Русалки белого озера
Шрифт:
– Ну что, тебе удалось убедить девчонку?
– Разумеется, удалось! – заявила его супруга. – И она приняла мое предложение. Кто бы его, собственно, не принял!
Борис Борисович, слезая с пуфика, произнес:
– И она ничего не заподозрила?
– Если и заподозрила, то упивается мыслью о том, что, переселившись сюда, сможет беспрепятственно шастать по музею и окрестностям. Так что пусть думает, что контролирует нас. В действительности же это она будет находиться под нашим контролем!
Погладив бороду, директор заметил:
– Фима, а ты уверена, что
– Борис, ты что, решил отступать? – спросила, повысив голос, Горянская. – Мы все эти годы, вернее даже, десятилетия, пытались напасть на след феномена. С тех пор, как мой тогдашний муженек под большим секретом поведал мне об открытии, сделанном его родичем Федором Ильичом. И вот, ключ к разгадке попал нам в руки. Не буду говорить, что случайно попал – случайностей не бывает. Это знак! Знак свыше!
Борис Борисович хмыкнул:
– Уж чего-чего, а суеверной ты, Фима, никогда не была. С чего бы это вдруг? Или возраст сказывается?
Жена, подойдя к нему, прошипела:
– Горянский, мы всего в полушаге от небывалого богатства! Но на кону стоит не только богатство, а много еще чего. А ты, удовлетворяя свою козлиную похоть, решил поставить все под удар? Связался с этой шлюшкой Ингой…
Борис Борисович поежился и сказал:
– Фима, у нас же имелась договоренность – я сплю, с кем хочу, а ты делаешь с музеем, что хочешь. Так что ты вдруг ревновать решила?
– Тебя? Ревновать? – сухо рассмеялась Горянская. – Еще чего, Горянский! Но я не позволю, чтобы твои шуры-муры лишили меня того, что я искала все эти годы!
Муж мягко поправил ее:
– Нас, Фимочка. Нас лишили! И не такой я сатир, которым ты меня представляешь. Конечно, я ни за что не откажусь ради какой-то юбки от того, что мы так упорно искали.
– Тогда оставь девчонку в покое! – заявила Серафима Ниловна. – И не смей к ней приставать. Или, думаешь, я не видела, как ты с ней заигрывал?
– Лучше скажи, она что-то знает? – спросил Борис Борисович, явно не желая обсуждать щекотливую тему.
Жена поджала губы и заявила:
– Напрасно те, кто ее направил к нам, считают нас полными идиотами. Звонить можно и за границу, так что я говорила с ее якобы научным руководителем. Ни о какой Анне Енгалычевой он, конечно, слыхом не слыхивал.
– Но ведь она была в списках аспирантов вуза! – заявил Борис Борисович. – И сразу видно, что она не подставная, а настоящий искусствовед. А как же рекомендательное письмо с его подписью?
– Вот я тебе и говорю, Боря, что работают профессионалы! – заявила мрачно Горянская. Борис Борисович вздрогнул и заявил:
– Ты думаешь, что они прознали…
– Не думаю! – отрезала жена. – Я думаю, что, как и все прочие, ищут этот идиотский княжеский клад, поэтому ее и прислали!
– Клад вовсе не идиотский! – возразил директор. – Представь, было бы неплохо его найти, он ведь потянет на многие десятки, если не сотни миллионов…
– Зачем тебе эти жалкие миллионы, если мы скоро сможем управлять феноменом! – отрезала жена.
Борис Борисович боязливо поежился и сказал:
– Но ведь эта дрянь… Я имею в виду Чертяковского монстра… С ним шутить
нельзя!– Забудь о монстре! – приказала жена, а директор простонал:
– Тут забудешь, если знаешь, что он рыщет под боком. И что в любой момент может и на нас напасть…
– Забудь, Горянский! – отчеканила Серафима Ниловна. – А лучше подумай о том, отчего монстр сейчас пробудился к жизни!
– Ну это просто, Фима. Канал открылся…
– Канал открылся! – передразнила его жена. – Это, похоже, у тебя третий глаз открылся! Надо же, какой гениальный вывод – канал открылся! И без тебя понятно, что открылся. Иначе бы эта зубастая мразь не выбралась. Но ведь канал открывается раз в сорок два года. С чего это вдруг сейчас произошло…
– Ну мало ли причин, это ученые должны сказать… – завел шарманку Борис Борисович, а жена, взяв за плечи, с силой тряхнула его.
– Забудь об ученых! Эти высоколобые мерзавцы все у нас отберут, все объявят секретной зоной, все оградят колючей проволокой. Неужели ты не понимаешь – имеется возможность открывать канал самим!
– Самим? – спросил изумленно директор. – Фима, это невозможно…
– Возможно! – отрезала она. – Об этом и этот рыжий псих твердил… Только канал, конечно, сейчас нестабильный, то открывается, то закрывается… Неплохо бы его стабилизировать…
– Этот псих, кстати, твой пасынок! – едко вставил Горянский, но Серафима Ниловна, казалось, не заметила его замечания.
– И девчонка имеет к этому отношение!
– Но какое именно? – спросил директор. – И имеет ли?
Жена снова тряхнула его за плечи и рявкнула:
– Очнись, Горянский! Ты что, все еще спишь, накрывшись своей бородой? Она о часах вела речь? Вела! Причем не об одних! Парамонов, конечно, тогда от счастья ошалел, туда-сюда мотался, это ясно как божий день. А перстень, ты видел ее перстень, Боря?
Директор помрачнел, почесал ухо и сказал:
– Не слепой же я, Фима. Видел, конечно. Но ты уверена, что это он?
Не говоря ни слова, жена подошла к сейфу, стоявшему в углу, вытащила из кармана ключ и открыла несгораемый шкаф. Она извлекла оттуда коробку и подала ее мужу.
– Убедись сам! – сказала она, и муж открыл коробку. Несколько минут он рассматривал ее содержимое, а потом полузадушенным тоном произнес:
– Да, Фима, ты права! Права на все сто!
– Конечно, права, Боря! – ответила жена. – Я когда-нибудь была не права?
– Но выходит, что девчонка случайно оказалась у нас… – сказал директор, а Горянская отчеканила:
– Сколько раз тебе говорить, что не бывает никаких случайностей! У всего есть начало и конец, у всего есть причина и следствие. И это – первопричина! Ты понимаешь?
– С ума сойти! – выдохнул Горянский. – И что же нам сейчас делать? Может, девчонку взять в оборот…
Тут из доброго гнома он превратился в коварного и жестокого Черномора.
– Нет! – заявила жена. – Из-за убийства у нас и так проблемы. И из-за пропажи Парамонова. Если еще и девчонка исчезнет, то будет серьезное расследование. И не забывай: за ней стоят серьезные люди. А нам пока что высовываться нельзя!