Русская фантастика 2009

— Алекс, ты так спешишь причаститься, что даже разделся на улице?! — они смеются, они уже пьяны.

И я смеюсь, я пью и не пьянею. У меня есть цель. Я вижу водонепроницаемый чехол. Я вижу лыжные палки. Я вижу рюкзак с обмундированием.

— Здравствуйте, дядя Алекс! — у Кари даже голос слабый, невыразительный.

— Здравствуй, Кари! Поздравляю, сегодня твой день! Сегодня в клане Мизуно родится новый мужчина!

Кари доволен, Кари смеется и треплет меня за плечо. Хочется брезгливо сбросить его ладошку. Сдерживаюсь, улыбаюсь. Опрокидываю в рот стаканчик теплой бурды, синтезированной из искусственного риса и аскорбиновой кислоты.

Самураи веселятся. Воины Гюнтера произносят длинные тосты, по лицам течет пот, впитываясь в густые бороды. А потом мы, пошатываясь, покидаем убежище. На мою куртку никто не обращает внимания, это хорошо, незачем прежде времени тревожить лучших буси клана.

Торжественная тишина. Пар над разгоряченными телами. Кари опускается на колени, он намерен расстегнуть чехол и медленно — величественно! — извлечь лыжи.

Кари намерен, хе-хе.

Но у меня другие планы.

У меня есть древний АП С, и в магазине двадцать патронов. Я знаю, хранить Огнестрельное Оружие — святотатство, но…

Грохот, пламя.

Кари умирает быстро. Мальчик, прости, я не желал тебе зла.

Буси падают, я жму на спусковой крючок, я подхватываю чехол, закидываю за спину, цепляю карабинами палки, рюкзак — на грудь.

Все оказывается проще, чем я думал. Лыжи несут меня вниз по улице, впереди огромное здание. Врубаю режим вертикального подъема: лыжи без остановки, плавно накатывают на бетонную стену. Скользяк плотно прилегает к стеклу и бетону, навигатор «хамелеона» сканирует поверхность в радиусе тридцати метров, определяя оптимальный маршрут. Кое-где вместо зеркальных окон — алюминиевые рамы, покореженные, изогнутые. Внутри здания, некогда штаб-квартиры транспланетной корпорации, — заснеженные компьютеры и укрытые инеем офисные стулья. Мое тело параллельно стене, я ритмично напрягаю икры, заодно активируя искусственные мышцы, прикрепленные белковым клеем к экзоскелету защиты.

Крыша небоскреба стремительно приближается.

Я — ронин. Я — убийца.

Меня преследуют.

* * *

— Нет! Пусть!

— Окружили. Довольны. Небось кровожадно скалятся. И деваться мне некуда. Почти некуда. И потому я покоряю эту чертову трубу, я ползу, ползу, хлюпают присоски, ползу, и вот я наверху. Я знаю, никто не осмелится подняться за мной, ибо самоубийц-камикадзе нет в команде Гюнтера. Гюнтер слишком ценит своих буси, чтобы зазря тратить их жизни.

Я стою на самом краю, выщербленном ударной волной.

Я присоединяю мощные аккумуляторы к амортизаторам-прыгунцам. Конечно, я рискую сжечь накопители лыж, но у меня нет иного выхода. Если честно, хе-хе, я предполагал, что подобное может случиться.

Солнце падает на крыши мегаполиса, исчезает, меркнет. Багрянец горизонта прячется за пиками небоскребов-гор.

Я резко приседаю и отталкиваюсь от края трубы. Амортизаторы, как всегда, врубаются четко и мгновенно — меня отшвыривает метров на пятьдесят восточнее. Мои лыжи парят в морозном воздухе. Я — птица, я — альбатрос.

Падаю в сотне шагов от заветного сугроба, того самого, виртуального. Прыгунцы смягчают удар, дымятся, и я не уверен, что их можно отремонтировать. Так никто не прыгает. Я — единственный. Чем не повод для гордости?..

Жаль, мне не удалось запутать погоню, отвести преследователей от нового убежища, но что поделаешь. В конце концов, я и это предусмотрел. Есть, хе-хе, один вариантах: подземный тоннель…

Только бы добраться…

Дз-з-з-зытч-ч!! — фиберглассовый Axis Comp, великолепный шлем, спасает меня от смерти: сюрикен рикошетит, впиваясь нанолезвием в бетон полуразрушенной стены. Повезло. Повезло, что не в череп. Зато вторая «звездочка» прорубает высокопрочную ткань штанишек, рассекая мясо до кости. Только до кости — это видно на внутреннем экране «хамелеона». Медсистема мгновенно выдает диагноз и оказывает первую помощь: впрыскивает обезболивающее. Сейчас трансивер автоматически наберет 911 и сообщит, что, мол, такому-то, а именно Алексу Иванову, срочно требуется внимание квалифицированных хирургов, шаманов и мануалотерапевтов. Трансивер врубит маячок наведения на цель, то бишь на меня родимого. Заодно система жизнеобеспечения заблокирует скользяк и зафиксирует экзоскелет и псевдомыщцы в «мертвом» положении — дабы больной не смог двигаться, усугубляя внутренние и наружные повреждения.

И все.

Мне каюк. Если я не успею провести языком по небу определенным образом — справа налево, вверх вниз и наискось. А я успеваю, вырубаю чертов трансивер к… черту?!

Короче, вырубаю.

Нога не болит — уже хорошо. Мне же чуть-чуть осталось, почта дотянул, почта…

Почта не считается.

Еще один сюрикен срезает головку маркера на левой лыже. Ботинок выскальзывает, нога по самый пах проваливается в глубокий снег — вторая лыжа держит меня, что называется, на плаву. Хватаюсь за левую лыжу, моя, не оставлю. Ну же! Чуть-чуть. Чуть-чуть. Почта… почта…

Активирую навигатор, встроенный в шлем. На экране — бегущая строка бесполезной информации: высота над уровнем моря, местонахождение в координатах города — улица Ленина, 21, уровень атмосферного давления… Зачем мне все это?! Сейчас?! Мне нужна опция «автопилот», чтобы лыжи нашли путь домой, протянули мое тело последние полста метров, используя остатки ресурса; ничего, потом поставлю на подзарядку, за месяц, даст бог, восстановятся.

Очередная порция сюрикенов бьет в спину, срывая пласты композита и алюминиевых сот. Пусть. Я уже дома. Почти. Неимоверная легкость…

Напоследок все-таки оборачиваюсь. Не могу не обернуться. Оптика маски-«хамелеона», задавая двадцатикратное увеличение, натыкается на бешеный взгляд Гюнтера. Бешеный? Или исполненный тоски и боли? Все-таки нечасто командиру приходится одновременно терять лучшего друга и любимого сына.

Пожалуй, если бы Гюнтер захотел, он убил бы меня. Проковырял бы сюрикенами защиту на спине, я не сомневаюсь в этом. Но что-то его остановило. Что?

Я ныряю в голограмму. Я в сугробе. Бронелисты разъезжаются, пропуская меня в нору-убежище. Отсюда, из-под многометровой толщи искусственного камня и стали, меня не выковырять даже господу богу, не то что парням с эдельвейсами на рукавах.

Мягкое освещение. Это шлюз. Мелкие брызги антисептиков, сквозняк вентиляторов. Падаю. Крепление автоматически отстегивает ботинок. Вползаю в прихожую, переворачиваюсь на спину, снимаю трофейный рюкзак с обмундированием…

На спину?!

Чехол?!

Вскакиваю, судорожно сдираю защиту и куртку, и…

Хохот, истерика, слезы. Лямки чехла аккуратно срезаны сюрикенами. И это смешно, это очень смешно!

… неимоверная легкость…

Я потерял лыжи!!!

Гюнтер отобрал свое, не дал вору унести украденное. Гюнтер-шутник, Гюнтер-проказник.

Шаги, взволнованное дыхание, запах лаванды.

— Ты…

— …как?

Мирра молчит, моя любовь молчит. Не спрашивает, только смотрит на меня. На кровь, стекающую по штанине на мраморный пол. Мирра шевелит ресницами, ей нечего сказать. Мои руки. Всему виной мои пустые руки. Я опоздал на день рождения сына. Уже вечер. Почти ночь. И я без подарка.

Как я мог.

Я же обещал.

* * *

Держи, сына, это лыжи. Настоящие. Носи на здоровье.

Ты не подумай, сына, не подумай… Сегодня твой день рождения, отныне ты настоящий мужчина. У меня нет выхода, я не смог, я…