Рулетка судьбы

Ну, что ж, обойма «диктатора» — полная, две запасных лежат в кармане, опасность, говорят, лучшее лекарство против всех болячек. Придется столкнуться с пехотинцами Кузнеца, размять застоявшиеся в безделье мышцы, поработать заплесневевшими мозгами. Проверить — не утеряна ли навыки сверхснайпера.

Мочить похитителя чистильщик пока не собирается. До освобождения сына Баянова…

Выйдя из магазина, Александр свернул за угол, вошел в первый попавшийся под"езд. Минут через пятнадцать оттуда вышел пожилой человек с палочкой, которой он мучительно долго ощупывает действительные и возможные преграды. Слава Богу, повезло, оставил какой-то старикашка возле двери свою третью ногу.

Проковылял «незрячий инвалид» всего лишь один квартал и понял — не осилит. Мышцы напряжены, голова работает в одном направлении — сойти за слепого, не ошибиться, не перестать дробно стучать палкой по тротуару и стенам зданий. А ведь приходится еще следить за окружающей обстановкой — за транспортом, прохожими, окнами и под"ездами. Не ходьба — сплошное мучение!

Пришлось присесть на лавочку, отдохнуть, заодно выйти из-под возможного наблюдения. Выждать четверть часа, дождаться относительного безлюдья. И — «переквалифицироваться» из полного слепца в подслеповатого человека, которому пока-что нет нужды стучать чертовой палкой — хоть и плохо, но видит.

Первый визит — к игровому офису Кузнеца.

Двухэтажное здание бывшего ресторана отступило от красной линии застройки метров на пятьдесят. Будто приготовилось к прыжку через пешеходную и проезжую части проспекта. С правой стороны — огромный книжный магазин, расположенный на первом этаже жилого дома, с левой — такая же большая аптека.

Доска устроился на углу, в тени дерева. Сидит на ломанном ящике, положив перед собой картонную коробку. Нарядился в камуфляжный костюм, приколол на грудь короткую, выразительную надпись: «Ветеран чеченской войны». Ни просьбы о пожертвовании, ни упоминания о многочисленных травмах и ранениях. Все это подразумевается. Бледное, исхудавшее лицо, впалая грудь, ноги — тонкие обрубки. Короче, настоящий, не закамуфлированный инвалид.

Сидит, спрятав глаза за такими же, как у Собкова, очками-колесами. Удобная позиция — просматриваются окна и вход в казино, площадка для легковушек. При необходимости — рукой достать до автобусной остановки.

Правда, работает Колбасов не по взрывной своей специальности минера — переквалифицировался в «топтуна». Впрочем, Доске до фени кем работать и как — платили бы погуще. Почему об"ектом слежки стало игорное заведение и его головастый хозяин боевика не интересует.

Собков остановился между металлической конструкцией рекламного щита и остановочным павильоном. Ничего подозрительного: полуслепой пенсионер в ожидании автобуса любуется красочной картинкой с изображениями образцов зарубежной мебели. Приходится только любоваться. В кармане — космический вакуум.

Киллер изучает не престижную мебель — своего боевика. Как тот справляется с необычными обязанностями? Судя по удачно выбранному месту и талантливому поведению, отлично справляется. Поглядеть бы его в деле, когда наступит пора схватиться с крутыми качками Кузнеца. Собкову довелось сталкиваться с ловкими, физически подготовленными наводчиками и помощниками, которые, на проверку, оказывались примитивнми трусами и предателями. Далеко ходить не надо, последний пример — Летун. Обладатель летающих ножей.

Выждав минут десять, подслеповатый мужик медленно двинулся к нищему инвалиду. Время от времени постукивает палкой, поправляет сползающие на горбатый нос очки, старательно переступает через бордюры, осторожно обходит деревья.

— Как доходы, бедняга? Подают или проходят мимо?

— Всякое случается, — безразличным тоном проинформировал «герой чеченско-афганской войны». — Есть которые не скупятся, но больше — глядят в другую сторону.

«Слепец» покопался в одном кармане, потом — в другом. Вытащил бумажник, послюнявленным пальцем отделил две бумажки по десять рубликов.

— Маловато, конечно, но больше не могу. Впору рядом с тобой садиться.

Наклонился к ящику и — скороговоркой.

— Через два часа — пятый под"езд, площадка второго этажа…

Доска благодарно кивнул.

— Спасибо и за это, дед. На том свете тебе зачтется доброта.

— Почему — на том? — удивился Собков.

— А сейчас нахаркано и на доброту и на людскую кровушку. Все переведено на валюту. Имеешь баксы — человек, не имеешь — быдло.

Александр сочувственно покачал головой, в унисон с «инвалидом» поохал и все так же медленно пошел в сторону книжного мастодонта.

Он любит книги, по мере возможности знакомится с новинками, способен часами торчать возле уличных книжных развалов. А уж посещение магазина — сплошное удовольствие! Пройти мимо, не заглянуть — невозможно. Время терпит, Щедрый подождет. Тем более, он не знает о проверочной встрече.

Общение с человеком, пострадавшим во время боевых действий в Чечне или Таджикистане, длилось не более пяти минут, но и их хватило для того, чтобы стоящий возле окна своего кабинета владелец казино обратил на это внимание. Последние события, связанные с пявлением знаменитого киллера заставили его замечать все то, мимо чего он раньше равнодушно проходил…

Превращение слабосильного малька в зубастую щуку требует определенных условий и времени. Точно так же бывший культорганизатор одного из Дворцов Культуры нырнул в разлившуюся реку реформ, поболтался между такими же бывшими «мальками» и вынырнул на поверхность солидным бизнесменом, владельцем игрового бизнеса.

Скажи бывшим сослуживцам Кузьменко о будущем его преображении — ни за что не поверили бы, посчитали смешным анекдотом. Славка даже на роль культорганизатора не тянул, не то, что — бизнесмена. Уныло опущенный грустный нос, то ли кавказского, то ли еврейского происхождения, несоизмеримая с тщедушным туловищем крупная голова, какая-то запинающаяся походка.

Вызываемый для очередного разноса в роскошно обставленный директорский кабинет Кузьменко завистливо жмурился на глубокие покойные кресла, такой же диван, несколько ярких торшеров, огромный, моренного дуба, письменный стол. Грустно опускал и без того грустный нос, горестно вздыхал. Ему бы всю эту роскошь! И — дождался звездного часа.

Память — скверная штука. Выпрыгнув из неизвестности, недавний культорганизатор постарался обставить свой офис такой же стильной мебелью, даже цвет абажуров и расцветку ковров подобрал те же.

В старое, дореформенное время, во время танцев облик культорганизатора разительно менялся — он летал между парами разукрашенной бабочкой, скользил проворной змейкой, заразительно хохотал. Так и светился радостью, удовольствием от общения с такими же радостными и веселыми людьми.

После неожиданного возврата, казалось бы, выкорчеванного в России капитализма Славка, недолго думая, сочетался брачными узами с уродливой толстой девахой, единственным достоинством которой был отец — директор ресторана, ставший его владельцем. Свадебный подарок — завещание в пользу зятя. Через полгода сердечный приступ сразил ресторанщика. Конечно, не без помощи шестерок Кузнеца.