Русская фантастика 2013_[сборник]

Орузоси его предложение показалось разумным, и он ночью ушел к дороге. Он пролежал в ботве на обочине весь день, а когда вернулся, сообщил, что его предположение было верно. Люди подняли восстание. Они хотели пробиться к туннелям, ведущим прочь из кратера.

— Но вряд ли им это удастся, — мрачно закончил он.

Я все еще не мог свыкнуться с той мыслью, что Орузоси — не предатель, и не доверял ему. В конце концов, если таких, как он, много, откуда мне знать, что передо мной — именно тот человек, что сидел с планшетником в кафе при музее и бок о бок с которым я дрался в Подземных Приютах, а не некто третий из огромного количества совершенно идентичных генетических копий? Улучив момент, я сказал ему:

— Мне это напоминает тот эпизод из «Далекой звезды», ну помнишь, ты еще сам говорил, что он тебе нравится?

Катимаро усмехнулся и ответил:

— Я не смотрел фильмов с тобой, Авене Марримит.

У меня отлегло от сердца, и с тех пор мы с ним разговаривали вполне мирно.

— А вот ты все время говоришь — «хватит нож баюкать», — сказал я ему как-то. — А что это за ругательство такое?

— Да это сказка такая у нас есть, — ответил Орузоси, расслабленный и беспечный после обеда.

Он лежал на своем месте рядом с ящером, недалеко от входа, а я сидел на пороге сарая.

— Расскажи.

Я примерно знал, что сейчас услышу, но мне все равно было интересно.

— Да что рассказывать… У Белого и Двуликой был сын. Ну, первый человек в этом мире. Однажды Двуликая случайно уронила своего сына в котел, где мешались гены. Из этого варева они с Белым и слепили все на свете — и камни, и траву, и животных. А когда выловила его оттуда, он уже превратился в нож. С тех пор Двуликая носит на спине спеленутый нож и баюкает его по ночам. Она надеется, что он все же слышит ее и когда-нибудь станет человеком.

— У нас рассказывают по-другому.

— Сказки везде рассказывают немного по-разному, на то они и сказки, — согласился Орузоси.

— Я вот думаю, что они сделали с Аншой и где она сейчас, — сказал я задумчиво.

— А что они с ней сделали?

Я рассказал ему о побеге Кервина и о знаках на наших с Аншой лбах, о том, что ей дали подышать чем-то.

— Она еще жива, но было бы лучше, если бы она умерла, — ответил Орузоси, внимательно выслушав мой рассказ. — Если встретишь ее, убей ее прежде, чем она заговорит.

А вот Фолрэш не хотел общаться со мной. Я хотел понять, во что меня втянули. Обо многом я и сам уже догадался, обдумав все последние события спокойно, на досуге. Но хотелось ясности. Теперь я хотел слушать, но Фолрэш не торопился рассказывать, ловко уклоняясь от бесед, которые я заводил. Мой отказ выслушать его тогда, когда он хотел говорить, видимо, глубоко задел его.

— Торговец, попавший в силовое поле, спас всех людей Пэллан, — сказал Фолрэш вечером третьего дня, когда мы прикончили очередную банку консервов.

Я во все глаза посмотрел на Фолрэша, опасаясь сказать что-нибудь или сбить намечавшийся рассказ. Сегодня днем по дороге прошли шиварео в развевающихся белых одеждах, испещренных изображениями черепов и змей. Орузоси сказал, что это заградотряд и теперь интенсивность движения войск по дороге резко снизится. Ночью мы собирались покинуть наше пристанище и двинуться к генератору.

Фолрэш покосился на меня своими фиолетовыми глазами и улыбнулся краешком губ. Видимо, он наконец простил меня.

— Армия для захвата Пэллан была уже выращена и готова к бою, — сказал он, растягиваясь на соломе. — Это те самые существа, которых ты называешь тараканами. Они должны были хлынуть из Подземных Приютов на поверхность, сметая все на своем пути.

Он зевнул. Я вздохнул с досадой, и он засмеялся. Но все же для человека, прожившего год в качестве живого бога, он был не особенно капризным. Фолрэш продолжил:

— Но нрунитане помнили, все это время помнили, что их могут искать. Они не знали, выжили ли другие, — они бежали на нескольких кораблях, но потом огонь преследователей разметал их конвой. Нрунитане сделали перед уходом со своей планетой нечто такое, в чем не разобрались даже эллориты. Никто из тех, кто рискнул высадиться там, до сих пор не вернулся. Говорят, что на Нру существует несколько Нитей Времени одновременно, хотя это и невозможно. Нрунитане боялись эллоритов — их кодекс предусматривал суровое наказание за такие штучки. Они не знали, что эллоритов уничтожили гетейне, их бывшие игрушки и рабы. Им было нечего бояться, но, к счастью для всех нас, они не знали этого.

— Подожди, — перебил я Фолрэша. — Если они сделали свою планету непригодной для жизни, кто же расстрелял их конвой? Я думал, что наши предки проиграли войну, а преследовали их родичи, одержавшие победу.

— Да, и мне хотелось бы это узнать, — заметил Орузоси.

Он внимательно прислушивался к нашему разговору.

— А вам не рассказывают? — с интересом осведомился Фолрэш. — Можно было бы сравнить версии…

Орузоси усмехнулся.

— Нам говорят, что мы были здесь всегда, — ответил он. — Что мы живем в лучшем месте под солнцем. Мне и моим… братьям говорили еще, что местность за горами захватили предатели. Они сбежали из-под власти Великих Слонов. Теперь пришла пора восстановить справедливость. Но это была военная тайна.

— Ну, ясно. Конвой на самом-то деле расстреляли эллориты, — ответил Фолрэш. — В хрониках вельче прямо говорится об этом. Только их тоже дают читать не всем. У эллоритов было своеобразное понимание порядка. Они считали, что уничтожать планеты могут только они сами, как хозяева и повелители, а если это делают аборигены, это является бунтом. То есть преступлением.

— Но теперь нрунитане знают, что империи эллоритов больше нет, — сказал я задумчиво. — Почему же они отменили нападение, к которому так долго готовились?

Фолрэш пожал плечами:

— Видимо, страх был слишком силен. Да и эллориты все еще имеют вес, хотя их осталось очень мало, и они предпочитают не афишировать себя. В той армии, которая так и не вышла на поверхность Пэллан, — вернулся к рассказу Фолрэш, — командиры подразделений имели вид людей, но они все были рыжими и одинаковыми с лица. Клонами.

Я перевел взгляд на Орузоси. Тот насмешливо отдал честь.

— А рядовые? Все были брюнетами?

— Рядовых ты видел в Подземных Приютах, — ответил Орузоси. — Человек как биоформа не является совершенным оружием. А вот они — да.

— Те тараканы, что ли? Но как ты ими командовал? Они ведь не понимают человеческую речь.

Орузоси пожал плечами:

— Так же, как я управлял мерге.

Я вспомнил Орузоси, крепко сжимавшего хитиновые антенны зверя.

— Я немного медиум, — закончил Орузоси.

— Так ты хочешь сказать, что тогда, в Приюте… Мы не подвергались никакой настоящей опасности?

— Не совсем. Нас было трое — сержантов, сбежавших вместе. Но наши отряды, тараканы эти, они не могут перестать следовать за нами. Они привязаны к нам навсегда. А теперь я остался один. Командовать отрядами тех двоих я не могу, мне не хватает мозговой мощности, так скажем.