Русланчик

Незаметно он добрел до Мариинского дворца. Перед ним возвышалась грозная фигура Императора. Он подошел к памятнику и в первый раз за свою жизнь рассмотрел выражение лица самодержца, уверенно восседающего на коне, поднятого волевой рукой на задние ноги, как бы перед препятствием. Ему почему-то вспомнился мультфильм про путешествие Нильса с дикими гусями, когда Нильс решил посмеяться над памятником гордому королю, а тот потом, сошедши с постамента, преследовал его по ночному городу, и если бы не заступничество деревянного человека, которого звали как-то вроде Розен Бом, или что-то близкое, пришлось бы Нильсу плохо. «Что за чертовщина в голову лезет!» – подумал Русланчик. Но выражение лица Императора было такое торжественное, столько уверенности в себе было запечатлено в нем, что это потрясло Русланчика. «Это знак! – мелькнуло в голове. – Наверное в этом есть смысл. Не надо отчаиваться, надо довериться судьбе».

Постояв перед памятником минут десять, он пересёк площадь и пошел в сторону собора. Свет на собор падал со стороны площади и купола отбрасывали его на фигуры ангелов, установленных на парапете крыши, которые от этого светились как бы изнутри. Русланчику вдруг стало так спокойно от этого зрелища, что на минуту ему представилось, что это, наверное, благословение свыше снизошло на него. Вдруг, нарушая идиллию, неожиданно рядом раздался взрыв. Прямо перед собой он увидел яркую вспышку и сразу же клубы дыма, сквозь которые было видно пылающий автомобиль. Раньше такое он видел только в кино. Как он потом прочитал в газетах, это была бандитская разборка, и в автомобиле находился лидер одной из бандитских группировок, ведущей войну с другой группировкой, недовольной результатами приватизации государственной собственности. Как было написано в газете, стреляли из ручного гранатомета с крыши здания напротив Астории. Через секунду раздался второй взрыв, и на воздух взлетела машина охраны, следовавшая за машиной бандитского авторитета. Взрывы были такой силы, что у Русланчика заложило уши, и несколько минут он ничего не слышал. «Ничего себе! – мелькнуло в голове у Русланчика. – Какого черта? Валить надо отсюда!». В ушах шумело, идеалистическая картинка была испорчена безвозвратно, но инстинкт самосохранения сработал четко, и, не дожидаясь продолжения разыгравшейся драмы, Русланчик быстро побежал в сторону Большой Морской. Пробежав метров пятьсот, он остановился отдышаться и осмотреться. Мимо пролетела милицейская машина с мигалкой и сиреной, люди с ужасом смотрели в сторону площади, спрашивая друг друга о том, что произошло. «Не город, а дикий запад какой-то, – подумал Русланчик, – хотя вот это жизнь! По крайней мере люди понимают из-за чего рискуют. А у меня что впереди?».

Немного успокоившись он побрел дальше по Морской в сторону Невского. Когда-то, до революции, это была одна из самых богатых улиц города, сплошь застроенная дворцами и роскошными особняками. В Советские времена в некоторых из этих зданий размещались организации, некоторые же дома были перестроены под квартиры, большинство из которых были коммунальными. Теперь опять все переменилось. Коммуналки стремительно расселялись, выкупались под офисы, под отдельные квартиры, отдельные дома выкупались целиком под отели, под бизнес-центры, кругом кипела работа по ремонту обветшалого жилищного фонда, все это происходило при непосредственном участии комитета по недвижимости при правительстве города. «Вот где денег то немерено, как было бы неплохо иметь знакомых, чтобы тоже приобщиться к процессу», – помечтал Русланчик. Но приобщиться ему не было никакой возможности, потому как никаких влиятельных знакомых у него не было.

