Русь (Часть 2)

– А я здесь занимаюсь дамскими делами. Если вам не будет очень стыдно, я буду продол-жать.
– Говоря это, Ольга Петровна взяла что-то с окна, но держала за спиной, как бы в зависи-мости от ответа готовясь продолжать или отложить свое занятие.

– Ради бога, при мне можете делать всё. Я совершенно не понимаю, что может быть стыдно. Важен не факт, а отношение к нему, и умные люди должны понимать друг друга.

И опять он увидел, как ее взгляд продолжительно остановился на нем и показал ему, что у него опять сказалась удачная фраза.

– Ну, хорошо. Это чулки. Перебираю и отыскиваю дырки. А это кое-что другое... Ну, рассказывайте.

Она уже держалась просто, открыто и собранно, не так, как на диване, как будто прежний тон был уже слишком рискован для этого места, где они находились. Но этот ее новый тон с посвящением в тайны женского туалета был по-новому приятен Митеньке. Приятно было сознание, что она, красивая светская женщина, сделала совершенно необычную вещь: впустила его в свою спальню и при нем, не стесняясь, делала то, чего не стала бы делать при других, даже более близко знакомых мужчинах. И ему искренно хотелось оправдать ее доверие и доказать, что он умеет, когда нужно, держать себя в руках, хотя бы страсть кипела и бурлила в нем, и не испортит настроения бестактной и нежелательной вспышкой.

Ему хотелось даже, чтобы она пошла еще дальше в направлении их особенной близости. И тогда он оправдал бы ее доверие.

– Мне сейчас почему-то очень хорошо с вами, - сказал Митенька, невольно опять придав своему тону простоту и доверчивость ребенка.

Ольга Петровна, продергивавшая иголку с ниткой, подняла на него глаза и несколько времени смотрела на него, как будто она все старалась понять, искренно он говорит или хитрит. И, видимо, решив первое, сказала:

– Я так и хотела, чтобы вам со мной было хорошо, а не плохо. Вы, должно быть, много дурного слышали обо мне?

– Нет... что дурное... я ничему не верю...

– А все-таки, значит, слышали?.. Что вы слышали?
– сказала молодая женщина, опустив голову к шитью, как бы занявшись им, но видимо ожидая ответа.

– Ведь при желании можно истолковать как угодно и то, что я сижу у вас в спальне ночью, в особенности если меня увидел бы кто-нибудь выходящим отсюда, - сказал Митенька, - но ведь на самом-то деле мы...
– Он покраснел, не договорив.

– Люди очень похотливы, но трусливы, - сказала Ольга Петровна, не поднимая головы.
– И поэтому они всегда злы на тех, кто отличается свободой и смелостью. В каждом шаге тако-го человека они ищут определенного, чему они втайне завидуют, но на что сами не решаются по своей трусости.

– Я совершенно так же думаю об этом.

– Вы очень милый...
– сказала Ольга Петровна, подняв голову от шитья и с внимательной лаской вглядываясь в глаза Митеньки. Отбросив работу, она положила свою руку с золотой змейкой-браслетом на его руку и несколько времени совсем по-иному смотрела ему в глаза. Митенька не знал, какое теперь ему придать выражение своему лицу, и немного растерялся.

– С общей точки зрения я очень дурная женщина, а вы... так мне кажется, совсем еще нетронутый, и мне сейчас тоже хорошо с вами, пожалуй, совсем по-новому хорошо. А я люблю новое. Может быть, в этом и есть главная моя вина... Сядем сюда. Только постарайтесь быть таким же умным...

Они сели на маленький диванчик, стоявший около спинки постели, почти прикасаясь друг к другу. Но Митенька нарочно подвинулся, как мог, дальше от нее, чтобы она убедилась, что не ошиблась в нем, доверившись ему. И когда его рука нечаянно прикасалась к ее полному бедру, теплота которого ясно ощущалась под тонким шелком, он как бы испуганно отдергивал ее.

