Румбик: первые шаги. Дилогия

Проблема возникала тогда новая-как поступить с медальоном?-если промолчать и оставить себе, хочешь не хочешь а слухи пойдут и тогда начстражи, проведя небольшое собственное дорасследование, чего доброго его и заподозрит в любви к своей супруге. Если просто доложиться, то...то командир будет в бешенстве грызть всю стражу, причём не поиском очередного воришки-который ему нафиг не нужен, а нахождением соперника. А где его искать, данного сердцееда-опять загадка.

Однако вскоре выход нашёлся. Следователь решил доложить начальнику следующим образом: монеты и цепочки найдены у вора в карманах и на поясе, а вот медальон-на груди...у самого сердца! Подобная уловка позволяла решить сразу несколько задач: отбрехаться от нудного и бесполезного поиска реального кавалера супруги начстражи и самому оказать услугу командиру, тем самым доказав свою преданность и компетентность. План созрел быстро: доложиться о найденных вещах и отдельно лично-медальоне, потом допрос вора и его признание, особенно в амурных делишках, потом совместная пьянка с командиром и вытирание тому соплей под возгласы "все бабы-стервы", а уж потом-карьера! Настоящая и по возможности, не без блеска.

Вскоре после этого прибыл и глава стражи Тавроса. После того как гегемон около часа распекал его на внеочередном "малом городском совете"-клятвенно обещая сокрушить и в порошок стереть, если подстрекатель бунта не будет найдет и ситуация в городе не успокоится, после того как офицеры вначале огорошили его рассказами о потасовках с людьми на улицах и чудо богатырём, что избивал с десяток его стражников одновременно и наконец, после того как настроение ему немного подняли байками: что воришка, который устроил дерзкое ограбление и избиение на главном рынке, по ходу дела ещё и десяток дам "откуртуазил" и всё как бы между делом, они сами об этом постоянно рассказывают-начстражи прибыл наконец в свой штаб. Со смутным желанием усадить своих людей голыми предварительно поротыми лозой задницами на соль, но без спешки-что бы прочувствовали.

Узнав кто занимается задержанным на главном рынке, он быстрым шагом прошёл в кабинет следователя и рявкнул: "Ну, что-как продвигается расследование?"

Следователь встал и поклонился командиру, чем сильно удивил последнего, потом прошёл к двери и в молчании затворил её плотно. С печальным видом вернулся к удивлённому начальнику, что пытался понять что за новые церемонии теперь введены во вверенной ему службе и тихо произнёс: "Разрешите начать отчёт?"

– -Да, ясный пень! Ты чего тут за ритуалы проводишь? Чего расходился то и двери прикрыл?

Следователь с горестным видом, что бы начальник оценил, начал рассказывать о беспорядках на рынке, потом перешёл к рассказам дам о домогательствам к ним-чем вызвал хмыканье и смешки начстражи и наконец, после наигранной заминки, описал всё что изъяли у задержанного и протянул медальон командиру.

Последовала тяжёлая минутная пауза, в течении которой начстражи лишь ошалело пялился на вещицу, а его подчинённый не переставал вздыхать, словно родственник на похоронах крупного наследстводарителя. Потом главный стражник Тавроса цапнул быстрым движением медальон и раскрыв его громко охнул. Вскочил и немного пробежался по кабинету, присел и заорал на следователя: "Откуда?!"

– -Отобрали у задержанного с главного рынка: монеты и цепочки носил за поясом, а это-у самого сердца, под рубахой.

Стены, пол и потолок-заходили ходуном у начальника стражи: всё что он слышал о "женолюбной доблести" преступника, то, с чего так часто за сегодняшний день хмыкал-теперь ему припомнилось и било медным тазом по его голове. Все эти "откуртуазил сразу по три бабы за мах" и прочая и прочая...

