Русская деревня. Быт и нравы
Шрифт:
Многие из нынешних стариков считают, что язык их детства жил, был певуч и мягок, упруг и гибок. Как метко заметил А. Г. С-н (1910): «Это был, ну, что ли, интеллигентный язык. В нем было столько достоинства и гордости, что ляпать мат и не вышло бы. Наш русский сегодня — это нечто неопределенное, как, знаешь, рабочий человек без определенного рода занятий». Но сегодня при таком разбросе профессиональных интересов, характера труда, колоссальном давлении средств массовой информации, убивающих любую оригинальность и особинку в речи, определиться невозможно. Уже произошел переход к массовому «канцеляриту» — языку эпохи научно-технической революции.
О ругательствах
Ругательства в речи жили всегда. Это обязательная и необходимая часть языка. Много или мало раньше бранились русские крестьяне? Во всяком случае, сами они, противопоставляя себя пьяному и сквернословящему городскому работному люду, утверждают, что крестьяне раньше в деревнях ругались меньше «Бога боялись». В обычной повседневной
Речь здесь не идет о городе, заводе, мастерской — поговорка «ругается как сапожник» сложена не зря. Василий Ильич Р-ин (1913), бывший сапожник, вспоминает о своем ученичестве: «Когда где трудно или страшно было, так не раз боженьку помянешь, бывало. Зазорного в этом ничего не было. Однако и культуры у народа никакой не было. Пили водки много и ругались матом, бывало, через слово. Особенно когда в мастерской сапожной работал. Там только и слышно мат на мате. Изъясняться с помощью матерщины легче было. И напряжение нервное снимает в работе». Ругань была следствием ссоры людей, порой спутником драки. Да и сами слова брани часто были совершенно, на наш взгляд, безобидны. «Ругались у нас дьяволом, лешим. Называли чертом: “Бес ты, окаянный”. “Дура ты, сатана, нечистая сила”. Вот называли с горячей головы. Ругались нечасто. Деревня была не ругательская. Ругались когда сильно насолят друг другу. Часто из-за земли ругались. Меряли-то шагами. У одного шире шаг, у другого уже. Вот и говорили “ты у меня прикосил к себе”. Исподтишка корову портили, тоже ругались. Камни бросали на сенокос и из-за этого вызубривали косу. Ругались из-за сена» (А. А. Лысов, 1924).
Ругательство в речи действительно отражает стиль жизни, образ мыслей, отношение человека к миру и самому себе. Если человек чист духом, он чист и в речи. Драгоценнейшее для нас сегодня свидетельство Афанасии Александровны Машковцевой (1917) подтверждает эту мысль: «В наше время в словах скромнее были. Таких грубых и резких слов раньше не употреблялось, по сравнению с теперешним днем. Такого матерного слова, как сейчас (прямо у некоторых через слово повторяется), не слышно было. Это мужики наши в ранешные времена в сердцах ругнутся так. А так чтобы постоянно, то такого не водилось. Как Господь говорил, чтоб уста свои разными пакостными словами не оскверняли. В работе мужик — так это тоже ругнется изредка. А как же, тяжело приходилось работать! Ну иль по пьяному делу кто выскажется, то было простительно, не владеет собой человек. А в доме, в семье об этом и речи не может быть. Родители никогда себе не позволяли какую-то ругань, особенно при детях. А среди нас тем более такого не было. Тятя за такое дело строго бы наказал. Парни при драке, деревня на деревню, тоже, бывало, изредка вплетали слова разные. А так скромнее люд раньше был и в словах, и в поведении. Более выдержанные были и уравновешенные. Друг к другу относились с большим уважением. Что между собой, даже к животным, к скотине домашней с лаской относились. Поговорят с ней, как будто она понимает. А от женщины, тем более от девушки грубых слов, не говоря уже о матерных, не услышишь. А сейчас это стало как обычное явление. Люди уже не замечают за собой этого, вот до чего дожили. Потому что сейчас у людей друг к другу уважения нет».
Уважение к себе и другим, уважение к слову, внутренняя сосредоточенность и духовная опрятность — все это, оказывается, очень тесно связано. И одно без другого существовать не может.
Глава 3. Крестьянские праздники
Праздничное время
Как лето сменяло зиму, день — ночь, так же неотвратимо в крестьянской жизни будни сменялись праздниками. Праздники были разновеликие, и отмечали их по-разному. Воскресенье после рабочей недели — день не просто свободный, а день праздничный, к которому готовятся. Хозяйки моют полы и скребут их ножами-косарям и, топят бани, готовят хорошую одежду, чтобы в ней идти в церковь. Очищаются душой и телом.
«Воскресенье считалось праздником. Не работали, считали за грех. Кто в воскресенье работал, у того в жизни нет спорины» (Т. А. Богомолова, 1910).
Праздники перебивали монотонность будней, задавали жизни определенный ритм. К большим праздникам готовились очень задолго. И радости в этих приготовлениях, предвкушениях было порой не меньше, чем в самом праздновании.
Праздничное время текло отдельно от обыденного, человек жил и растворялся в нем. «Из самого далекого детства: до революции и в первые годы после революции вспоминается, как с утра до вечера звонили колокола на колокольнях. Раз мне даже довелось мальчишкой ударить в колокол— вот здорово! И еще — как жгли костры на Масленице и как мчались по улицам сани, перегоняя друг друга. И лошадь, и сани, и седоки — разряженные, веселые!» (И. И. Семенов, 1908).Да и само празднование заключалось не просто в освобождении от тяжелого труда, в обильной и вкусной пище, а в создании атмосферы праздника, атмосферы всеобщей радости.
