Рулетка судьбы

Громко восхищается здоровым видом «сибиряка», безумолку сыпет приветы от друзей и знакомых.

— Спасибо… А где обещанная посылочка? — так же оживленно интересуется «профессор». — Я просил кой-какие научные материалы…

— Все бы тебе — науку, книжный червь! Не знаю, что в посылке, к тому же, посылка — слишком громко сказано. Небольшой пакет. Натка выпустила книжонку — презентует. Ну и баночка с сибирским медком — балуйся, вспоминай родное Приобье!

Получив посылку и положив ее в портфель, «профессор» обменялся с земляком дружеским рукопожатием. Тот облегченно вздохнул. Будто переданный по назначению невесомый пакет давил на него, прижимал к земле.

— Будь здоров, — поспешно попрощался он. — Дел у меня — не провернешь, а времени мало — вечером улетаю домой.

Связник пошел к университету. Собков из-под прикрытия черных очков осторожно оглядел немноголюдную аллею. Ничего подозрительного, встреча с посланцем командира «Эскадрона смерти», кажется, завершилась благополучно. Медленно пошел к остновке. Краем глаза увидел: Валера аккуратно сложил газету, поднялся, что-то промолвил девчонкам. Наверно, комплимент. Те охотно захихикали, поморгали накрашенными глазками.

Нужно спешить. Монах не терпит опозданий, его посланец, наверняка, уже доложил по телефону: «посылка» передана, жди гостя. Шаркая подошвами, «профессор» пошел к автобусной остановке. Телохранитель, выдерживая заданную дистанцию — полсотни шагов, двинулся следом.

И все же пришлось задержаться.

Возле остановочного павильончика «профессор» заинтересовался резвым пацаненком, которого держала за руку полная немолодая женщина — наверно, бабушка. Точь в точь его сынок, Тимошка. Тот тоже не признавал опеки, вырывался, дергался. Но никогда не плакал. Терпеть не мог слюнявых поцелуев, об"ятий.

Боль пронзила сердце острой иглой, отозвалась в раненной голове… Тимошка, малыш, неужели так и не доведется вместе порыбачить, искупаться в речке, почитать книжки? Наверно, не удастся. Теперь у его сына другой отец, с ним он и гуляет…

Мальчишка вертел головой, пытался освободиться. Его внимание привлекли бесстрашно разгуливающие голуби. Увлеченная беседой со сверстницей, бабушка на миг потеряла бдительность — внук вырвался и бросился на проезжую часть улицы. Прямо под колеса мчащегося «мерседеса».

Закричали женщины. Всполошенно завизжали тормоза легковушки. Казалось, несчастья не избежать. В последний момент, забыв о разыгрываемой роли слабого, полуслепого старика, Собков бросился к малышу. Выхватил его буквально из-под колес, отбросил в сторону. Успокаиваясь, долго чистил ладонью, якобы, испачканные брюки. На самом деле отслеживал реакцию окружающих на свой дурацкий поступок.

— Спасибо вам, добрый человек! — прохлюпала заложенным носом бабушка. — Скажите свое имя — молиться буду.

Этого еще не хватает, раздраженно подумал Александр. Может быть, паспорт пред"явить на имя Поронина или Жана Респерана? Записать адресок приморской виллы?

— Следить надо за внуком! — едва не добавил «старая курва», с трудом удержался. — Он у вас — резвый.

Не слушая слезливых благодарностей, отчаянно матеря свою идиотскую сентиметальность, киллер зашаркал в сторону от остановки. Пришлось прогуляться до следующей. Слава Богу, слезливая бабушка не решилась пойти следом, проливала на обалдевшего внука ливень слез, причитала.

В результате, он на целых полчаса опоздал на встречу с Монахом…

В огромном холле фешенебельной, следовательно — невероятно дорогой, гостиницы все прошло на удивление гладко. Если бы дежурный администратор мог проникнуть в сознание чудака-профессора, который погружен в некие «научные» размышления, он немедля бросился бы к телефону — вызывать уголовный розыск. Или, скорей всего, сделал бы вид — ничего не замечает. В наше время небезопасно противодействовать бандитам и насильникам, вполне можно заработать бесплатную путевку… на тот свет.

— Вам — господина Робинсона? — подобострастно переспросил он. — Присядьте, будьте добры. Сейчас узнаю…

Собков прищурился, перевел взгляд с межвежьей фигуры телохранителя на свободное кресло возле журнального столика. Тот понял. Уселся, снова развернул осточертевшую газетенку. Конечно, прикрытие, прямо скажем, примитивное, описанное не в одном детективе. Но по мнению наивного Валеры

— сверхталантливое.

Появиться у команлира эскадрона в сопровождении телохранителя не менее опасно, нежели без него. Учитывая это, Валера задействован в качестве древнерусского засадного полка. Не исключено, что после беседы с эскадронным за «профессором» пойдут другие киллеры. Монах может заподозрить «предательство» терминатора, или еще что-нибудь другое зародится в его больной башке. Тогда в дополнении к изворотливости Пули понадобится медвежья сила его помощника.

Не прошло и десяти минут, как Собков переступил порог трехкомнатных аппартаментов стоимостью не в одну тысячу долларов. Завистливо огляделся. При любых режимах власти, от тоталитарной до самой, что ни на есть, демократической, повторяется одно и то же: господа жируют, шестерки завистливо подтирают слюнки, все остальные запивают хлеб слегка подслащенной водичкой. Хорошо еще, если подслащенной.

Слава Богу, он попал в разряд завистливых шестерок! Ему нет необходимости дрожащими пальцами мусолить в потрепанном бумажнике нищенские рублевки, для него открыты двери в рестораны и сауны. И все же обидно: киллер ежеминутно рискует свободой и жизнью, а его босс, под надежным прикрытием дипломатического либо гостевого паспорта, балдеет в тысячедолларовом номере, попивает коньячок, приглашает на ночку, тоже многодолларовых, элитных проституток.

Демонстрируя грызущую его обиду, Александр небрежно швырнул на пол портфель, повесил на спинку кресла потный пиджак и развалился на диване, забросив ноги на журнальный столик. Хамство, конечно, но как по другому показать свое ущербное состояние?

Карающего выстрела Собков не ожидал: гостиница не место для расправы.

Но он был уверен: наглость боевика злопамятный босс не забудет и не простит.

Действительно, Монах не стал воспитывать наглеца. Ограничился многозначительной гримасой. Дернул кончиком мясистого носа. Будто принюхался — не пьян ли киллер, не несет ли от него запашком спиртного. Убедился — нет, не пахнет.

— Устал, дорогой? Перетрудился? — заботливо спросил он.

— Фу, устал зверски! — выдохнул киллер.

— Отдохни, милый, расслабься.

За щирмой понимания и доброты так и бурлит злость. Позлись, дорогой, потрепи нервишки, дай Бог, инфаркт приключится. Отпоем, похороним, помянем. Киллер исходил злостью.

А вот всегдашний матерщиник и развратник необычно вежлив, щеголяет культурными выражениями. Значит, ищет способ расквитаться. Александр за недолгие часы общения — в Сибири, потом — во Франции — изучил характер страшного босса. Многое почерпнул из пугливых недомолвок коллег по кровавому бизнесу.