Руны на клинках
Шрифт:
Сижу себе спокойно, от скуки смотрю в прицел. По приказу Сергея Димон запустил двигатель. Ещё немного посидели и начали движение. Быстро смеркается, Дима включил фары.
В прицел вижу командирскую машину и тёмные силуэты деревьев, идём по лесной дороге не быстрее тридцати километров. Паша от скуки всего через час начинает звереть.
Я один маг в экипаже, чувствую парней. Я их и раньше ощущал, просто не заострялся – это точно от меня не убежит. Но что делать наводчику на переходе ночью?
Дима тоже скучает, он бы даже уснул, но ему нельзя, нужно вести танк за передним
А что остаётся семнадцатилетнему заряжающему Паше? Спать сидя в танке на марше? Я хоть в прицел могу смотреть, а ему только и дела, что медленно звереть.
Я парня немножко поддерживаю. Мог бы и усыпить, но лишь по его просьбе. С которой тот никогда не обратится из-за гордости, а сам я давно не лезу к людям без необходимости…
Серёге надоело наверху, и он сел пока на своё место, сказав в шлемофон:
– Заряжающий и наводчик, попробуйте поспать четыре часа.
– Угу, – проворчал Паша.
Через минуты пацан отрубается, а за ним засыпаю и я. Приказ командира – совсем другое дело…
Просыпаюсь и сразу смотрю на часы со светящимися стрелками. Спал ровно четыре часа.
– Просыпаемся, – говорю в шлемофон.
– Есть, – зевнул Павлик.
– Счастливчики, – по внутренней связи вздохнул Дима.
– Рассвет скоро, потерпи, – сказал командир.
Вот так. Какая-то часть машин полка – я достоверно знаю только про две – за летнюю ночь в неизвестном направлении по лесной дороге переместилась на сотню с лишним километров. Танки не только пушки и броня, они ещё быстро и далеко бегают.
Дима погасил фары, в прицеле проясняется картинка. Выезжаем из лесу, успеваю заметить впереди другие машины. Перед нами безымянная высотка. Сергей командует Диме:
– Встаём в ряд.
Командир торчит в люке. В прицел вижу окопы почти до вершины, на склоне почерневшие от копоти третьи и четвёртые «панцири» немцев, ниже обгоревшие и покалеченные наши «Ратник-28», трупы в серой форме там да сям. Густо взметаются султаны разрывов – с той стороны высоты вслепую бьют миномёты. На её гребне наблюдателю долго не просидеть.
Мы занимаем место в первой шеренге пятнадцати «Рысь-1». Всего две роты. Кто за нами, я не вижу, да оно мне и знать не нужно. Серёжа падает в своё кресло, опуская люк, и говорит:
– Фугасный! Наводчик, мочить гребень по готовности!
Я уже задрал пушку. На гребне появились фигурки в сером, жму на спуск. Паша досылает второй снаряд. Сергей говорит:
– Дима, полный вперёд.
Танк срывается с места, летим к вершине, не прекращая стрелять. Наверху появляются силуэты сразу трёх вражеских машин. Но команды на бронебойные Сергей не даёт. На всём разгоне крою фугасными по площади.
Неприятельские танки стреляют, нам прилетает в лоб башни. Танку фиолетово, а каково экипажу?
Враги одновременно вспыхнули! За нами точно идут свои машины – для таких попаданий нужна «дорожка», а наша шеренга бежит без остановок. Вражеские танкисты покидают машины и попадают под фугасные снаряды. Командир говорит водителю:
– Дима, на пригорке стоп…
А на гребне показались уже четыре вражеских «панциря»!
И это почти в упор!– Паша, бронебойный, – сказал Сергей.
Снова нам прилетает в лобовую проекцию! Противник у меня в прицеле, ловлю раскачивание пушки и давлю на спуск. Мой первый горит, перевожу ствол правее…
Ну, же Павлик! Снаряд в пушке, огонь. Загорелся второй. Ствол вниз…
Танк выкатывается на гребень и замирает, снаряд на месте. Ух, а вас тут много! Бью врага с сотни метров, промазать трудно. Особенно стоя на месте…
Рядом вспыхнули один за другим двое врагов – я тут не один. Рядочком встали на горе две роты «Рысь-1». Враг тоже идёт двумя шеренгами по пять машин, перевожу стрельбу дальше…
Из-за наших спин выкатились ещё пятнадцать «рысей» и без остановки летят вниз под нашим прикрытием. И тут вражеские танки пока кончились. Сергей командует:
– Дима, вперёд. Паша, фугасные. Артём, крой по готовности окопы.
Теперь мы во второй шеренге атакуем вражеские позиции. Паша подаёт снаряды, как робот, стреляю без остановки.
Передние переходят на пулемёты и автоматические гранатомёты. У немцев тоже есть герои, гибнут, но у трёх машин сорваны гусеницы. Другие стать героями не успели, просто расстреливаем.
Передние машины устремились в ближние тылы неприятеля, к его батареям. А мы утюжим траншеи противника, пока нас не догнала своя пехота – у них такие вещи получаются лучше.
Серёга разрешил пока вылезти наружу, размяться. А потом будет завтрак…
Прям в наклоне и застыл. На гребне показались танки нашего полка. Пока медленно разгибался и оглядывался, сорок машин проехали мимо куда-то во вражеский тыл. Взгляды экипажа сосредоточились на командире. Серёжа нехотя пояснил:
– Наверно, у них своя задача. Мне не докладывали.
Вопрос с гигиеной понемногу решался, хоть и пришлось проявить смекалку. Вначале хорошо помогла своя пехота. Или не совсем моя, у ребят на рукавах герб Смоленска и надпись:
«Дружина боярина Касатки».
Подошёл ко мне взводный Вася с пехотным молодым и бывалым младшим лейтенантом и говорит:
– Вот ребята обшарили немецкие блиндажи и предлагают на продажу разные трофеи. Часы, расчёски, фляжки, мыло и зубной порошок. Есть даже патефон и радио. А говорят, что у тебя должны быть деньги.
Я, вообще-то, даже на учёбу таскал в кармашке тысячу рублей, чтобы были. В Корпусе тратить их почти что и негде, только на пирожные в буфете и канцтовары в киоске. Комплексы, наверное, с прошлой жизни. А на войну Катя сунула мне десять тысяч.
Однако ещё с прошлой жизни я ужасно не люблю тратить свои деньги, тем более на всякую ерунду. А потому посмотрел я ласково на лейтенанта и, сунув руку в карман, вытаскиваю пустую ладонь и протягиваю ему:
– Давай на все. Вон Вася выберет.
Он забрал и спрятал в карман воображаемую пачку рублей, молвив:
– Отлично, – и взял Васю под руку.
Мой взводный тоже не-маг, увидел деньги и слегка попутал. Но что ему делать-то? Примерно через полчаса идёт Вася с пехотным младшим лейтенантом, а с ними пехотный лейтенант средних лет, явный маг.