Русь. Строительство империи 2

Вот же гад. Я думал, что он все, сдался. А он, оказывается, только ждал подходящего момента. Нож летит прямо мне в спину.

Я даже не успеваю среагировать, как меня отталкивает чья-то рука. Я теряю равновесие и падаю на землю. Боковым зрением замечаю, как Ратибор стоит на том месте, где я только что был. Нож воткнулся прямо ему в плечо.

Я, конечно поражен действиями Хакона. Но еще больше я в шоке от Ратибора. Он специально подставился. Спас мне жизнь. И какая скорость у него, однако. В спарринге он такую удаль не показывал. Или за это время набрал «ов», чтобы прокачаться?

Ратибор не кричит от боли, не хватается за рану. Он просто улыбается, как будто ничего не произошло. И вот это его спокойствие меня больше всего напрягает. Жуткий тип.

Ратибор вынимает нож из плеча. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он смотрит на нож, как будто это какая-то безделушка. А потом он поворачивается ко мне, с этой своей странной улыбкой, и говорит:

— Духи щедро вознаградят Ратибора за спасение князя.

Я вообще не понимаю, что он сейчас несет. Какие духи? У тебя в плече торчит железяка, которая воткнулась внутрь сантиметров на десять. То, как он говорит, как он себя ведет, наводит на мысль, что он что-то знает, что-то видит, что недоступно обычным людям. Ну, либо он просто больной на голову.

Не ожидал от Ратибора такого. Он, оказывается, может меня спасти. И спас ведь. Этот момент я не забуду никогда. Он не просто подставился, а действительно спас меня.

Хакон, тем временем, встает на ноги. Смотрит на меня с ненавистью, а потом на Ратибора. Но он уже ни на что не способен.

Ход битвы был переломлен. Хакон стоял в центре маленькой площади, словно изваяние. Его самоуверенность испарилась, оставив на его лице лишь маску растерянности. Он застыл, ожидая неминуемой участи, которая нависла над ним, как дамоклов меч. Но вместо немедленной расправы, которая, казалось бы, напрашивалась сама собой, я решил устроить из этого действа показательное судилище. Мне было важно не убить Хакона, а лишить его власти, авторитета. Пусть все видят, что он — всего лишь жалкий смертный, который возвысился лишь на время, а теперь должен пасть. Я хотел, чтобы каждый житель Переяславля осознал, что пришла новая эпоха, где прежние правила больше не действуют. И во главе этой эпохи стою я, князь Антон.

В этот момент из толпы выступил Добрыня. Его лицо было непроницаемым. Ни тени сочувствия или сострадания. Только суровая преданность своему делу. Он с несколькими дюжими дружинниками пробился сквозь толпу и, не говоря ни слова, грубо схватил Хакона за руки. Как будто у него было дело с холопом, а не с бывшим посадником. Хакон даже не пытался сопротивляться. Добрыня вывел его из круга толпы, уводя князя в темницу.

Пока Хакона уводили, ситуация на площади начала меняться, словно по мановению волшебной палочки. То как увели бывшего посадника подавило волю к сопротивлению у многих хаконовских дружинников. Они видели своего поверженного лидера и понимали, что шансов на победу больше нет. Они бросали оружие, выражая свою покорность.

Лишь воевода Драган, который некогда помог мне захватить Совиное, продолжал сопротивляться. Но, увы, его попытки были тщетны. Он был быстро скручен и обездвижен моими людьми, которые явно не церемонились с ним.

Оставшихся последователей Хакона, включая и Драгана, теперь уже не гордых и свирепых воинов, а жалких пленников, под конвоем начали уводить к темнице. Там они и будут обдумывать свои поступки, сидя в темноте и сырости.

На маленькой площади остался лишь беспорядок — разбросанное оружие, обломки, пятна крови, да тяжелый, насыщенный напряжением воздух. Все понимали, что битва за Переяславец окончена. Эта схватка стала важной вехой, но еще многое предстояло сделать.

