Руны на броне

Преодолев задумчивость, я смог перевернуть страницу. Дискуссии о заявлении князя не было. Но это потому только, что люди князя, выигрывая время, точно воткнули статью в последний момент, чтобы сразу полные панамки не накидали.

Этим они только озлобили редакцию, ради статьи князя пришлось снимать собственный редакционный, наиважнейший и любимейший материал с первой страницы. У редакции появились личные мотивы, в следующем номере точно накидают, и всё даже не влезет – оставят на другие номера.

А эти непросто насуют, князь не зря выбрал газету, как самую популярную. Журналисты крепко знали своё дело, и я неожиданно для себя увлёкся на общих новостях Гардарики.

В толстой газете уделялось место и рекламе моей персоны. Публиковались фото наряженной ёлки из моего дома и слова Кати, как я был доволен. В Европе много хорошего, и мы молодым прогрессивным семейством чтим европейский обычай Нового Года зимой.

Я закончил семестр в Корпусе на «отлично» и пока праздную с друзьями на лыжной прогулке, а Катерина оказалась для редакции доступной, ответила на все вопросы и устроила маленькую экскурсию по квартире.

Читатели увидели гостиную и ёлку ещё раз, мой кабинет и столовую. Потом миленькое фото Кати возле ёлки и её признание, что она беременна, врачи говорят – девочка. Читатели должны решить, что ей и ёлке трёх комнат пока хватит, а вот с рождением ребёнка нужно думать.

Наряженная ёлка фигурировала также в обращении редакции и поздравлении с европейским Новым Годом. Его, поздравление то есть, не сняли, а перенесли вглубь. Получилось очень по-домашнему, тепло. Поместили фото сотрудников, тоже возле ёлки.

Потом шёл обычный отчёт из дружины и обращение майора Бирюкова. Он всех поздравил с европейским Новым годом и на фото стоял возле ёлки…

На этом я газету закрыл и, положив пока на пол возле кровати, выключил свет. И вовсе это не потому, что я ёлки не люблю как вид, или резко против сезонного уничтожения этих растений!

Просто в том мире сразу, как перестал верить в Деда Мороза, года в четыре, понял вдруг, что Новый Год чисто коммерческий праздник. На тех же ёлках народ неплохо зарабатывает. А подарки? И разные новогодние шоу!

В этом мире, в Гардарике некто, моя жена среди подозреваемых, хочет в Новый Год не отстать от Европы и зашибать деньгу. Ничего в том плохого как бы нет, но могу же я иметь своё мнение! И ёлки всё-таки жаль.

На этой мысли я укрылся одеялом, закрыл глаза и сразу уснул.

Глава 2

Поднялся почти как в Корпусе, в тоже время и без Кати. Зарядка, душ и в кадетской повседневке заскочил в кабинет ради формальностей, а потом вышел к завтраку. Катерина решила почтить присутствием, только ограничилась кофе. Хлопотала Миланья – с потерянным, убитым видом, зато крестилась за всех.

Я, уплетая омлет с ветчиной и сыром, весело поглядывал на Надю и Клаву. Девочек тоже к Перунову камню не тянут, и вообще им плевать на всякие дуэли. То есть они бы нормально поели, но из солидарности с Катериной мрачно пили кофе даже без бутербродов.

Строго по графику воины-рыси проверили мою «Волгу», и мы с соблюдением всех правил проехались к назначенному месту. У обочины уже стояли разные автомобили вереницей, и ждали шофёры.

Я шёл с Авдеем и Мухаммедом по зимнему лесу, воспользовавшись протоптанной уже кем-то тропой, и думал, что для кого-то, может, и есть смысл приезжать к камню за полчаса до дела.

Вышли на обширную полянку, и я нахмурился. На камне ничего не лежало! Меня, что ли, дожидались? С осени?! Хотя тут, наверное, кто-то следит за чистотой? Тогда плохо следит – заодно могли и снег с поляны убрать.

Мы подошли к фигурам у камня. Я почтительно сказал ректору, кто стоял в генеральской своей форме и держал под правой подмышкой футляр знакомого вида:

– Здравствуй, Григорий Васильевич, – и вынул из внутреннего кармана кадетской шинели конверт. – Вот за пистолеты…

– Здравствуй, Артём, – ответил высокий старик добрым голосом, принимая конверт левой рукой. Заглянул в него и воскликнул. – Что-то много!

– При таких делах нормально, – проворчал я, имея в виду заявление князя.

Ректор без комментариев положил конверт в левый карман шинели. Тем временем меня с весёлым интересом разглядывал господин с породистым, каким-то капризным лицом, высокого росту, в светло-сером пальто и шапке. Рядом с ним тоже приличный мужчина с усами, среднего росту в чёрном пальто и шапке слегка терялся, хотя смотрел довольно неприязненно. Обоих охраняли плечистые ребята в одинаковых дублёнках.

– Разреши представить твоего оппонента, боярина Василия Гавриловича Тимохина, – указал на породистого ректор и перевёл руку на обыкновенного. – А также его секунданта, Владимира Петровича.

– Доброе утро, Артём, – высоким голосом сказал Тимохин.

Я к нему чуть повернулся и вежливо ответил:

– Тоже рад видеть, Вася.

Ректор сделал торжественное лицо и проговорил:

– Василию Гавриловичу Тимохину предлагается признать за Артёмом Большовым право давать интервью, кому пожелается, и отозвать вызов.

– Нет! – не менее торжественно воскликнул породистый боярин. – Я желаю подтвердить, что мои слова о дружбе с князем не пустой звук!

– Тогда выбирайте пистолеты! – сказал Григорий Васильевич, открывая футляр. – Клянусь, что Артём с ними не знаком. Вызванный выбирает первый.

Я взял верхний револьвер, а Тимохин нижний.

– Тут я должен предложить вам поклониться камню, – виноватым тоном молвил ректор. – Но коли вы оба православные…

Высокий боярин глянул на Перунов камень насмешливо, а я внимательно прищурился на этого холёного, избалованного, капризного барина. Я принял христианство из человеколюбия, чтобы не резать людям ничего. Но этот Василий Гаврилович меня просто злит!

Для него исход нашей встречи уже решён, иного он себе не представляет. И вот Перунов камень один, как оплёванный и преданный. Мною преданный. Пусть я христианин и не должен кланяться богам, из чувства странного противоречия я сказал:

– Я не собираюсь в священники или монахи, – и, отвесив камню поклон, проговорил. – Дай мне победу, Перун, а я обещаю тебе кровь врага.

Высокий Тимохин тихонько засмеялся дребезжащим смехом, качая породистым лицом, а я сбросил шинель в снег и, не оглянувшись, побрёл на позицию.

– Да, расходитесь, – проговорил второй секундант.

Блин, снега по колено! Кто здесь убирает?! Эти шажки придётся удваивать. Немного для себя притоптал целину.

– Дистанция, оборачивайтесь! – крикнул уже из-за камня Владимир Петрович. – Начали!