– Почему мне сейчас так необыкновенно хорошо?
– как бы с живым удивлением невин-ности сказал Митенька.
– Я вот так мог бы сидеть с вами до самого рассвета. И не только сидеть, а... ну что хотите...

– прибавил он, покраснев, - и тогда я мог бы оставаться таким же умным...

Ольга Петровна повернула голову к Митеньке и несколько времени как-то странно смотре-ла на него.

– Я не знаю, какой вы...
– проговорила она, глядя на Митеньку все с тем же напряжением желания понять что-то в нем, - такой ли вы, каким кажетесь: ребенком, который сам не пони-мает, что говорит, или вы совсем другой... чего я не допускаю, судя по вашим глазам...

– Я не знаю, какой я, - проговорил Митенька, но таким тоном, который как бы предостав-лял ей самой догадываться о том, какой он. Ему понравилось то, что он для нее непонятен, и он нарочно тихонько подвинул свою ногу так, что она соприкоснулась с ее ногой.

Ольга Петровна не приняла своей ноги. И только закрыла глаза рукой. Потом вдруг повер-нула голову и несколько времени смотрела на Митеньку, закусив губы.

Митенька испугался и отвел свою ногу.

– Я вам сейчас скажу одну вещь...
– проговорила Ольга Петровна, глядя на него прищу-ренными глазами, как будто она испытывала собеседника, прежде чем решиться сказать ему.

– Какую?

– Я не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что делаете, но вы понимаете, что... с женщиной нельзя так...
– Она не договорила.

– Что нельзя?
– спросил Митенька удивленно и с облегчением, что все сошло благопо-лучно и ничего позорного она для него не сказала, даже наоборот - после ее слов он почувство-вал свое превосходство. Он даже нарочно спросил преувеличенно удивленным тоном, который показывал, что он прекрасно все понимает, но играет с ней, как кошка с мышью. И он уже определенно тихонько прижал свою ногу к ее ноге.

Ольга Петровна сидела несколько времени неподвижно, не отнимая своей ноги, потом вдруг порывисто встала, но не отошла, а стояла несколько секунд около Митеньки спиной к нему. Митенька не знал, что ему делать дальше.

– Идите спать...
– сказала она, не оборачиваясь и как-то особенно резко.

– Почему?

– Идите... уходите!
– повторила Ольга Петровна нетерпеливо, почти раздраженно.

Митенька, точно напрасно обиженный ребенок, встал. Она молча проводила его до двери. И когда он, сделав грустное лицо, оглянулся на нее в дверях, в глазах ее мелькнуло колебание, как будто ей стало жаль отпустить его, обиженного окриком. Близко подойдя к нему, как бы желая загладить свою резкость, она на мгновение задержалась в нерешительности. Потом неожиданно охватила его шею своими полными обнаженными руками и больно сдавила его губы до зубов своим влажным раскрывшимся ртом. Но сейчас же быстро оттолкнула его и крепко захлопнула за ним дверь.

В глазах Митеньки пошли круги, когда он очутился уже в коридоре перед запертой дверью. Стучать в дверь и просить в щелку впустить его - ему показалось уже глупо.

Сойдя вниз, он почти столкнулся с Федюковым, который не спал и выходил на балкон. Федюков от неожиданности уронил спички, а Митенька быстро проскользнул в кабинет, ничего ему не сказав.

* * *

Наутро Митенька Воейков с волнением, которого он не мог в себе побороть, ждал встречи с Ольгой Петровной.

Она долго не выходила. Митенька нарочно сделал вид, что рассматривает книги в стеклян-ных шкафах вдоль стены коридора, через который она должна была проходить. Ему хотелось дождаться ее, чтобы увидеть застенчивую, виноватую улыбку женщины, которая много позво-лила, а теперь, при дневном свете, ей немножко стыдно смотреть в глаза.