Русалочьи сказки
Шрифт:
И бросил трубку сам.
Я же, едва сдержавшись, выбежала из кабинета и юркнула в туалет, рыдать.
Надо ли говорить, что домой мне идти совершенно не хотелось. Я тянула, как могла. Вот уже во всем здании стало тихо, свет почти везде повыключали, только мы с ПалЮричем возились, он тоже что-то доделывал. Но, как ни крути, уходить пришлось. Я нарочито медленно надела сапоги, пальто, подвязала шарф, грустно попрощалась и поплелась к остановке.
Все мои мысли были о бывшем. Удивительно, как несколько дней перечеркнули годы моих воспоминаний о нем. Какая же я дура! Неудивительно, что именно меня
В автобусе прижалась к окну и с тоской думала, что чем ближе я к дому, тем страшнее. Он добился своего: мне уже даже и не хочется домой. А что будет дальше? Продавать квартиру? Бежать в другой город?
Дорожка от остановки до дома мне показалась путем в Мордор. Прохожих не было, тьма непроглядная, только у мусорки одинокий фонарь проливает желтый ядовитый свет на тротуар.
Я закрыла глаза, собралась с духом и пошла.
– Успокойся, Майя, он же не дурак караулить тебя в такую погоду у подъезда! Наверняка сидит где-то в тепле, или таксует на своей развалюхе!
Аутотренинг помогал слабо, меня била дрожь.
Проходя мимо мусорки, с грустью вспомнила свое знакомство с соседом. Оно ведь тоже началось здесь, с той самой легендарной теперь уже тумбочки. Шла, задумавшись, даже успокоилась немного, вспомнила его теплые глаза и наше короткое, но бурное общение.
Разумеется, Санек ждал меня у подъезда. Он уже, что называется, закусил удила, и живьем с меня слезать не собирался. Я повертела головой, но никого не увидела.
– Ну что, привет, что ли?
– осклабился он.
– Послушай, - голос слабо дрожал.
– Давай решим все мирно. Как мне избавиться от твоего общества?
– Легко!
– заржал он.
– Я тебя не принуждаю жить со мной. Отдавай ключи, подпиши доверенность и вали на все четыре стороны.
Сердце колотилось как сумасшедшее.
– Квартиру я тебе не отдам. Ты на нее не имеешь никаких прав.
– Я на нее имею желание и стремление. А у меня так: вижу цель - не вижу препятствий.
– Ты понимаешь, что совершаешь преступление?
– Ой, я тебя умоляю! Какое преступление? Где свидетели?
– он огляделся и развел руками.
– Ты же сама все подпишешь и отдашь. Это же несправедливо, что жилплощадь тебе одной? Нас вот четверо, нам нужнее.
– И что же ты не заработал себе квартиру, если она тебе так нужна?
– Так ведь и ты не зарабатывала. Тебе от матери досталась. А у меня, к сожалению, не хватило мозгов тогда, взять с тебя документик малый, чтоб сразу все решить и зажить как человек.
Я вскипела.
– Какая же ты мразь! Убирайся!
– Или что?
– жестко процедил он.
– Что ты мне сделаешь?
Он двинулся в мою сторону, явно собираясь ударить. Я зажмурилась.
– Не она, я сделаю, - раздался знакомый голос.
Я не могла поверить глазам. ПалЮрич перехватил руку Санька и встал между нами.
– Ты кто есть вообще? Че надо?
– Санек поубавил пыл.
– Считайте меня ее телохранителем, - отчеканил коллега.
– Чего?
Какой еще телохранитель?! Ах, ты...Дальше все было как в кино. Санек замахнулся на ПалЮрича, а он неуловимым движением руки крутанул моего бывшего мужа в воздухе и обрушил на грязный асфальт.
– Да ты что, козел!
– взревел бывший и, вскочив, попер на моего защитника.
Спаситель легко и пружинисто отпрыгнул, встал в боевую позицию, и встретил Санька ударом ноги. Пока тот летел по направлению к земле, крутанулся на месте и догнал его еще одним ударом, подбросив весьма не тощее тельце бывшего, как тюк с вещами.
– Ы-у-ы, - только и выдавил, приземляясь, экс-супруг.
Я зааплодировала.
ПалЮрич же, нисколько не запыхавшись даже, поднял с земли уроненные перчатки, отряхнул, подошел ко мне и протянул руку.
– Пойдемте, МайФилиппна, я вас до дома провожу. И буду провожать каждый день!
– добавил уже громче, глядя на копошащегося на земле противника.
– Еще встретимся!
– донеслось до нас откуда-то из темноты.
Я захлебывалась от восторга. Конечно, никуда его не отпустила, притащила к Машке, заставила зайти, и только что не обнимала и не целовала, все ахала, охала и пыталась рассказать подругам, что произошло. Он улыбался, смущался, и в целом мне казался самым обаятельным, мужественным, прекрасным человеком на земле.
Немного придя в себя, я стала задавать вопросы.
– А что это было вообще?! Как вы тут оказались?
Он пожал плечами.
– Я за вами шел.
– С ума сойти!
– восхитилась я.
– Но как? Зачем? Почему?
– Да все понятно же. Приходите с синяками, заплаканная. Еще я вас с ним видел же, помните? Вот и решил проводить. И как оказалось, не зря.
– Еще как не зря! Я никогда не видела, чтоб так дрались! Но как?! Такие умения и бухгалтер?!
– Да я спортом-то всю жизнь занимался. Но мама настояла, чтобы я нашел нормальную профессию. Вот, ради нее...
– Понимаю! Мама это святое!
Тут уже пришлось все снова рассказывать Таньке и Машке, и мой прекрасный спаситель снова собрал все восторги и самые лестные слова от моих подружек. Танька, не сдержавшись, обняла его. И потом смотрела на него весь вечер влюбленными глазами. А глаза у неё, как вы помните, изумительно красивые.
Глава 20 Кабздец нечаянно нагрянет...
Зебра моей жизни повернулась белой полосой, и выходные прошли прекрасно. Погода стояла изумительная, вылезло солнце и растопило всю скуку и тоску. Если не знать, что кончается октябрь, то можно было подумать, что самое начало весны, когда еще нет ни листьев, ни бабочек, а она уже чувствуется в воздухе, наполняет сердце нетерпеливым предчувствием.
Мы с Лупитой отправились на прогулку, шатались по городу, ели мороженое, фотографировались, дурачились. Сели на кольцевой троллейбус, и я, изображая гида, сочиняла на ходу небылицы о нашем городе.
– Посмотрите налево, дорогие друзья. В этом, невзрачном на вид, доме, в девяносто мохнатом году состоялась знаменитая сходка Саши Белого с Бабаем. А в соседнем доме жил и работал известный на весь мир самогонщик Иваныч. Жизнь и творчество этого персонажа стали основой для фильма Гайдая «Самогонщики».