Русская дива

Андропов отложил пачку фотографий, откинулся в шезлонге и посмотрел на проплывающий мимо него город. В этот жаркий вечер Москва была тиха и по-летнему расслаблена. Редкая цепочка машин катила по Каменному мосту, Кропоткинской набережной и мимо Кремлевской стены. Но взгляд Андропова был устремлен дальше — сквозь эти стены.

— Больна, больна наша страна, Олег Дмитриевич, — сказал он негромко. — Все погрязло во лжи и коррупции. Все — сверху донизу. Девушки сами приходят в гостиницу за развратом. Никто не хочет работать, а только требуют у государства — давай, давай! Любую должность можно купить, даже министерскую. Успеем ли мы очистить Россию от этой грязи?

Вопрос был бы чисто риторическим, если бы корабль не проплывал в эти минуты мимо Кремля. И если бы Барский не работал в КГБ и не знал, что даже Брежнев берет взятки — бриллиантами у своих министров и секретарей обкомов и «роллс-ройсами» у секретарей коммунистических партий западных стран.

— Конечно, еврейская эмиграция была уступкой Западу. И ошибкой, — продолжал после паузы Андропов. — Все правители, которые допускали исход евреев из своих стран, погибали — в Персии, в Испании. А в Германии — и совсем недавно. Но мы не позволим превратить эту эмиграцию в исход. Твоя идея суда над этим «любожидом» тем хороша, что тут нет политики, а в стране, я думаю, нет еврея, у которого не было бы шашней с русскими женщинами. То есть этот суд припугнет всех евреев. Но, имей в виду, он должен быть построен на неоспоримых доказательствах и с участием всех этих девиц, их родителей и дежурных гостиниц. Всех! И этого Рубина нужно взять с поличным, как когда-то ты взял Кузнецова.

— Ясно, Юрий Владимирович…

— Ты говоришь, Игунов ищет контактов с нами? Можешь посвятить его в эту операцию, чтобы ЦК потом не ставил нам палки в колеса. — И Андропов вернул Барскому пачку фотографий. — Ладно, работай. Как там моя крестница?

На самом деле дочка Барского не была, конечно, никакой крестницей Андропова, и видел он ее только раз в жизни — четырнадцать лет назад, когда Барский взял ее на Красную площадь на первомайскую демонстрацию. Но там четырехлетняя девочка с непосредственностью ребенка лихо познакомилась с сыном Андропова Игорем и была представлена папе, который взял ее на руки и которого она тут же стала звать «дядя Юра». С тех пор вот уже четырнадцать лет Андропов при встречах с Барским непременно интересовался своей крестницей, и Барский польщенно улыбнулся:

— Спасибо. Уже в университете!

— Ну да? Так быстро? — удивился Андропов. — У тебя есть ее фото?

— К сожалению, при себе нет, — развел руками Барский.

— Как же так? — огорчился Андропов. — Фотографии каких-то потаскух носишь с собой, а дочки — нет.

— В следующий раз — непременно, Юрий Владимирович! — сказал Барский, судорожно пытаясь вспомнить, женат или еще холост сын Андропова, Игорь. Неужто для него хочет Андропов увидеть дочкино фото?

— Н-да… — вдруг каким-то резким, категоричным тоном закончил беседу Андропов. — На эмиграцию он должен подать, этот Рубин! И тогда — все, он в капкане! Но все улики должны быть собраны до этого, ясно?

Барский тут же встал и вытянулся по-военному:

— Так точно, Юрий Владимирович!

И хотя его лицо хранило деловое выражение, душа ликовала: Андропов снова давал ему карт-бланш! Как когда-то в операции с Кузнецовым!

— Только, это… — сказал Андропов. — Название «Любожид» для документов не годится. Назовем операцию как-нибудь проще. Скажем, операция «Дева».

Часть II Западня

14

Сов. секретно

Председателю Комитета государственной безопасности генералу армии АНДРОПОВУ Ю. В.

Начальнику Пятого Главного управления КГБ генералу СВИРИДОВУ А. К.

В связи с Вашими указаниями представляю на рассмотрение план операции под кодовым названием «Дева».

1. Для выполнения операции создать при секторе «Е» Пятого Главного управления следственно-оперативную бригаду с правами поручения особой важности (ПОВ). Начальник бригады — полковник Барский, зам. начальника — капитан Фаскин.

2. Обеспечить бригаде возможность пользоваться услугами и техникой других управлений Комитета по согласованию с их руководством. В частности:

Сектору «Б» Второго Оперативного управления КГБ предоставить в распоряжение Отдела «Е» Пятого управления внештатную сотрудницу, способную обеспечить следственно-оперативную бригаду прямыми доказательствами растлительной деятельности журналиста И. Рубина (Рубинчика) с последующим ее выступлением в открытом судебном процессе в качестве потерпевшей.

3. В целях принятия семьей Рубиных (Рубинчиков) решения о выезде из СССР разрешить следственно-оперативной бригаде:

а) обеспечить Рубиных израильским вызовом-приглашением;

б) применять в отношении Рубиных силовые действия ограниченного характера (без телесных повреждений).