Выйдя на Невский, Русланчик посмотрел на часы. Было уже четыре тридцать. До встречи было еще два часа. Очень хотелось есть, но денег, чтобы зайти пообедать в кафе не было. Снова пересекая Мойку, на этот раз в обратном направлении по Полицейскому мосту, и сделав таким образом полный круг, на противоположной стороне Невского проспекта, на углу с Большой конюшенной, рядом с домом Военной книги он увидел пирожковую. Вдруг, совершенно отчетливо он почувствовал запахи, доносившиеся из заведения, хотя, безусловно, это было лишь плодом его воображения – слишком велико для запахов было расстояние. Мозг тут же послал сигнал, бороться с которым просто не было сил. В кармане брякала мелочь, которой должно было хватить, чтобы купить хотя бы один пирожок. Русланчик не медля ни секунды, пересек Невский проспект и устремился к пирожковой. Там, как всегда, было людно. Система обслуживания была еще советской. Сначала надо было выбрать пирожки и напиток, разновидность последних была весьма ограничена и включала в себя бочковый кофе с молоком и бочковый же чай, затем пробить чек в кассе и с этим чеком получить выбранный набор у продавца в отделе. Касс было несколько, продавцов в отделе тоже было несколько, и хотя очереди в кассы были довольно длинными, двигались они относительно быстро. Минут за двадцать можно было приступить к поеданию пирожков, которое происходило стоя. В помещении пирожковой было установлено изрядное количество высоких круглых столов, за каждым из которых стоя могло уместиться человек пять. Русланчик пересчитал мелочь и выяснил, что хватает ему на пару пирожков с мясом и стакан кофе с молоком. Отстояв очередь в кассе, он получил вожделенные пирожки и стакан бочкового кофе у дородной продавщицы и примостился у столика у окна. Мимо проходили прохожие, проезжали машины, а он стоял у окна, глядя на суету за стеклом, и ел свои пирожки, наслаждаясь их вкусом. Он старался растянуть удовольствие как можно дольше, но скромная трапеза не заняла и десяти минут.

Покончив с пирожками, Русланчик вышел на улицу и по четной стороне Невского направился в сторону Маяковской. Он остановился ненадолго у здания бывшего бассейна на Невском 24. Вернее здание бывшего бассейна было сначала бывшей кирхой, закрытой в тридцатых и перестроенной под склад, а в пятидесятые перестроенной под бассейн, который опять перестраивали под кирху. Поглазев на стройку, он направился дальше. Малая Конюшенная, бывшая улица Софьи Перовской, также представляла собой большую строительную площадку – из проезжей улицы ее превращали в пешеходную, одновременно расселяя дома по примеру Морских улиц, превращая их в элитное жилье и не менее элитную коммерческую недвижимость.

Поглазев на стройку Русланчик двинулся дальше, и уже нигде не останавливаясь пошел в сторону Московского вокзала. Он пересек канал Грибоедова, миновал Фонтанку и совсем сбросив темп поплелся по направлению к Маяковской. Дойдя до перекрестка Маяковской и Невского, он перешел на противоположную сторону проспекта и свернул на Марата. Следующий перекресток был со Стремянной. Русланчик посмотрел на часы, весящие на угловом здании, они показывали 6 часов. Ждать еще надо было полчаса. Подойдя ко входу в кафе, Русланчик осмотрелся, но мерседеса Альбины ни около входа, ни поблизости от кафе не было. Вяло перейдя на противоположную сторону улицы Русланчик прижался спиной к дому напротив от входа в кафе и стал ждать, тупо уставившись на дверь. Он вспомнил, как однажды на школьной вечеринке, отупев от одиночества потому что с ним никто не хотел общаться, а всем вокруг было весело, кроме него, он решил напиться, купил портвейн в магазине и залпом выпил полбутылки, и как ему потом стало плохо, как он блевал в туалете, а потом сидел на ступеньках школы обхватив голову руками, а вокруг все плыло кругами. Как его нашла Альбина, уходя домой, как присела рядом, пожалела, стала утешать, не ругала, почуяв от него запах спиртного, а стала говорить, что одиночество не повод для выпивки, что у него все еще будет, ведь ему только семнадцать. Как он растрогался на ее слова, расплакался, стал жаловаться, что его никто не любит, все избегают, а ведь он особенный, ведь ему дано такое знание, какого нет у других, а они не ценят, не понимают, а Альбина гладила его по голове и утешала. Да, Альбина была его единственным светлым воспоминанием о школе. Русланчик так размечтался, что не заметил, как подкатил ее мерседес. Она вышла из машины и огляделась, ища его взглядом, а заметив, помахала ему рукой. Русланчик отделился от стены и пошел ей навстречу.