«Праздники в то время отмечали по-иному. К празднику готовились. Что-то новенькое одеть разрешат только в праздник. Тогда пекли ватрушки, варили суп (мяса было мало, только по праздникам варили мясной суп). Начинали собирать стол, стелили чистую скатерть, на стол ставили все угощения и домашнее пиво или сваренный квас. Вся семья садилась за стол. Отец играл в гармонь-однорядку, пели песни, иногда плясали. Большие праздники отмечали всем селом. Народ шел в село со всех сторон. Звонили колокола в церкви, на утренней заре было слышно далеко. Вся эта торжественность поднимала настроение, возвышала душу. Родители с детьми, жившие в соседних деревнях, приезжали в село на общее торжество; спешили успеть в церковь к заутрене, сходить в магазины, повидаться с родней, друзьями, знакомыми, посмотреть на молодежь, которая сходилась со всех сторон с бубнами, гармонями, песнями. Начиналось гулянье: плясали, пели, веселились на несколько кругов. Люди были счастливы, радостны, довольны, доброжелательны друг к другу. Рады были свободной минуте, общению друг с другом. В Вознесеньев день, помню, я еще девочкой была, как-то очень ясно всегда светило солнце, звенели колокола, было радостно. На реке десятки лошадей начинали купать. В то время все было проще: мы были рады солнцу, дню, людям» (М. П. Перевалова, 1924).
А вот как пытается выразить свои мысли об этом А. И. Бояринцева (1911): «Жизнь была какая-то разнообразная. Работа, потом праздник. А сейчас не отличишь, когда праздник, когда простой день. Вино пьют, когда вздумают. Едят всегда одинаково. Мясо каждый день. Нынче очень плохо питаемся, неправильно. То и болезни всякие».
Праздник был настоящим ритуалом, где всему было свое время и свое место. Праздничное время и текло по-другому.
Давайте послушаем, о чем вели речь мужики, собравшись на завалинке. Какой простор тут был фантазии, жесткой иронии, соленой шутке!
«Вот, бывало, в село праздник придет. Мужики тогда такую речь заведут: про покосы, про снега, про пашню. Разговор идет и где какое население живет, как работают, как живут. Говорят, что скоро все машины будут делать. Сама косит, пашет, жнет. Скоро такие и у нас будут. Мы тогда ходили бы по полям и рассуждали, как жилось плохо нам. А тут Библией другой мужик тряхнет и скажет, что не то еще будет. Хитроумные, слышь, люди-то, еще не такую машину сделают. Люди будут птицами летать, даже будут звезды с неба доставать. Все такие разговорчики идут, а потом запляшут, запоют о том, как девки по воду пойдут, “Волгу-матушку” помянут, “Хуторочек” напоследок споют. Вечером девки хороводы водили, песни пели, плясали. Я очень любил это время, когда работы в поле сделаны, хлеб обмолочен и в закрома свезен» (П. Н. Русов, 1897–1978).
Важно сегодня также вспомнить, что все основные крестьянские праздники были религиозными: Рождество, Масленица, Пасха, Троица. Во все эти праздники часто вносились очень древние языческие элементы (особенно в Масленицу и Троицу). Для всякого праздника были свои особенные развлечения. Каждый неповторим, один-единственный в году и у каждого — своя радость. Именно за утерю вкуса радости, умения веселиться наши старики горько сетуют на современную жизнь. «Все праздники признавали, жили как в раю, а теперь как черви в земле копаются. Ведь света Божьего не видим, никаких праздников, никакого веселья, только мат один да пьянка. В старых книгах написано: будете плохо жить, день убавлю, а если станете хорошо жить, так снова прибавлю. Это Бог сказал. Так вот сейчас целый день крутишься как белка в колесе, а ничего не успеваешь, вот и укоротил Бог день-то» (О. Е. Стародумова, 1914). Ольга Егоровна заметила для себя главное — резко нарушилось привычное течение времени: года, дня. Праздники, как спицы в колесе, вращали привычное течение жизни, круг забот.
Продолжительность праздников в разных местах, видимо, была разной. Василий Иванович Комаровских (1899) из деревни Кумачи Орловского уезда Вятской губернии вспоминает: «Праздновали следующие праздники: 1. Рождество. Празднество длится две недели. Пляшут, поют песни тринадцать вечеров. Как правило, днем спят — ночью пляшут. 2. Масленица — длится с четверга до воскресенья. Каждый день молодежь запрягает лошадей и съезжается со многих деревень. Ездили иногда на лошадях и ходили пешком за двадцать — двадцать пять километров. Едут девки и парни. Там пляшут, веселятся. В конце праздника на окраине деревни зажигают сноп соломы — “масленку сожгли”. 3. Говенье (Великий пост) начинается за семь недель до Пасхи. В это время не пляшут. Все находятся в работе — пряли, вязали. 4. Пасха длится 3 дня. Делают качели. Парень качается с девкой. Пляшут, веселятся. 5. Летом — маленькие праздники: Троица, “Духов день”-земля-именинница. Старики собираются в праздники отдельно от молодежи, но приходят во время праздников посмотреть на молодых».