестициям, — ответил богатый папа уже более серьезным тоном.

— Но если КЦББ ограждает общество от худших и от лучших инвестиций, то во что же инвестирует общество? — поинтересовался я.

— В «санированные» инвестиции, — ответил богатый папа. — В инвестиции, следующие установленным КЦББ нормам.

— Так что же в этом плохого? — спросил я.

— Ничего, — сказал богатый папа. — Я думаю, это хорошая идея. Мы должны иметь правила и обеспечивать их исполнение. Этим и занимается КЦББ.

— Тогда что в этом смешного? — спросил я. — Я знаю вас много лет и вижу, что вы чего-то не договариваете, что и вызывает у вас смех.

— Я уже сказал тебе, — повторил богатый папа, — что смеюсь потому, что, защищая общество от плохих инвестиций, КЦББ одновременно защищает его и от лучших инвестиций.

— И это одна из причин, почему богатые становятся еще богаче? — неуверенно спросил я.

— Именно так, — сказал богатый папа. — Я смеюсь потому, что вижу ироничность этой картины в целом. Люди инвестируют, потому что хотят стать богатыми. Но потому, что они не богатые, им не разрешено совершать инвестиции, которые могли бы сделать их такими. Только если ты богатый человек, ты можешь инвестировать в то, во что инвестируют богатые. Таким образом, богатый становится еще богаче. Я усматриваю в этом иронию.

— Но почему так делается? — спросил я. — Чтобы защитить бедных и средний класс от богатых?

— Нет, не обязательно, — ответил Майк. — Я думаю, на самом деле это делается для того, чтобы защитить бедных и средний класс от них самих.

— Что ты такое говоришь? — удивился я.

— Дело в том, что плохих сделок намного больше, чем хороших, — сказал богатый папа. — Если человек несведущ, для него все сделки — как хорошие, так и плохие — выглядят одинаково. Требуются солидный опыт и образование, чтобы среди сложных инвестиций уметь разглядеть хорошие и плохие. Быть искушенным — это знать, что делает одни инвестиции хорошими, а другие — опасными. А большинство людей попросту не имеют такого образования и опыта. Майк, почему ты не покажешь последнюю сделку, которую мы изучаем?