Рулетка судьбы
Шрифт:
Инвалид остановился рядом с черным «мерседесом», вопросительно посмотрел на горбоносого мужика. Он был уверен — подаяния не дождется, просто над ним в очередной раз поиздеваются.
— Возьми на бутылку, — Александр протянул стодолларовую купюру. — Не обращай внимание на жлобов, — вызывающе прокричал он, показывая на впереди стоящие машины. — Пусть давятся своими рублями, без них проживем… Проживем?
— Обязательно, — невесело улыбнулся солдат. — Спасибо тебе, мужик, за доброту.
Он еще что-то говорил, кому-то угрожал поднятым костылем, глотал слезы, но Феликс уже включил скорость и «мерседес» двинулся вслед за депутатской колонной. А к Пуле, в который уже раз, пришла
Машины проехали за пределы кольцевой дороги. Прибавили скорость.
— Успокойся, Ксаночка, — Собков стер носовым платком выступившие на глазах девушки слезы. — Ничего особенного не произошло. Просто поддался слабости. Ведь я, по сути, тоже инвалид, — неожиданно угрюмо пожаловался он. — Солдат — без ноги, я — с душевным кровотечением… Ничего, любимая, это тоже переживу…
— Что ты имеешь в виду?
— Ерунда, — спохватился киллер. — Не бери в голову!
Расчувствовался, дерьмовый терминатор, едва не поплакался. И кому — ментовке? Собков в душе издевался над собой, накачивал злость и привычную уверенность. Почему-то, отправляя на тот свет десятки заказанных авторитетов и их шестерок, он не плакал, не помогал семьям убитых денежными переводами. Что же произошло сейчас? Откуда взялась слабость, размягченность?
Собков снова загнал поглубже душевную боль и сострадание. Оставив сверху одну только холодную ненависть…
Первая ночевка — под Тулой. Решили в город не ехать — слишком много любопытных глаз и ушей. Предупрежденные из Москвы местные власти все подготовили, как надо: гостиницу, ресторан. Запланировано скромное застолье с высокопарными тостами и подхалимскими заклинаниями. Пикник отпал: холод, мокрый снег.
— Народным избранникам стыдно предаваться излишествам, когда многие их избиратели месяцами не получают зарплаты, — вещал Пушкарев перед об"ективами телекамер. — Скромность и еще раз скромность — вот наш девиз! Правильно я говорю, Дмитрий Иванович?
В игру тут же вступил Рассказов. Он полностью согласен с колллегой.
Мало того неоднократно громил с думской трибуны политиков, купающихся в роскоши. Именно такие представители, как он и господин Пушкарев нужны россиянам в Думе. Не только нужны — необходимы!
Все эти речи-тосты произносились под гром аплодисментов. Помощники и секретари пили шампанское, закусывали фруктами, обменивались патриотичскими фразами. Даже Алиса прекратила пожирать горбоносого красавца горящими взглядами — весело хлопала в ладоши, что-то кричала.
Собков почувствовал тошноту. Его всегда тошнило, когда собеседники мазали друг друга сладкой патокой, врали, сохраняя на лице мины праведников. Правая рука киллера тянулась к спрятанному под пиджаком массивному «диктатору». Но не стрелять же в упырей в присутствии доброго десятка помощников и телохранителей?
— Поголодали, дорогие? — с легкой насмешкой обратился Пушкарев к нему
и Ксане. — Ничего не поделаешь, учитесь высокой политике. Следующая наша
ночевка — в небольшом поселке, но с приличным ресторанчиком. Так у нас
запланирован товарищеский ужин. Естественно, без журналистов и
телеоператоров.
Киллер успокоился. Авось, ему поможет «товарищеский» ужин, который в дословном переводе означает примитивную попойку. Остаться наедине с депутатом хотя бы на несколько минут — вот все, что нужно. Неважно где: в спальне, коридоре, туалете, главное — лицом к лицу.
