Русская драматургия ХХ века: хрестоматия

Николка. ВБерлин. Ага. В такой момент. С извозчиком торгуется. (Философски.)Алеша, ты знаешь, я заметил, он на крысу похож.

Алексей. А дом наш на корабль. Ну, иди к гостям. Иди, иди.

Николка уходит.

Алексей. Дивизион в небо как в копеечку попадает. «Весьма серьезно». «Серьезно, и весьма». Крыса! (Уходит.)

Елена (возвращается из передней. Смотрит в окно).Уехал…

КАРТИНА ВТОРАЯ [Беседа за ужином.]

Студзинский. Этот ваш гетман.

Алексей. Что же, в самом деле? В насмешку мы ему дались, что ли?! Если бы ваш гетман вместо того, чтобы ломать эту чертову комедию с украинизацией, начал бы формирование офицерских корпусов, ведь Петлюры бы духом не пахло в Малороссии. Но этого мало – мы бы большевиков в Москве прихлопнули, как мух. Ведь самый момент! Там, говорят, кошек жрут. Он бы, мерзавец, Россию спас.

Шервинский. Немцы бы не позволили формировать армию, господин полковник: они ее боятся.

Алексей. Неправда-с. Немцам нужно было объяснить, что мы им не опасны. Кончено! Войну мы проиграли. У нас теперь другое, более страшное, чем война, чем немцы, чем вообще все на свете: у нас большевики. Немцам нужно было сказать: «Вам нужен украинский хлеб, сахар. Берите, лопайте, подавитесь, только помогите нам, чтобы наши мужики не заболели московской болезнью». А теперь поздно, теперь наше офицерство превратилось в завсегдатаев кафе. Кофейная армия! Пойди его забери. Так он тебе и пойдет воевать. У него, у мерзавца, валюта в кармане. Он в кофейне сидит на Крещатике. Там же, где вся штабная орава. Нуте-с, великолепно. Дали полковнику Турбину дивизион: лети, спеши, формируй, ступай, Петлюра идет! Отлично-с! А вот глянул я на них, и даю вам слово чести – в первый раз дрогнуло мое сердце. <…> Дрогнуло, потому что на сто юнкеров – сто двадцать человек студентов и держат они винтовку, как лопату. И вот вчера на плацу. Снег идет, туман вдали. Померещился мне, знаете ли, гроб. <…> Вот, господа, сижу я сейчас среди вас, и у меня одна неотвязная мысль. Ах! Если бы мы все это могли предвидеть раньше! Вы знаете, что такое этот ваш Петлюра? Это миф, черный туман. Его и вовсе нет. Вы гляньте на окна, посмотрите, что там. Там метель, какие-то тени. В России, господа, две силы: большевики и мы. Мы встретимся. Вижу я более грозные времена. Ну, не удержим Петлюру. Но ведь он ненадолго придет. А вот за ним придут большевики. Вот из-за этого я и иду! На рожон, но пойду! Потому что, когда мы встретимся с большевиками, дело пойдет веселее. Или мы их закопаем, или – вернее – они нас. Пью за встречу, господа!

[Разговор об императоре, гимн «Боже, царя храни…». Сцена объяснения Елены и Шервинского.]

АКТ ВТОРОЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

[Кабинет гетмана. Шервинский узнает от лакея Федора о том, что дежуривший у аппаратов адъютант, князь Новожильцев, оставил свой пост.

Появление гетмана. Шервинский докладывает гетману о побеге князя Новожильцева, об отбытии командующего добровольческой армии, князя Белорукова, со всем штабом в германском поезде в Германию, о прорыве городского фронта петлюровскими частями и о том, что конница Болботуна пошла в прорыв.

Появление представителей германского командования – генерала фон Шратта и майора фон Дуста, которые предлагают гетману «эвакуацию», на что он поспешно соглашается. Шервинский по телефону предупреждает Алексея Турбина о позорном побеге гетмана. Шервинский переодевается в штатское и оставляет дворец.]

КАРТИНА ВТОРАЯ

[Штаб Болботуна. Сцена допроса у Болботуна «дезертира-сечевика», «человека с корзиной» и еврея.

Болботун получает по телефону сообщение о том, что подступы к городу взяты.]

АКТ ТРЕТИЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Вестибюль Александровской гимназии. Ружья в козлах. Ящики, пулеметы. Гигантская лестница. Портрет Александра I наверху. В стеклах рассвет. За сценой грохот: дивизион с музыкой проходит по коридорам гимназии.

[Юнкера и офицеры в ожидании командира дивизиона Алексея Турбина.]

Алексей. Приказываю дивизиону внимательно слушать то, что я ему объявляю.

Тишина.

За ночь в нашем положении, в положении всей русской армии, я бы сказал, в государственном положении Украины произошли резкие и внезапные изменения. Поэтому я объявляю вам, что наш дивизион я распускаю.

Мертвая тишина.

Борьба с Петлюрой закончена. Приказываю всем, в том числе и офицерам, снять с себя погоны, все знаки отличия и немедленно же бежать и скрыться по домам. (Пауза.)Я кончил. Исполнять приказание!

Студзинский. Господин полковник, Алексей Васильевич!

Алексей. Молчать, не рассуждать! 3-й офицер. Что такое? Это измена!

Шевеление, гул.

Его надо арестовать!

Шум.

[Сцена возрастающего возмущения в дивизионе.]

Алексей. Да… Очень я был бы хорош, если бы пошел в бой с таким составом, который мне послал господь бог в вашем лице. Но, господа, то, что простительно юноше-добровольцу, непростительно (3-му офицеру)вам, господин поручик! Я думал, что каждый из вас поймет, что случилось несчастье, что у командира вашего язык не поворачивается сообщить позорные вещи. Но вы недогадливы. Кого вы желаете защищать? Ответьте мне.

Молчание.

Отвечать, когда спрашивает командир! Кого?

3-й офицер. Гетмана обещали защищать.

Алексей. Гетмана? Отлично! Сегодня в три часа утра гетман бросил на произвол судьбы армию, бежал, переодевшись германским офицером, в германском поезде, в Германию. Так что, в то время как поручик собирается защищать его, его давно уже нет.

Юнкера. В Берлин! О чем он говорит?! Не хотим слушать!

Гул. В окнах рассвет.

Алексей. Но этого мало. Одновременно с этой канальей бежала по тому же направлению другая каналья, его сиятельство командующий армией князь Белоруков. Так что, друзья мои, не только некого защищать, но даже и командовать нами некому. Ибо штаб князя дал ходу вместе с ним.

Гул.

Юнкера. Быть не может! Быть не может этого! Это ложь!

Алексей. Кто крикнул «ложь»? Кто крикнул «ложь»? Я только что из штаба. Я проверил все эти сведения. Я отвечаю за каждое мое слово! Итак. Вот мы, нас двести человек. А там – Петлюра. Да что я говорю – не там, а здесь. Друзья мои, его конница на окраинах города! У него двухсоттысячная армия, а у нас на месте мы, четыре пехотных дружины и три батареи. Понятно? Тут один из вас вынул револьвер по моему адресу. Он меня страшно испугал. Мальчишка!

3-й офицер. Господин полковник.

Алексей. Молчать! Ну, так вот-с. Если при таких условиях вы все вынесли бы постановление защищать. что? кого?.. Одним словом, идти в бой, – я вас не поведу, потому что в балагане я не участвую, и тем более, что за этот балаган заплатите своею кровью и совершенно бессмысленно – вы.

[Возмущение в дивизионе.]

Студзинский. Алексей Васильевич, верно, надо все бросить. Вывезем дивизион на Дон!

Алексей. Капитан Студзинский! Не сметь! Я командую дивизионом! Молчать! На Дон! Слушайте вы, там, на Дону, вы встретите то же самое, если только на Дон проберетесь. Вы встретите таких же генералов и ту же штабную ораву.