Русь залесская
Шрифт:
– Долго ты будешь стоять у меня на пути?
– прошипел Ахмыл.
Голос сотника вернул старшего дозора из мечты к действительности. Он возвратил пайцзу, приказал:
– Пропустите!
Калита и Ахмыл пошли дальше. Всю остальную дорогу сотник молчал.
Но вот он остановился у незаметной калитки, стукнул три раза. Щёлкнул замок, и они вошли в густой сад.
«Царский сад», - догадался Иван Данилович. Они миновали озеро и навесным мостиком перешли через канал. По сторонам темнели газоны. В тишине не шелохнутся деревья. Под ногами похрустывает жёлтый ракушечник.
– Ха!
– Воля хана!
– ответил Ахмыл, и караульные расступились.
Сотник всё так же молча повёл его дворцом. Их ещё не раз останавливали караульные, но, слыша неизменное «воля хана», пропускали дальше.
Наконец они подошли к закрытой двери. Два караульных багатура подозрительно осмотрели русского князя, нет ли на нём оружия. Ахмыл шепнул:
– Следуй сам.
Калита открыл дверь и, очутившись в круглой, похожей на юрту комнате, освещённой яркими светильниками, огляделся. Стены её увешаны коврами, на полу толстый мягкий ковёр с изображением скачущих всадников.
В противоположной стороне, на расшитых подушках, сидит в малиновом полосатом халате хан Узбек.
Князь отвесил поклон, сказал:
– Милость твоя ко мне безгранична, осударь.
– Садись, князь Иван, - указал Узбек на место напротив себя.
– Пьёшь ли ты кумыс?
– Кумыс, осударь, царский напиток, как его не пивать…
– Дзе, дзе!
– довольно хмыкнул Узбек и хлопнул в ладоши.
Раб внёс поднос, поставил перед ними полированные чаши с напитками, на блюде дымящийся бешбармак, куски печёной конины. Подсучив рукава халата, Узбек принялся за еду, запивая то чубой, то кумысом. Калита последовал примеру хана, стараясь не дышать в нос, пил кислую, вонючую чубу, ел конину.
Но вот хан вытер лоснящиеся руки о полы халата, сказал:
– Смело ты мне ответил, князь Иван, когда дары подносил. А знаешь ли, что я делаю с ослушниками?
– Узбек сжал кулаки, оскалился.
– Князя Михаила в колодках водили на потеху, и он сам себе смерть просил. А с другими?
– Он долго и зло смеялся, потом, резко оборвав смех, сказал: - Дерзко молвил, князь, об этом нойоны и темники говорили. А знаешь, что они ещё советовали?
– Узбек не мигая смотрел в глаза Ивану Даниловичу.
В памяти Калиты всплыла картина, виданная давным-давно. Мальчишкой на лугу ему довелось подглядеть, как змея взглядом притягивала к себе лягушку. Поднявшись и слегка покачиваясь, она уставилась на свою жертву, а та, жалобно квакая, сама прыгала прямо ей в пасть.
Вот так и хан по-змеиному смотрел на него, Калиту.
Тогда, мальчишкой, Ивану было не страшно. Когда лягушка была уже рядом со змеёй, он вышел из-за куста и убил змею. Сейчас же под этим пронизывающим взглядом его пробирает дрожь. А Узбек уже говорит:
– Темники и нойоны советовали послать тебя пастухом в наши табуны.
– На то воля твоя, осударь, - выдержал Калита взгляд Узбека.
– Как велишь!
– Дзе, дзе!
– Бледные с синевой веки на минуту прикрыли глаза.
– А Кутлуг-Темир за тебя просил. А знаешь ли ты, князь Иван, что воины мои готовы к походу?
– Слышал, осударь.
Но дозволь, коль раз за слово смелое миловал, ещё раз сказать. Чем тебе князья русские не угодили? За вину Александра Русь не в ответе. Вели, мы сами тверичей накажем!– Хитёр ты, князь Иван. А может, и ярлык на великое княжение Москве передать?
– Узбек весело рассмеялся.
Калита тоже улыбнулся:
– А то, осударь, всё в твоей милости. Коли дашь, будем служить верой и правдой…
– Служить, князь Иван, и баскаков наших жечь?
– На Москве, осударь, такого не было. И коли будет на то воля твоя, я сам, без баскаков, выход твой собирать буду и тебе, осударь, в целости доставлять. А коли разоришь ты Русь, осударь, угонишь мастеровых людей, скот переведёшь, обнищает наша земля, чем выход тебе платить будем?
– Дзе, дзе!
– Хан провёл ладонью по лицу, взгляд стал задумчивый.
Калита напряжённо, подавшись вперёд, ждал ответа.
– Хитрый ты, князь Иван.
– Узбек налил себе кумыса, сделал несколько глотков.
– Но ты мне нравишься. А теперь слушай мою волю. С тобой, князь Иван, пойдут на Тверь пятьдесят тысяч моих багатуров, и твоя дружина будет с ними. Разори Тверь, тверичей накажи, а Александра пусть мои багатуры ко мне на аркане приведут. Ярлык же на великое княжение Москве даю.
– Узбек вновь приложился к кумысу.
Калита наклонил голову:
– Твоя воля, осударь, священна.
– Дзе, дзе!
– одобрил его слова Узбек.
Возвратился Иван Данилович довольный.
Верилось и не верилось, что теперь будет стоять Москва. Обойдёт, не тронет её орда.
В караван-сарае князя с нетерпением дожидались боярин и дворский. Калита поведал о разговоре с ханом.
– Милостив ты, Господи, к нам, - обрадовался дворский.
– Скоро царь изменился!
Добрынский удивился:
– Я и сам о том мыслю.
– Князь Иван Данилович, - вспомнил дворский, - совсем запамятовал, вечор говел я у отца Давыда, так он велел сказать, что слух есть, хулагуидский хан Абу-Саид зашевелился, гонец у Узбека был.
– Вот оно что! Вон откуда у царя быстрый поворот!
– промолвил Добрынский.
А Калита только усмехнулся. Откуда им было знать о его разговоре с Кутлуг-Темиром…
Глава 2
Орда идёт на Тверь, тумен за туменом, волнами. Ржут кони, перекликаются воины. Далеко впереди войска рыскают дозорные. А позади скрипят колеса арб, ревёт и мычит многочисленное стадо. Высоко, застилая солнце, поднимается седая пыль.
Пересекли Дикое поле, впереди лежит рязанская земля. Русская дружина идёт стороной, на левом крыле орды. Тускло отливают шеломы воинов, глядят в небо копья. Впереди дружины, под червлёным стягом едет Калита. Лицо у него сумрачное, из-под нахмуренных бровей поблескивают глаза.