И вот теперь я стою, глядя на все это, и думаю, а что же будет дальше? Уверен, что Вежа, этот бездушный, но чертовски эффективный механизм, должна отсыпать мне очков влияния от души. Хотя, какая душа у системы? Наверняка, у них там все строго по алгоритму. Но эта операция была проведена просто филигранно. Хакон повержен, его люди сдались, Веслава на моей стороне. Разве это не повод для щедрого вознаграждения?

Из минусов — смерть Огнеяра. Все же он мне нужен был.

Мне, конечно, не помешало бы повышение характеристик. «Боевые навыки» четвертого ранга просто необходимы, после того, как я увидел ее эффективность в бою. Ну и экономика не помешает. А то скоро придется в долг брать. Или грабить, как мой предшественник.

Надо будет заняться этим вопросом, как только утрясутся все дела. А дел, судя по всему, еще будет немало. Переяславец — это не просто город. Это ключ к большему.

А вот и тот, кто может помешать забрать себе это «большее». КнязьИгорь стоит немного в стороне и наблюдает за всем этим. Он, как и я сейчас, наверное, прикидывает, как использовать сложившуюся ситуацию. Он же такой, просто так ничего не делает. У него все под контролем. Но, посмотрим, кто кого переиграет.

Я замечаю, как Веслава идет ко мне. Она выглядит неважно. Сейчас она как будто тень. Лицо серое, глаза заплаканные. Она опускается на колени передо мной, и начинает что-то говорить.

— Прости меня, — говорит она. Голос дрожит. — Я не должна была так поступать.

Я не понимаю, о чем она. А потом до меня доходит, что она про Огнеяра. Про ее личную вендетту. Я, честно говоря, уже и забыл об этом, у меня столько событий сейчас в голове.

— Я понимаю, что моя месть могла все испортить, — продолжает она. — Я осознаю, что подвела тебя.

Вот это да. Она просит прощения. Это совсем не то, чего я ожидал. Я думал, она сейчас будет беситься, кричать, что я виноват в смерти ее отца. А тут, она признает свою ошибку.

Она смотрит на меня глазами, полными слез. Но в них нет злости или ненависти. Там просто раскаяние. И мне это даже немного нравится. Она, оказывается, умеет признавать свои ошибки. Какая девушка на это способна?

Я торопливо делаю шаг к ней, поднимаю ее за руки. Она смотрит на меня с удивлением.

— Зачем ты так делаешь? — спрашивает она. — Я ведь могла все испортить.

— Ты и так все испортила, — отвечаю я ей. — Но ты признала свою вину. Это уже многое значит.

— Но я все равно виновата, — говорит она. — Я должна понести наказание.

— Ну не розгами же тебя лупить, — улыбнулся я. — Ты нужна мне. Но теперь ты должна меня слушаться. Иначе я не смогу тебе доверять.

Она смотрит на меня с испугом.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спрашивает она.

— Ты должна поклясться, что будешь меня слушаться.

Она молчит несколько секунд, а потом кивает.

— Я согласна, — говорит она.

— Хорошо, — говорю я. — Но клятва должна быть настоящей. От чистого сердца.

Я шучу над ней. Но она этого не понимает. Ох уж этот десятый век. Ни капли юмора нет.

Я оглядываюсь вокруг. Повсюду мусор, кровь, обломки оружия.

— Князь, — зовет меня Ратибор, — есть старый обряд. Кровное поручительство. Он скрепляет союз навеки.

Я смотрю на Ратибора. Он стоит и улыбается. Вот уж у кого юмора хоть отбавляй. Еще бы понимать его. Он мне, конечно, уже спас жизнь, но его странности меня все равно напрягают.

— Что за обряд?

— Это как клятва, — отвечает Ратибор, — но сильнее. Вы кровью скрепляете свой союз, и он становится нерушимым.