– Ну привет, – поприветствовала его Альбина. – Давно ждешь?

– Нет, я только подошел, – соврал Русланчик

– Ну пойдем вовнутрь.

На входе их встретила хозяйка заведения, красивая стройная блондинка лет тридцати.

– Ах, Альбина Петровна! Здравствуйте! Как приятно вас снова видеть у нас. За какой столик хотите присесть?

– Добрый вечер, Катя! – ответила с улыбкой Альбина. – Мы бы с моим молодым другом присели бы у окна, не возражаете?

– Конечно, где вам будет удобно, проходите. Сергей, прими пожалуйста одежду у наших гостей, – обратилась хозяйка ресторана к официанту, по совместительству, видимо исполняющего роль гардеробщика.

Сергей помог Альбине снять пальто, и она осталась в платье, а не в костюме, в котором ее утром встретил Русланчик. «Странно, – подумал Русланчик – специально переоделась что ли для встречи? Или вечером еще куда-то собирается?». И ему вдруг стало так печально от мысли, что Альбина вот-вот скоро уйдет по своим делам, а он снова останется один, так печально, что слезы подкатили, и глаза сделались влажными.

– 

Ты чего загрустил? – поинтересовалась Альбина, заметив его замешательство

– 

Да вот подумал, что вы скоро уйдете и что-то взгрустнулось, – признался Русланчик.

– 

Да нет, что ты! Я не собираюсь никуда, ведь мы с тобой договорились провести вечер. Нам же есть о чем порассказать друг-другу? Так что не грусти, а давай ка лучше снимай свою куртку.

И вот тут-то вдруг Русланчик осознал, о чем он раньше и не подумал, что под курткой то у него был только свитер из толстого индийского мохера. Такие свитера появились в начале перестройки и были в те времена очень популярны. Тогда в них добрая половина города щеголяла. Но сейчас этот свитер из разлохмаченной шерсти, да еще заправленный для тепла в джинсы из дешевого материала выглядел весьма нелепо, как– то пошло, да и состояние его оставляло желать лучшего. Свитер за долгие годы непрерывной носки растянулся, скатался и весь был облеплен шерстяными шариками, а на локтях и вовсе протерся. Джинсы тоже выглядели не лучше, с вытянутыми коленями и не первой свежести. «Как же я в таком виде то? – мелькнуло в голове у Русланчика – А все-равно переодеться то не во что, нет ведь ничего больше. Хотя можно было бы хотя бы джинсы постирать, да и рубашку вместо свитера надеть. Что же это мне в голову то не пришло раньше? – размышлял Русланчик».

– Простите, Альбина Петровна, что я в таком виде. После института не успел домой забежать переодеться, – соврал Русланчик.

– Не конфузься, ничего страшного, выше нос! – подбодрила его Альбина, – пойдем за столик.

– А вы великолепно выглядите. Знаете, утром, когда я вас увидел, я прямо обалдел – вы такая красивая были! А теперь еще красивее стали! Вам очень идет это платье, – польстил своей бывшей учительнице Русланчик, как это он не раз проделывал в школе, отвешивая ей комплименты по поводу ее замечательной манеры преподавания языка, который он так толком и не освоил.

Альбина действительно выглядела великолепно. Вечернее платье из темного синего бархата было с большим декольте, которое очень выгодно подчёркивало ее грудь. «Размер третий, – подумал Русланчик, – интересно, как это ей удалось? Не уж-то операцию сделала?» Спина была оголена практически до самой поясницы, так что был виден верхний край впадинки между ягодицами, что заставило Русланчика задуматься о наличии под платьем нижнего белья. На шее у Альбины красовалось бриллиантовое колье, подчёркивая ее изящество, в ушах были серьги с такими же бриллиантами, а на пальце бриллиантовый перстень, явно из одного гарнитура. «Все-таки что за метаморфозы с ней произошли?» – мучился вопросом Русланчик. Они сели за столик, официант подал меню.