Руководящие идеи русской жизни

Все это так просто, что нельзя не видеть этого будущего, да его и видят, конечно. Тем не менее, тихо, постепенно, прикрываясь, когда нужно, защитными цветами, мы послушно идем «по тропинке бедствий», как бы «не предвидя от сего никаких последствий»…

Теперь большинство уже пришло в такое настроение, что, конечно, нам возразят: «Какие же бедствия? Будет парламентаризм, как везде на свете. Мы поднимаемся на высоту европейского развития, никаких бедствий нет».

В том-то и горе, что русская политическая птичка, весело идущая по тропинке бедствий, плохо знает законы политики. Само собой понятно, что от захвата власти нет никакого бедствия для самих захвативших. Но для потерявшего власть бедствие очень большое. Для возобладавшей политиканствующей интеллигенции, для возобладавшей капиталистической буржуазии нет бедствия. Напротив, все парламентское построение государства есть именно их политическая идея: это строй, приспособленный для их владычества. Но для целостной массы народа, для той демократической идеи, которая неразрывно связана с идеей монархической, для всего национального целого России — потеря неограниченного Царя Самодержца была бы не только бедствием, а концом самостоятельного существования. Масса народа, теряя своего единственного незаменимого «трибуна», каким является неограниченный Монарх, по всему «просвещенному» миру поступает в тягчайшую кабалу, из которой тщетно старается потом выбиваться по пути социализма и анархизма, создающих только вместо одних господ и эксплуататоров других, еще худших… Вот для этой национальной массы народа бедствия предвидятся большие.

К несчастью, она по всему миру очень недальновидна, и обманывать ее легко. Политиканствующая интеллигенция держит в руках могущественные средства воздействия на умы — тенденциозную печать, поддельную науку, школу. Она шаг за шагом вытравляет из сознания массы народа всякое воспоминание о единственном спасительном защитнике; она оклевещет прошлое, разрисует радужные фантазии будущих благ, проведет и выведет народные массы, постоянно указывая им лишь такие пути, на которых народ может лишь изменять формы господства властвующих над ним классов.

И вот почему большое и обидное горе составляет для нации развитие нашего парламентаризма. Не так еще обидно не иметь верховного защитника народа, если такового и раньше не было. Создавать заново трибунат Цезарей — дело трудное, для которого нужен исключительный политический талант Древнего Рима и исключительная гениальность «божественного Юлия». Но иметь этот трибунат, прожить под сенью его столько веков, видеть величие страны, им развиваемое, и потом, что называется, «за здорово живешь» все потерять, все разрушить, — это нечто нестерпимо-обидное, непростительное, нечто, сулящее лишь самую жалкую историческую будущность народу, не сумевшему не только добыть, но даже удержать блага, полученные от предков…

Зато будет «парламентаризм», будут на всех перекрестках звучать пустые слова «псевдосвободы», которыми политиканы обморачивают народы по всему «просвещенному» миру.

Перед деловым сезоном

Летнее затишное время приближается мало-помалу к концу. Перед Россией уже виднеется сезон политической работы. Канцелярии уже начинают входить в усиленную подготовительную работу. Скоро очередь дойдет и до членов законодательных учреждений. Даже по России видны сборы для партийных совещаний: готовится съезд монархических организаций, съезд октябристов, происходят совещания и среди других партий. Эти последние месяцы, почти недели перед новым сезоном политического труда вызывают на размышления о том, на каких началах нам нужно вести работу, какие цели себе ставить, к каким ресурсам обращаться, каких опасностей остерегаться. Уместно будет и с нашей стороны обратить на эти обстоятельства внимание всех, кому надлежит думать о благе России, а таковыми ныне, по Воле Государя Императора, стали все русские граждане. Нечего скрывать от себя, что нам всем есть о чем подумать.

Быть может, никогда еще со времен Петра Великого сильное и благоустроенное государство не было так нужно для России, как в настоящий исторический момент. Как в то время без великого всенародного напряжения сил, объединенных государственной властью, Россия рисковала стать добычей европейских держав, двинувшихся на путь завоевания слабых, малокультурных стран, так и теперь трудно представить себе пределы грозящего нам упадка, если на помощь усилиям нации не явятся усилия могуче сорганизованного государства.