О собственном медальоне, что похитила Рука у него несколько часов назад, главный стражник в своём горе просто позабыл. Ему так отчётливо представились все его ночные отлучки к городским куртизанкам и его супружница, как оказалось, не терявшая времени даром, что он взвыл и подпрыгнул до потолка: "Танька-стерва! Задушу! Я же ей заразе-каких только платочков не дарил, да и прочего-всего...а она-ууух!"

После заламывания рук и прочего, начстражи немного успокоился и произнёс: "Я домой метнусь-надо. Очень! Потом, когда разделаюсь с домашними...делами. Хм, вернусь сюда. Ты этого поганца допроси, со всем пристрастием, понял?" -увидев трясущего головой следователя продолжил,-" потом уж и я добавлю ему...Таких, что устраивают беспорядки в городе-гегемон позволяет и четвертовать и колесовать, поглядим что выбрать..."

После того как начстражи покинул в гневе кабинет и бросился вприпрыжку пешком к себе домой, что был довольно далеко от штаба его службы, следователь довольно потёр руки и хихикнул, потом налил себе в кубок вина и проговорил негромко: "Всё. Моя взяла!-повышение и вхождение в команду. Уж теперь я развернусь!".

Вскоре прибыли люди и сообщили что к допросу всё готово и следователь, ухмыляясь как кот объевшийся сметаны, стал спускаться в подвалы штаба стражи.

В это самое время начстражи прибежал в своё поместье и заскочив в бешенстве в дом, стал орать: "Таааанька-выходи зараза! Смерть вам-стервам!"

Никто на столь радостное приглашение не явился и хозяину дома пришлось искать спящую в людской служанку и от неё узнавать, что хозяйка на террасе, в небольшом садике на крыше дома, что ей всегда нравился в качестве места созерцания на Таврос и его жителей, копошившихся внизу.

Забежав, в трижды три секунды на верхние террасы, что делили с мансардой поровну верхний этаж особняка, начстражи громогласно объявил: " Молилась ли ты Богу, Танька?!"

– -О, карапузик, привет,-ответила ему супруга, лёжа в мягком кресле под небольшим лимонным деревом и такими же кипарисами в кадках,-что такое: мой пузанчик хлопнул лишнего вина или гонялся за фальшивыми монахами, что собирали пожертвования для липовых святых, что бы те немедля воскресли и исцелили всех от чего нибудь?

Глава стражи Тавроса с ненавистью поглядел на разомлевшую от солнечных ванн супругу и заорал: "Молчи презренная! Ты-самка! И все твои деянья оттого..."-далее он не смог подобрать приличных эпитетов, а орать с веранды третьего этажа, как привык в кабинетах Стражи, ему совершенно не хотелось. Пока его не слышали-могли принять за приличного человека, а вот после...кто их знает?

– -Пузанчик, ты чего? Опять хочешь поиграть в "Клеопатру и Цезаря завоевателя"? Тебе вредно на солнцепёке, быстро утомишься и заснёшь или сердце заколет, как в прошлом месяце.

Хозяин дома вновь уставился на свою супругу, бывшую почти вдвое выше его ростом и примерно имевшую такие же преимущества в остальной комплекции и скрывавшей свои полтораста килограммов, под весьма дорогими накидками и просторными платьями на ромейский вариант, без корсетов.

– -Уууу, зараза похотливая-пред кем метаешь ты свои портреты, аки бисер?-опять завыл мужчина и указал толстым волосатым пальчиком в бюст жены,-и что хранишь ты на своей груди?!

– -Гриммо...-спокойно произнесла женщина

– -Аа-а-а-а!!!-завопил её супруг и в беспамятстве от злобы залез пятернёй меж "спелых дынь" жены, но тут же отдёрнул руку и быстро залопотал,-а чего там так холодно и скользко?

Из бюста Татьяны Белорукой показалась голова небольшой ящерки, она показала язык мужчине и полезла назад. Женщина уставилась на мужа: "Ты чего-взбесился? Чего малыша пугаешь? Ему здесь у нас-сушь, вот и прячется где сможет. Ты же раньше сам смеялся, когда его там наблюдал. Чего ты такой резкий и грубый стал, что случилось?"