Утром депутатская команда, за исключением Собкова, проснулась поздно. Осторожно освободившись
от об"ятий спящей Ксаны, Александр умылся, прихватил «мухобойку» и пошел прогуляться по территории гостиничного комплекса. Вдруг Пушкареву не спится и он тоже отправится подышать свежим воздухом? Пусть даже в сопровождении Рассказова или телохранителя.Не получилось. Депутаты спали. Семен Григорьевич — в об"ятиях секретарши, Дмитрий Иванович — рядом с женой. Помощники отдыхали либо в одиночестве, либо с доставленными в гостиницу, проверенными медициной, отмытыми и надушенными проститутками. Жизнь есть жизнь, она не втискивается в прокрустово ложе законов, постановлений и нравственных посылок. Прокричать на всю Россию лозунг о борьбе с проституцией — обязанность политика, за словами которого следят избиратели, отказаться же от постельных услуг опытной, пухлой путаны — глупость, недостойная мужчины…
Выехали после плотного завтрака, около двенадцати часов.
Погода не балует: мелкий снег, порывистый ветер, гололед. Настроение у Собкова отвратное. Еще один бездарно проведенный день. Шестым-десятым чувством, кожей, натренированным предвидением он ощущает приближение неведомой опасности. Оба заложника — до сих пор не расшифрованный коротышка и охваченная любовью ментовка — две гири на ногах и руках. Никогда раньше ему не доводилось «работать» в таких сложных условиях.
В стороне от дороги прожжужал вертолет. Развернулся, снова прошелся над машинами. Киллер шепотом злобно выругался, Феликс с опаской взглянул на небо. Только Ксана беспричинно засмеялась. Дуреха, с непривычной нежностью подумал Александр, может быть, последний раз в жизни смеется…
Предчувствие не обмануло киллера — рядом с летчиком в вертолете сидел злейший его враг, сыщик Дымов. Славка настоял на своем, получил разрешение Дядюшки проследить за депутатским выездом. Под Плавском колонну ожидала милицейская засада.
Внешне — ничего подозрительного, проверка документов. Депутаты, конечно, повозмущаются, поорут о неприкосновенности народных избранников, о наглости правоохранительных органов, пригрозят рассмотрением этого вопроса в Думе. Не страшно — успокоятся. Зато омоновцы получат возможность окольцевать Поронина. Без неминуемого при других обстоятельствах сопротивления.
— Поронин, его водитель и, особенно, Банина должны быть повязаны жиыми и невредимыми, — инструктировал старший лейтенант местных милиционеров. — Чего бы это не стоило…
Ребята согласно кивали, морщились. Слухи о появлении российского терминатора уже давно гуляют среди сотрудников милиции. У одних вызывают страх, у других — профессиональный азарт, у третьих — неожиданную тягу к служебным командировкам. Подальше от сверхснайпера.
— … Учтите, преступник вооружен и очень опасен…
Милиционеры помалкивали. Ни одобрения, ни отказа. Думали: не проще ли, остановив кавалькаду машин, издали послать прицельную очередь в пассажиров черного «мерседеса»? Черт с ними, с терминатором и его телкой, пусть допрашивают их на небесах святые апостолы, до чертиков надоело подставляться под пули.
— Не исключено, что господин Поронин — вовсе не разыскиваемый нами преступник, поэтому гвоздить его кулачищами и рукоятками пистолетов не рекомендуется… Что же касается девушки, она — наш сотрудник, — кривил душой Дымов, — выполняет задание уголовного розыска…
Славка до боли вжал в глазницы окуляры бинокля, сверлит взглядами вереницу машин. Будто пытается заглянуть в салоны, поглядеть на… Ксану. По своей воле едет она с киллером или по принуждению?
— Все, — наконец, отрывается от от бинокля. — Жми, друг, к Плавску. Тебе — отдыхать, мне — работать…