4. Разрешить следственно-оперативной бригаде доставить в Москву всех женщин, имевших с Рубиным (Рубинчиком) половые отношения, а также работников гостиниц, где происходили их встречи, для снятия показаний и последующего выступления в суде. Обеспечить им охрану, суточное довольствие и проживание в одной из московских гостиниц.

5. Разрешить следственно-оперативной бригаде провести в Костромской, Ярославской, Горьковской и Московской коллегиях адвокатов отбор кандидатур для участия в качестве общественного обвинителя в судебном процессе над Рубиным (Рубинчиком).

6. По мере готовности дела к суду подключить к работе Следственное управление КГБ и Прокуратуру СССР и, по согласованию с Отделом пропаганды ЦК КПСС (тов. С. Игунов), обеспечить слушание дела в Колонном зале Дома союзов с широким освещением процесса в прессе и по телевидению.

Начальник Отдела «Е» Пятого Главного управления полковник госбезопасности Барский.

Москва, 7 июня 1978 г.

Резолюции:

«Согласен, одобряю» — ген. Свиридов.

«Утверждаю, к исполнению» — Ю. Андропов.

8 июня 1978 г.

ШИФРОГРАММА

Председателю Комитета госбезопасности Украинской ССР

Генералу В. ФЕДОРЧУКУ

Завтра, 10 июня, из Москвы в Киев вылетает следственно-оперативная бригада с правами «ПОВ» под руководством полковника Барского. Состав группы — восемь человек. Прошу обеспечить бригаде полное содействие вашего Комитета, включая размещение в гостинице по выбору полковника Барского, необходимый транспорт и другую технику.

Работа бригады находится под личным контролем Ю. В. Андропова.

Начальник Пятого Главного управления ген. Свиридов

Москва, 9 июня 1978 г.

Резолюция:

Генералу Сушко, первому заму:

К исполнению. Под ваш личный контроль.

Ген. Федорчук.

Киев, 9 июня 1978 г.

15

Рубинчик впервые летел в Киев. При его репутации одного из лучших журналистов газеты он уже давно сам выбирал себе и темы, и адреса командировок и легко избегал поездок в национальные республики, где, по его мнению, шансы встретить истинно русскую диву были равны нулю или близки к этому. Но отказаться от поездки в украинскую столицу на сей раз было невозможно — прочитав в газете статью о жизни мирнинских алмазодобытчиков, сто сорок киевских ткачих прислали в редакцию коллективное письмо-приглашение журналисту И. Рубину посетить их ткацкую фабрику «Заря коммунизма», а также их общежитие, клуб и столовую. Не сомневаясь, что все перечисленные в письме «прелести» труда и быта ткачих — сущая правда (ткацкие цеха, запыленные отходами пряжи до такой степени, что астма и туберкулез легких гарантированы после пяти лет работы; грязное общежитие, в котором женщины живут по шесть человек в комнатах, рассчитанных на двоих; фабричная столовая, где повара разворовывают все вплоть до соли и т. п.), Рубинчик сказал главному редактору своей газеты, что это письмо нужно переслать в ВЦСПС, или в ЦК КП Украины или, на худой конец, Валентине Терешковой, председателю Комитета советских женщин. Однако главный покачал головой:

— За славу нужно платить, старик. Мы «Рабочая газета», и, если рабочие просят Рубина, они получат Рубина, даже если бы ты в это время собирался в Париж.

— Но цензура все равно зарежет все, что они тут пишут!

— Я знаю. Ты можешь не писать статью, но лететь придется. И потом, я не понимаю — сто сорок женщин тебя хотят! О чем тут еще говорить?

Рубинчик вздохнул и выписал себе командировку на два дня. Терять в Киеве больше двух суток он не собирался. И раз уж ему придется отбыть там эти двое суток, он выкроит пару часов на Софийский собор и Бабий Яр…

— Извините, вы будете завтракать?

Рубинчик отвлекся от опубликованного на первой странице его «Рабочей газеты» сообщения о награждении Брежнева, Косыгина и Громыко высшими наградами перуанских коммунистов — Золотыми крестами «Солнце Перу». И обомлел от изумления: чудо природы, аленький цветочек еще незрелой женственности, Аленушка из старых русских сказок стояла перед ним в голубой униформе «Аэрофлота» с подносом в руках. Тонкая шейка, наивно распахнутые зеленые глазки, кукурузно-спелая коса на чудной головке и маленькие, как кулачки, грудки чуть топорщат аэрофлотский китель.

— Буду! — тут же сказал он, хотя завтракал всего два часа назад. И заглянул ей в глаза. — Как вас зовут?

— Наташа, — зарделась она, подавая ему стандартный набор аэрофлотского завтрака: бутерброд с сервелатом, печенье и яблоко. И была в ее наивном смущении такая схожесть с сибирской стюардессой, которая угощала его завтраком по дороге из Мирного, что Рубинчик невольно оглянулся — нет ли позади него тех же гэбэшников? Но никаких гэбэшников, конечно, не было. Правда, в разных концах салона пассажиры нетерпеливо тянули к ней руки с пустыми стаканами, но Наташа не спешила к ним, спросила у Рубинчика: