Руна жизни

— Нет, дорогой, мне лучше «мелкашку». Ты даже не представляешь её возможности, особенно с оптикой.

— Не проблема, завтра купим. Я пойду, повожусь с газом, наверное, придётся покупать новый баллон.

— Иди, любимый бобер, повозись. Мне нравится, когда ты такой хозяйственный, — Таня посмотрела на сломанные ногти. — Да уж. От маникюра придётся отказаться.

— Что ты сказала?

— Говорю, что от светских приёмов пока воздержимся.

— Ничего, дом добротный, наладим жизнь, обзаведёмся друзьями.

— Нет, когда мы наладим жизнь, обзаведёмся детьми.

— Я согласен. Готов приступить к исполнению.

— Ты вчера пил вино. Перед изготовлением детишек полгода никакого спиртного.

— Без проблем, с завтрашнего дня в нашем имении вводится «сухой закон»…

Раз в неделю Андрей скупал всю прессу в привокзальном киоске, и они с Таней устраивали «День чтения».

— Смотри, вот объявление «ООО «Система» объявляет набор альпинистов промышленных…». Это наши почти через год молчания дают о себе знать. Это же объявление я слышал на разных радиостанциях.

— Почему ты в этом уверен?

— Вспомни, как нам рассказывали о методах подачи сигналов «для своих». 24 июня День рождения масонства. Газета вышла 24 июня!

— Ну причём тут Система и масонство?

— Это очень похоже на Базунова. Это своего рода ответ от посвящённых. Нужно позвонить, а лучше съездить.

— А если они решили убрать всех, кто знал о Системе? Или враги Системы нащупали приманку? Курят бамбук и ждут мудрых лохов.

— О том, чтобы ты себя проявляла, и речи быть не может. Но мне надо, я обязан. У меня целый дипломат жень-шеня для Базунова.

— Это не для Базунова, а для создания эликсира — такого допинга, который предназначается для бойцов, идущих на спецоперации. Дикий жень-шень большая ценность, но не жизненно важная.

— Но мне было дано поручение, и я его должен выполнить. Иначе, что обо мне будет думать Николай Евгеньевич?

— Я вижу, Андрюша, что ты готов рискнуть нашим счастьем ради каких-то своих представлений о долге. Ты ничего уже не должен. Ты полгода ждал известий от них, они молчали. Если тебе так неймётся, оставь дипломат в камере хранения, позвони им и назови код.

— Хорошо, так и сделаю, но мне всё равно сначала нужно убедиться, что это наша Система.

— Купи мобильный с рук, позвони. Помни, что место звонка с мобильного определяется с точность до одного метра. Когда переговоришь, мобильный утопи.

— Я могу и с таксофона.

— С таксофонов не стоит, у большинства вмонтированы видеокамеры.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Ликвидаторы проходили спецкурс.

— Я полагаюсь на твой опыт, всё сделаю, как скажешь.

За окном моросил дождь, на подоконнике лунный свет сталкивался с тусклым домашним светом, льющемся от ночника. На большой кровати лежали два любящих человека с закрытыми глазами. Каждый делал вид, что уснул…

Двенадцать часов в поезде, и Пикин на Витебском вокзале. Дипломат с жень-шенем в камере. Мобильный купил с рук на Сенной.

— Передайте, пожалуйста, Николаю Евгеньевичу, что для него посылка с Дальнего Востока, — на другом конце повисла пауза. Пикину даже послышалось, что его фраза отдалённо прозвучала вновь.

— Где можно забрать посылку? — спросил тот же женский голос.

— В камере хранения на Витебском вокзале.

— Вы там будете или назовёте ячейку?

Пикин задумался, ответ терпеливо ждали.

— В зависимости от того, кто придёт.

— Мы вас поняли. Через полчаса с вами встретятся.

Пикин осмотрелся, увидел возле строительных лесов бочку из-под краски, наполненную водой, и незаметно бросил в неё мобильный.

Он встал так, чтобы видеть входящих в вокзал под большим углом. Для массировки он заранее купил очки с обычными стёклами. Спортивную шапочку натянул до бровей, под нижнюю губу положил кусок шланга от медицинской капельницы.

Это был Базунов. Он подошёл к газетному ларьку, оглядывая зал. Его взгляд споткнулся на Пикине, но он его не узнал. Базунов купил газету, ещё раз огляделся и сел читать. Пикин решил перестраховаться. По вокзалу бродили полуголодные беспризорные мальчишки. Пикин высмотрел старшего, ему было лет десять.

— Вон видишь, дядька в шляпе в сером плаще. Передай ему записку, но незаметно, просто, проходя мимо, урони возле него.

— Он-то мужик толковый? Поймёт, что малява для него? — шмыгая носом, спросил бывалый ребёнок.

— Он толковый, поймёт.

— Деньги вперёд.

— Возьми, но я буду смотреть.

— Чё тебе смотреть, небось, не в карман лезть заставляешь, дело-то плёвое, сделаю.

Базунов поднял записку. В ней Пикин приглашал его пройти в конец третьей платформы через десять минут. Расчёт Пикина был прост: платформа длинная, поездов возле неё сейчас нет, любой «хвост» будет виден.

Базунов подходил к концу платформы, покачивая головой.

— Заставляешь старика в дальние походы ходить.

— Сами виноваты, я вас искал.

Базунов протянул руку и как бы был готов обняться, но Пикин, взяв руку, остался неподвижен. Базунов выпрямился, на лице появилась обида.

— Ты прости, Андрей. Тут такие дела были. В общем, мы с трудом выжили.

— Вы меня специально на Дальний Восток отправили?

— Если честно, то да. Ты после смерти Тани мог только глупости натворить в этой ситуации, а требовались нервы и выдержка.