В ту эпоху Россию выручила ее историческая Самодержавная власть, нашедшая себе гениального выразителя. В настоящее же время мы видим множество стремлений подорвать и обессилить эту власть. А между тем возрождение сильной государственности составляет теперь условие «быть или не быть» нашей стране…

Обстоятельства, делающие столь необходимым сильное государство, проявляются и внутри, и извне. Между мировыми нациями теперь начался последний раздел Земного шара. Нации, успешнее других выработавшие государственную силу за XIX век, — Германия, Англия, Америка, Япония, — приступили к завоеванию мирового господства. Из стран древних, отсталых культур выступил на почву обновления и восстановления сил мир магометанский и еще более грозная величина — Китай, кроющий неизмеримые источники силы, если только выйдет окончательно из состояния дремлющей неподвижности.

Для того чтобы не погибнуть жертвой захватов, на которые устремляются эти грозные силы, России также необходимо стать во всеоружии мощи, тем более, что все эти мировые конкуренты по географическим и историческим условиям каждый со своей стороны неизбежно должны обрушиваться на владения русской нации.

Время серьезное, ответственное. Горе теперь ослабевшему, горе побежденному!..

Но если каждому ослабевшему государству извне грозит гибелью этот последний раздел Земного шара между теми, которые окажутся достойными владеть им, то и по внутреннему содержанию современной культуры каждому слабому грозит не менее страшный враг: антигосударственное и антиобщественное движение социализма.

Этот враг подтачивает теперь силы всех народов, но для тех из них, которые способны развивать достаточную культурную и государственную мощь и деятельность, социализм страшен лишь временно, в будущем же он может способствовать даже большему их процветанию, так как побуждает общественную мысль и государственную деятельность к новому порыву устроения для излечения язв, наличность которых порождает социалистический недуг. Но если страна не имеет достаточно глубокой культурной мысли, не имеет и достаточно могучего государства, она рискует быть совершенно источенной и загубленной этим врагом с тем, чтобы после долгой агонии подпасть под власть более сильных наций.

Россия уже имела два предостережения со стороны обеих этих опасностей. Ее извне разгромила вчетверо слабейшая Япония, которая теперь смело ставит на карту все, лишь бы обеспечить свое будущее. Тяжелые разгромы испытала Россия и со стороны социализма, хотя он у нас едва успел собрать ничтожные силы, раздавить которые могло бы почти незаметно всякое государство, имеющее сколько-нибудь сносные силы действия.

Всем известно, как тяжело отозвались на нас эти удары. Если мы не воспрянем, не возьмемся за дело, то каждый новый удар может оказаться для нас — как знать? — непоправимым.

Можно ли, однако, сказать, что мы уже достигли чего-нибудь серьезного для обеспечения своего будущего перед лицом стоящих опасностей? Можно ли быть довольным нашим международным положением и нашей внутренней работой?

Если у нас кое-что достигнуто, то разве в отношении внешних проявлений революции. Но некоторое затишье революционной смуты никак не может успокаивать. Революционные идеи, настроения, партии, общества далеко не исчезли, и едва ли их можно считать даже серьезно ослабленными. Некоторое ослабление острых революционных припадков составляет результат бдительности власти, вообще воскресшей к деятельности, отчасти же — последствие нервной усталости. Но эта минутная реакция больного организма, бушевавшего в припадках горячечного буйства, не означает, что болезнь исчезла.

Еще менее можно сказать, чтобы мы что-нибудь сделали за это время по самому главному пункту своего существования: то есть для повышения силы своего умственного, духовного, культурного, экономического и государственного труда. Работа началась, но национальный труд не поднялся в уровень даже с тем прошлым, которое оказалось неспособным отстоять Россию перед опасностью. Промышленность, земледелие, расселение по национальной территории, наша наука и школа всех ступеней, наша армия всех родов оружия, наши учреждения, охраняющие духовно-нравственное здоровье нации — в чем заметно у нас энергичное движение вперед, в чем виден энергический подъем сил? Все наши «храмины», потерпевшие такие разрушения в страшную годину неприятельского нашествия и революционной смуты, если не лежат в развалинах, то по малой мере остаются в полном неблагоустройстве.